Луноликий считал удивительным тот факт, что скромный владелец антикварной лавки умудрялся держать в ужасе значительную часть города, не сделав оной ровно ничего. Более того, пробудившиеся злодеи оказались более заинтересованы решением проблем прошлого, чем повторной вендеттой оказавшимся под боком героям – что, разумеется, не могло не заслуживать уважения.
В общем, если отбросить предрассудки, дух не находил ни одной разумной причины, согласно которой все знакомые ему смертные наотрез отказались переступать порог магазинчика Голда, словно тот только и ждет в засаде, чтобы насадить кому-нибудь как можно более невыгодную сделку.
Время, конечно, меняет всех, но – и в этом светлый был уверен – лишь в деталях. Иными словами, старый знакомый мог оказаться более сварливым , подозрительным, сговорчивым или молчаливым, но остаться все тем же Темным из мрачного замка. Хотя на некоторые изменения дух чрезвычайно рассчитывал.
Он специально выбирает время ближе к закрытию: не хватало еще столкнуться с каким-нибудь бедолагой, пытающимся выторговать себе побольше благ под наименьшие проценты. Странно, но смертным почему-то казалось справедливым годами корпеть, изучая какую-либо область знания, чтобы обрести минимальный успех, от магии же они ожидали всего, сразу и без условий, так и не сумев понять, что, срезая одни углы, неизбежно создают другие.
Звякнувший колокольчик сообщает хозяину о прибытии посетителя. Лавка, однако, выглядит пустой – за прилавком никого, в обозримом пространстве тоже. Луноликий щелкает пальцем по звонку, вынуждая его еще раз зазвенеть, и на этом считает все социальные ритуалы выполненными.
- Мистер Голд?
Вряд ли он далеко – дверь подсобки приоткрыта, и дух почти уверен, что слышит за ней какое-то копошение. Возможно, конечно, это какой-нибудь зверек или зачарованный предмет, однако иногда самый простой вариант оказывается самым вероятным, и Румпельштильцхен, вместо того чтобы торчать за прилавком, решил посвятить себя чему-то более полезному.
Пока хозяин не завершит свои дела, дух осматривается, и оказывается приятно удивлен: в лавке мирно соседствовали совершенно обычные безделушки и магические вещицы. Порадовавшее светлого открытие касалось как раз последних: грамотно расставленные в небольшом, казалось бы, помещении, они не конфликтовали и не ослабляли друг друга.
Темный определенно не терял времени даром, и дух вынужден напомнить себе, что, по меркам смертных, он прожил невероятно долгую жизнь и обладает впечатляющим багажом знаний.
И все же светлый чувствует нечто похожее на гордость.

Отредактировано Daniel Brayant (19-03-2019 18:40:35)

Жизнь под личиной обычных людей, хотели они того или нет, изменила жителей Сторибрука: случайные встречи с недавними врагами, закончившиеся на мирной, если не приятельской ноте, уже теперь, после падения Заклятья, оставляли легкое послевкусие – возможность, что следующее, уже с настоящими воспоминаниями, свидание, может пройти без кровопролития. Луноликий и сам привык к тому, что встречают его, в худшем случае, нейтрально, хотя духу было куда легче: за ним не тянулся длинный шлейф интриг, обязательств и знакомств.
Румпельштильцхен же выглядел так, словно нисколько не удивился бы, попытайся светлый его испепелить вместо приветствия.
Что же, не всем возвращение памяти идет на пользу.
- Надеюсь, что так и есть, - Луноликий едва заметно улыбается, подходя ближе, но не вынимая рук из карманов. Может быть это не вполне вежливо, однако имеет приятный побочный эффект: успокаивать обладающих магией личностей, словно бы ему нужны руки, чтобы взаимодействовать с собственной силой. Хотя если воспринимать ее как инструмент, вероятно, дополнительные пассы будут необходимы. Смертные все еще удивляли его своей способностью усложнять простые вещи и это, скорее всего, никогда не изменится.
Дух проходит мимо стеллажей, решив, что нет смысла кричать доверенное ему послание с порога, попутно оглядываясь. Интересная все же у Голда лавка, почти музей развития человеческой мысли: от призыва дождя до максимально жестокого прерывания жизни недруга, от помощи при поиске плодородного участка почвы до исполнения самого сокровенного желания.
Артефакт так и пылился на полке, пусть и защищенный магией от потенциального воришки, а значит, Темный вполне успешно преодолел свой личностный кризис или хотя бы поумнел настолько, чтобы понять, то, что пытался втолковать ему дух в их первую встречу.
- Но я, строго говоря, парламентер, разве что забыл белый флаг по ту сторону от двери, - лавка занимает не так уж много места, так что, даже намеренно растягивая шаг, светлый проходит ее очень быстро, и упирается в прилавок. – Доблестные жители города решили, что всем нам не хватает нормальных событий. Вы ведь участвовали ранее в благотворительных аукционах? - Игнорируя напряженную позу Голда, Луноликий продолжает вещать, как ни в чем не бывало. Он-то точно знает, что не имеет намерений причинить мужчине вред, а значит и повода нервничать не наблюдается. – Все значимые жители города уже пожертвовали несколько вещиц, а меня послали проверить, не будете ли Вы столь любезны, чтобы присоединиться к многоуважаемым меценатам?
Дух не ерничает. Дух не старается тоном передать свое скептическое отношения к словам, которые произносит.
Однако в его глазах пляшут нескрываемые смешинки, сводящие на нет всю серьезность озвученного – и не им написанного – текста.

- О, я более чем уверен, что, если заглянуть в архивы, можно обнаружить ряд предметов под инвентарными номерами с 538/2 по 546 включительно, жертвователь – некто мистер Голд, что дает мне все основания полагать, что пришел я по верному адресу.
Сам Луноликий, разумеется, ни в какие архивы не заглядывал, однако задался тем же, что и Темный, вопросом. Благо, что доблестное население Сторибрука настолько не хотело заглядывать к ростовщику, что согласно было найти ответ на самый бредовый запрос, не слишком досаждая духу возмущениями. Чем он, не испытывая угрызений совести, беззастенчиво воспользовался. Как выяснилось - не напрасно.
Мужчина облокачивается на прилавок почти так же, как это несколькими мгновениями ранее сделал Голд, и теперь им не хватает только расстеленной и разрисованной карты, чтобы поддержать иллюзию готовящегося грандиозного заговора, даже если вся его цель – напомнить одному человеку, что не такой уж он и монстр, как привык считать.
- Затем, что большое свершение начинается с крошечного шага, Темный, - он почти избавился от привычки смотреть на смертных как на разной степени смышлености детей. Почти. Впрочем, во взгляде, обращенном на этого человека – лишь бесконечное терпение и понимание. – Ты можешь продолжать вселять в них ужас и трепет, ждать удара в спину – из лучших побуждений ударившего, разумеется – и поддерживать расхожую мысль о том, что злодеи бывшими не бывают. Или, - дух выдерживает небольшую паузу, - попытаться стать им понятнее. Сейчас лучшее время, чтобы измениться, все сбиты с толку и не знают, чего ожидать друг от друга. Все мы получили второй шанс, если угодно. Ты, например - сохранить сердце, выстроить нормальные отношения с сыном и жить…счастливо. И я не говорю, что все это случится, как только на аукцион попадет какая-нибудь безделушка, но ведь нужно с чего-то начинать.
Дух спокойно всматривается в усталые карие глаза мистера Голда. Возможно, тот и выглядит как избавившийся от эффектных чешуек Румпельштильцхен, однако различий оказывается значительно больше.
Кое-что, впрочем, остается без изменений: Луноликий все еще видит перед собой не чудовище, но наделенного огромной силой человека, разве что раньше тот упивался доставшимся ему могуществом, теперь – сроднился с ним, осознав все прилагающиеся выгоды и подвохи. И уж точно более осведомленного о том, как работает пресловутая система распределения счастья в этом безумном, сломанном по десятку параметров, мирке.

Лунолкий и разводит руками, принимая тот факт, что выдал весь набор банальных причин, какие только можно было собрать – они, в конце концов, не стали от этого менее правдивы. Он постепенно приходил к мысли, что, погрязнув в собственных, глубоко личных проблемах, жители города начинали постепенно забывать прописные истины, что не беспокоило бы духа, не приходи на их место новые постулаты, уже куда менее расположенные к тому, чтобы доверять ближним своим и давать им возможность оступиться.
Для начала просветительской деятельности дух, выбрал не того представителя человечества: вряд ли Темный, уже не раз проверивший и подтвердивший собственную теорию о том, как работают поступки и их последствия, прослушав небольшую лекцию, переметнется в стан альтруистов и филантропов, однако организовывать воскресные проповеди для нуждающихся в утешении светлый был настроен еще меньше, чем пытаться переубедить одного упрямого древнего мага. Все же сказанное им верно для каждого, и больше дело начинается с вереницы маленьких шажков, но никто не утверждает, что все они обязаны быть удачными.
О печальной особенности смертных пытаться избавиться от всего, что было им непонятно или причиняло страх, он мог рассказать поболее Темного, однако целиком разделял его нежелание делать что-либо ради тех, кто непременно пришьет к этому настолько извращенные причины, что ни один, даже самый карикатурный, злодей, не смог бы додуматься до них. Заполнять неизвестные им области всевозможными ужасами люди тоже научились в совершенстве.
- Если дело только в этом, могу гарантировать анонимность, - дух все так же дружелюбен, как и в начале разговора: привыкнуть к перепадам настроения Темного у него было время, кроме того, обычно он прекрасно понимал причины их вызвавшие, хоть и не всегда разделял степень реакции. – И вы забываете, что, с переменным успехом, всем удалось выбраться из средневековья. В клетку по решению монарха уже не сажают.
Можно добавить, что, в случае необходимости, светлый остановит самосуд и постарается донести до умов горожан, что не всякое действие, исходящее от Румпеля, непременно должно приносить зло, однако это было бы уже чересчур. Отбиться маг способен и сам, а подобного рода помощь лучше не афишировать вовсе.
- Куда больше мне подходит привычная форма существования, - мужчина поводит плечами, словно примеряясь к новой и не слишком удобной одежде, - но есть заботы, которые можно решить только так. Приходится терпеть. Но, говоря откровенно, тогда это было чрезвычайно уместно. Спасибо, Румпельштильцхен.
Помнится, в прошлый раз он так и не удосужился поблагодарить Темного за помощь в сохранении своего душевного спокойствия, и лучше сделать это с запозданием, чем не сделать вовсе.

- Я прекрасно помню, кто вы, - Луноликий – само радушие, начинает вспоминать, чем же ему в прошлом нравились беседы с Темным, тогда, правда, значительно более эмоциональные, - но так же помню, что в данном вопросе наши взгляды не сходились.
Вечная проблема: все так часто и много повторяли Румпелю, что он чудовище, что тот, в конце концов, поверил в это сам. Однако искренние заблуждения одного смертного еще не являются поводом присоединяться к ним, поэтому дух выбирает видеть в стоящем напротив мужчине человека, со всеми вытекающими из этого решения сложностями.
Впрочем, были и плюсы: сейчас, например, Луноликий искренне веселился, представляя ситуации, в которых действительно мог бы заключить сделку с Темным. И последствия этого опрометчивого решения.
- Боюсь, никто из нас от такого сотрудничества бы не выиграл, - ростовщик протягивает удивленному духу пару кукол из разряда тех, которые никогда не стоит давать детям, если не хочешь подарить им кошмары на всю жизнь, и дает пояснения еще до того, как светлый успевает сформулировать вопрос.
Значит, превращенные люди. Он осторожно затрагивает опутавшие их чары: действительно, никаких препятствий. Румпельштильцхен продолжает быть очаровательно честным, особенно там, где этого никто не ждет.
У Луноликого же, на данный момент, нет никакого желания успокаивать или испуганных, или озлобленных смертных (стоило быть реалистом и признать, что иной исход хоть и возможен, но крайне маловероятен), а заодно выступать буфером между ними и косвенно виновным в их злоключениях магом. Того бы это повеселило, не стоит и сомневаться, но дух уже взвалил на себя одну миротворческую миссию и полагал лимит на день исчерпанным.
- Что же, придется заглянуть к психотерапевту. Вручить подарок. А вы все так же полагаетесь на предвидение?
Луноликий произносит это тем же удивленным тоном, как если бы уточнял, действительно ли Темный полагает, что соль помогает защититься от духов. В его глазах подобный дар забавное, но достаточно опасное времяпрепровождение, и легкость, с которой старый знакомый полагается на этот сомнительный источник информации, вновь вызывает порыв попытаться его переубедить.
Хотя в этот раз дух сдерживается. Свою позицию он более чем четко описал еще в замке, и если Румпель до сих пор обладает иным мнением, никто не в праве покушаться на его желание заблуждаться.