- Ким, на минуту, - Луноликий сознательно использует прошлое имя своей подчиненной, чтобы дать ей понять, что к делам Хранителей его обращение отношения не имеет. И еще его немного забавляла всеобщая путаница с именами.
Рабочий день двигался к завершению: сотрудники редакции, закончив основной фронт работ, обсуждали недавно прошедшие выходные, планы на будущий день, новые и старые проблемы и все прочие мелкие детали, которые составляли их жизни. Дух все еще помнил, как ценил подобные моменты, будучи рядовым сотрудником – и не мешал уже устоявшемуся укладу. Злоупотребляющих подобной свободой все равно однажды выдаст время, а стоять над душой у журналистов он не имел ни малейшего желания, равно как и смущать своим присутствием.
Всех, кроме одной – иногда неофициальное звание любимицы шефа оборачивается неприятной стороной медали. Так, во всяком случае, можно было подумать, глядя на разом посерьезневшее лицо его дважды подчиненной. И именно это не устраивало духа.
Еще будучи Даниэлем он понимал, что перемена должности сделает невозможными их былые походы в ближайшую кофейню и увлекательные разговоры обо всем и ни о чем. В пределах редакции. Это не должно было распространяться на всю сферу общения.
Реальность, однако, диктовала свои условия, и все чаще он встречал на своем пути вежливую улыбку и спокойное «да, шеф» в ответ на любые просьбы и замечания. Весьма…профессиональный подход, только светлый не мог отделаться от мысли, что нечто пошло не так, и его банально обокрали, лишив возможности общаться с Тусианой-Кимберли неформально. Как удачно, что ему было не впервой изменять реальность, но сначала, конечно, стоило разобраться, что же двигало феей. Легко могло оказаться, что различные точки зрения, на сей раз, требуют более детального разбора. Возможно, он ее просто обидел: смертные в данном вопросе крайне изобретательны, и могут сделать выводы не то, что из слов и поступков, из взглядов. Она, кажется, не склонна была создавать драмы из ничего, но могла что-нибудь неправильно понять.
Именно поэтому Луноликий терпеливо дожидается, пока его очень давняя подруга все же преодолеет то небольшое расстояние, что их разделяет.
Тащить фею в кабинет – снова- нет желания, пусть так и остается прибежищем серьезных разговоров. Коридор пуст и, в целом, подходит для того, чтобы прояснить сложившееся недопонимание. Может он и сам что-то неверно истолковал.
- Ты избегаешь меня в последнее время, - он даже не старается, чтобы это звучало как вопрос. – У тебя что-то случилось? Или я смог тебя обидеть, но не понял, где именно?
В сложившихся обстоятельствах, Луноликий чувствует себя почти людоедом: если все действительно так, как ему кажется, фее придется либо врать, придумывая несуществующие обстоятельства, приведшие к странному настроению, либо говорить правду, которую она, очевидно, старалась скрыть.
Хочется верить, что это нечто из разряда нелепых заблуждений.

Ответ феи звучал, мягко говоря, довольно странно: она, пусть и иносказательно, признавала, что сознательно избегала встреч с ним, по причине, в которой нет его, Луноликого, вины, и что-то подсказывало духу, что девушка, если не врет, то основательно запуталась в собственных мотивах и мыслях.
Из чувства дружеской и, отчасти, безжалостной симпатии, стоило попытаться сделать жизнь хотя бы одного жителя их чудесного города немного проще для него самого.
Светлый, явно показывая, что как раз сейчас никуда не торопится, прислоняется плечом к стене. Во взгляде, обращенном на подчиненную: искорки смеха и понимание.
- Будем разбираться? – Иногда лучше озвучить хоть какую-то версию, и не важно, угадает ли он сейчас мотивы Тусианы: даже начав спорить с духом, она сама привнесет порядок в тот сумбур из эмоций и догадок в котором, очевидно, пребывает чуть ли не с момента падения Заклятья. Винить ее Луноликий не мог, ведь даже тех отрывочных сведений, что до него доходили о ее жизни, было достаточно, чтобы серьезно поломать голову. – Ты не избегала, но старалась не попадаться на глаза. Я не виноват, но явился этому причиной.
Девушка выглядит настолько подавленной и нуждающейся в щедрой порции веселья, что дух начинает испытывать угрызения совести: чувство ответственности за избранных Хранителей никуда не исчезло, как и мысли о том, что, останься они в родных мирах и привычных заботах, не узнали бы тех переживаний, что выпали на их долю из-за войны двух бессмертных.
- Будь мы по-прежнему людьми, я бы решил, что дело в повышении. Однако так, - он указывает рукой на фею, призывая ее убедиться, что подобный внешний вид – лучшее доказательство его правоты, - уныло из-за потери сокофейника ты бы вряд ли выглядела. Похоже дело в том, кто мы есть. И что тебя смущает больше: мое присутствие в материальном теле, невозможность, - он удерживается от того, чтобы не сказать «неверие», однако подразумевает именно это. Проблема, как всегда в чрезмерно трагичном смысле слова, а дух не видит ничего предосудительного в том, что одна из Хранителей, не в силах разобраться в хитросплетениях его отношений с темным, придумала себе несуществующих ужасов, - объяснить для себя мои мотивы или как раз то, как ты их поняла? – Он вежливо кивает уходящим сотрудникам, поглядывающим на их пару со смесью любопытства и сочувствия. Странно, он-то казался себе демократичным шефом, неужели человеческий страх перед начальством переметнулся и на очнувшихся от забвения сказочных героев? – Или ты решила пойти немного дальше, и смешать все это вместе?

Если раньше дух только подумывал о том, чтобы испытывать угрызения совести из-за несчастного вида феи, то теперь оценил всю прелесть этого редкого для него чувства: кажется, девушка проявила бы больше энтузиазма, заяви он, что через три дня начинает новую войну.
Тогда она хотя бы попыталась поспорить, наверное.
Сейчас же стоит с видом провинившейся школьницы и шелестит себе под нос нечто, что должно было быть ответом, а на деле оказывается криком о помощи.
- Растерялась… - со вздохом повторяет мужчина, задумчиво потирая подбородок. Фея запомнилась ему значительно более яркой, чем то, что он видит сейчас, а значит, для сохранения собственного душевного равновесия, стоит привести ее в нормально состояние. Препятствовала этому единственная проблема: рассказать самостоятельно о том, что ее мучает, Тусиана пока что не может, а примерять на себя роль палача и по каплям выжимать из нее информацию не хотелось уже светлому. – Ну ладно…давай по пунктам. На работе, - он делает жест рукой в сторону опустевшей редакции, - придется придерживаться границ приличия, ничего не поделать. Во все остальные моменты мои двери открыты для тебя. По любым вопросам. А раз уж сейчас, - он бросает взгляд на часы, зачем-то стремясь оставаться точным, - пятнадцать минут шестого, и наш с тобой рабочий день официально закончен… - можно пойти по пути наименьшего сопротивления и пригласить фею в бар - алкоголь все еще обладал магическим свойством развязывать языки, однако это казалось Луноликому жульничеством. Да и не факт, что Тусиана согласится, - предлагаю пойти развеяться.
Он небрежно забрасывает руку на плечо подчиненной, приобнимая и мягко направляя в сторону выхода. Активных возражений пока что не поступало, а значит, предложение можно считать принятым.
- Парк еще должен быть открыт. Как ты относишься к сладкой вате? – Светлый едва заметно улыбается, словно вспомнил что-то хорошее, - я, признаться, никогда не пробовал, а в последние пару дней очень хочется. Позволишь прикрыться твоим обществом?
Он отчаянно старается не отпускать шуточек про потрясенный вид Тусианы. Возможно, позже, когда в ней снова вернется способность улыбаться и видеть прекрасное в мелочах.
Сегодня, например, на диво теплый вечер.

- На вот.
В руках светлого два воздушно-розовых облака, и он уже сейчас сомневается с разумности собственной идеи: съесть это и не вымазаться, словно довольный жизнью поросенок, казалось решительно невозможным.
Зато Тусиана начала улыбаться, пусть и не так солнечно, как раньше, но вполне удовлетворительно для начала.
Всю дорогу он заполнял тишину ничего не значащими историями, заполнявшими его последние дни: личные наблюдения за жителями города, неожиданные встречи, рабочие моменты, новые знакомства. Фея, хоть и отвечала, казалась такой же погруженной в свои не самые радостные мысли, как и все последние дни. Удивительная способность создавать себе бедствия на ровном месте.
В парке тише, чем он ожидал, да оно и понятно - середина недели, время неумолимо движется к вечеру, всем уважающим родительские нервы детям надлежит корпеть над домашней работой и считать дни до окончания учебного года.
Вся их компания: несколько таких же спонтанных посетителей, да явно влюбленная парочка, не замечающая никого, кроме друг друга.
Кусочек ваты тает в руках, а у Луноликого, как назло, ни платка, ни салфетки. Впрочем, это довольно вкусно: не так потрясающе, как ему почему-то казалось, но достаточно приятно.
- А знаешь, ничего так, - примерившись, мужчина отгрызает размотавшийся кусочек. Вкусовых качеств лакомству это не добавляет, но оказывается значительно более веселым, чем предыдущий способ. – Хотя стейк все равно лучше, - добавляет мужчина спустя какое-то время с таким видом, будто только что решил задачку общемировой важности.
Между делом, он посматривает на еще работающие аттракционы, намечая план на ближайшее вечер. Все мероприятие, по большей части, направлено на избавление феи от хандры, но почему бы попутно не исполнить парочку собственных желаний?
- Я, в целом, не навязываюсь, - возобновляет дух приостановленный в редакции разговор, - то есть сейчас, конечно, да. Трудно спорить. Но на будущее мне будет достаточно, если, в случае необходимости, ты сможешь сразу ко мне обратиться, а не набираться перед этим смелости и убедительных аргументов. Раз уж теперь есть такая возможность, почему бы ей не пользоваться?
Не стоит отбрасывать вариант, при котором у Хранителей накопился длинный список претензий к их лидеру, который перечеркнет возможность неформального общения. Это, однако, не повод прятаться друг от друга по углам.

Не смотря на очевидные неудобства, скамейку в парке и подтаявшую вату Луноликий не променял бы и на самый многозвездочный ресторан в мире. Ему немилосердно хотелось пить, любезно предложенный феей платок только размазал сироп по рукам, сделав их равномерно липкими, но солнце, светившее со спины, вызолотило все, что он мог охватить взглядом, а фея, заметно отдалившаяся в последнее время, почти улыбнулась, глядя на его попытки справиться с неизвестным лакомством.
Покопавшись в памяти, светлый дух выясняет, что Даниэль, за время жизни в Сторибруке, так ни разу и не был в парке, удовлетворившись наведенными воспоминаниями о нескольких счастливых днях рождения и одной неудачной попытке сделать трюк на роликах, закончившейся выбитым зубом, рассеченной бровью и сломанной рукой.
Веселит его так же сама мысль о том, чтобы он, светлый, вообще мог потерять зуб – особенно в соседстве с Тусианой.
Ценить небольшие, но приятные моменты, научили светлого как раз Хранители – первые из живых созданий, которых он приблизил к себе. Скорее всего, не семья, но существа достаточно близкие, чтобы начать принимать их радости и печали как нечто личное.
Достаточно значимые, чтобы постараться их выслушать и поверить – все еще не прочувствовать – что это важно.
- Тогда ты и сама знаешь ответ, Тусиана, - Луноликому вовсе не нравится говорить подчиненной об этом, но проклятия, особенно старые, обладали чарующей честностью, и всегда прямо зависели от формулировок. – Оно бы уже пало, будь условия выполнены. Раз нет – значит все не то, чем кажется. Что же до любви… - светлый смотрит куда-то вверх, словно там, невидимая для феи, находится подсказка. Однако все куда проще, и дух лишь вспоминает то недолгое время, что провел среди смертных. – Окончательного способа нет. Существует ряд полумер, но в итоге все заканчивается, - дух вздыхает, подбирая слова, - возвращается к тому же, с чего началось, если любовь настоящая, либо становится хуже, чем было – если удалось себя обмануть. Или если и не любовь была изначально, а привычка, благодарность, привязанность или любое другое близкое чувство.
Луноликий осторожно отщипывает еще кусочек ваты и отправляет ее в рот. Просто сладкая. Без привкуса счастья. Беспокойство Тусианы волнует его куда сильнее, чем дух предполагал.
- И, в конце концов, ты не можешь решать одна. У тебя есть «один» и «другой», у которых тоже есть свой взгляд на ситуацию. Возможно, неожиданный для тебя.

Луноликий тихо вздыхает, глядя на страдающую фею.
Совсем недавно, всего несколько месяцев назад, он бы и сам с радостью отдал все деньги и сдался в добровольное рабство, лишь бы получить зелье, способное избавить от любви, не приносящей ничего, кроме страданий. А позже выяснилось, что и любви-то не было, лишь чары обиженной на весь мир колдуньи.
На Тусиану почему-то подобное озарение не снисходило, или девушка была слишком упряма, чтобы его услышать и, решившись однажды спасти Короля Обезьян, целиком отдавалась этому делу, мужественно не обращая внимания на постоянно увеличивающееся количество несостыковок, которых даже не вникавший ранее в ситуацию дух насчитал уже три штуки. На любовь – в том ее проявлении, которое обычно подразумевают смертные – это тоже не походило, потому что выглядела Хранительница как участник затянувшегося сражения, а не влюбленная и любимая девушка проблемного парня.
Треск сломанной палочки только подтверждает его опасения – пусть проклятье и пало, счастья в жизни феи не прибавилось. Напротив, все только усложнилось.
- Эй, Тусиана, - Луноликий бережно, чтобы не оставить заноз, забирает обломки у нее из рук и выбрасывает в ближайшую урну вместе с недоеденной ватой. – Я посмотрю, что можно сделать, если тебе от этого станет лучше.
Светлый дух не верил, что проблема лишь в сбое заклятья, но такой шанс все же был, и, пока он лично не увидит, что к чему, нельзя списывать все на моральный облик Хариша.
Впрочем, к замученному состоянию Тусианы он точно имел самое прямое отношение. Равно как и «второй».
- Я не самый большой эксперт в отношениях, - светлому духу очень хочется утешить девушку и вселить в нее немного веры. Просто потому, что она это заслужила. – Но иногда перемены помогают. Не видеться ни с кем из них несколько дней. Подумать. Послушать себя. Проклятья больше нет, ты вольна делать то, что кажется правильным тебе. И, пожалуйста, ради себя самой, постарайся не спутать это с желанием спасти всех и каждого. Уж я-то знаю, что оно у тебя есть.
Луноликий протягивает девушке руку, предлагая подняться.
- Идем, это несчастливая скамейка. Она заставила тебя грустить. Поищем более привлекательные места. В крайнем случае, все дороги ведут…а, нет, это мы оставим до худших времен. Значит будем узнавать, куда ведут наши сегодняшние дороги.

- Ты можешь говорить обо всем, что тебя волнует, - светлый, в который уже раз, предпринимает попытку донести до Тусианы, что ее проблемы не обременяют его сверх меры, да и вообще – не обременяют. – Мыслить вслух вообще бывает полезно. Быстрее увидишь несостыковки в плане и логические ошибки.
Девушка выглядит подавленной и виноватой, а на тяжело опущенные плечи, судя по всему, взвалился груз, который она не должна была нести в одиночку. Если бы не убедила себя, что именно ее беды заслуживают меньше внимания, чем любые другие. Что ее попытки принести порядок во все более запутанную личную жизнь менее значимы, чем у любого другого из них – смешная, она действительно думала, что сейчас хоть кто-то в этом городе занят чем-то иным, кроме составления двух внезапно разделившихся жизней во что-то хоть отдаленно гармоничное.
И пусть к Луноликому, по понятным причинам, она не готова была обратиться за помощью, у Тусианы были друзья. Так почему же не к ним? Почему, в конце концов, не зайти в бар и, найдя себе «друга на вечер» не выплакать ему в плечо все горести и переживания?
Ах да, конечно, она была уверена, что сама виновата в сложившейся ситуации. И это недоразумение одной прогулкой не решается.
Он ласково, почти по-отечески, гладит девушку по голове, не напоминая о том, что многие вещи, которые кажутся простыми и понятными, на проверку оказываются вовсе не таковыми. Не хотел давать лишнюю надежду. Чувства Кромешника, если они вообще имелись, оставались для светлого духа загадкой, но тот факт, что летуния, без травмирующих для себя последствий, пережила встречу с собратом, вынуждал задуматься.
- Значит, будут аттракционы, - беспечно заявляет Луноликий, подводя девушку к киоску. Ему лично названия и стоящие рядом картинки не говорили решительно ни о чем, хотя русские горки удалось узнать, а вариант покататься на лодочке в импровизированном, два на два метра, пруду, был отвергнут как излишне скучный. – Предпочтения? – он вежливо улыбается, протягивая кассиру карту, и, вооружившись лентой из билетов, уводить Тусиану вглубь парка
- Или, если хочешь, могу закупить мороженого и романтическую комедию. Не уверен, что это поможет, но попытаться стоит.
Перед ними странная конструкция из удерживающих ремней, поручней и платформы, которая явно намеревается вести себя совершенно непотребно и швырять их в разные стороны, проверяя на прочность вестибулярный аппарат. Луноликий не уверен, что хочет через это проходить, но ему отчасти любопытно.