- Мне совершенно не идёт то платье, в которое ты вырядилась, - довольно капризным тоном продолжала свою бесконечную болтовню Эванора, едва не в прямом смысле путаясь под ногами. Сегодня она явно не желала и на секунду оставить Хелен в покое, а как назло с самого утра  Хэл чувствовала себя отвратительно. Голова раскалывалась от боли, словно тысячи маленьких иголок впились в неё со всех сторон и погружались глубже с каждым движением. Ночью проклятое подобие призрака, которым была Эванора, устроила Фостер концерт без заявок. Она сидела в кресле рядом к кроватью Хэл и пела во всю мощь, на которую была способна, даже не стараясь сделать пение максимально приятным для слуха даже в четыре утра. Наоборот, она бесконечно фальшивила и коверкала всё, что можно было. Репертуар был небольшой, постоянно повторяющийся и от этого особо невыносимый. На Эванору всё меньше воздействовала магия, как должна бы, поэтому за те три дня, что Хэл соседствовала с ней, уже не пыталась атаковать, угрожать или требовать, чтобы та убралась. Зелье Голда действовало, во снах призрак ведьмы Оз не мог до неё добраться, но тем злее и отчаяннее становились действия в реальности.
- ...и тебе явно стоит сесть на диету! Ты посмотри во что меня превратила! По бокам висит... - снова зацепилась слухом Хелен за слова Эваноры, бессильно скрипнув зубами. Пока Фостер в своём магазине просматривала очередную "полезную" книгу, ведьма Оз маршировала рядом и вычитывала ей всё, что давно накопилось. Или просто повторяла то, что было уже озвучено, а Хэл пропустила. Мысли бесконтрольно разбредались, иногда оставляя Медею в полной прострации, тогда она могла долгое время смотреть в одну точку, едва ли дыша. Эти "выпадения" из реальности сильно волновали, когда она замечала по часам, что пролетел не один десяток минут. Поиски хоть какой-то полезной и важной информации до сих пор не увенчались успехом, если не брать в расчёт догадку, что появлением Эваноры Хелен обязана какой-то особенной вещи для настоящей ведьмы Востока.
   Это лишний раз напоминало Хэл о невозможности надежды на успех, потому что перед появлением Эваноры чего только у Хелен в руках ни было. Но она должна бороться с призраком своего прошлого до самой последней своей минуты, не имеет никакого права сдаться, ведь за её спиной любимый мужчина. Медея не могла его оставить, хотя всё чаще появлялись безжалостные, неумолимые мысли - не достойна этой награды и радости, не сделать ей Румпельштильцхена счастливым, не примет никогда её Бэлфайр и будет терзать сердце своего отца этим неприятием. Она магнит для неприятностей, паразит, что тянет силы из Наставника с самого первого своего появления. Но пока Хелен ещё способна крепко обнимать Румпельштильцхена и надеяться, что и впрямь видит в его глазах любовь, а не обманывается слишком хорошим для себя поворотом судьбы, то эти мысли неохотно, но спускаются на самое дно души, чтобы вернуться с новой силой позже. Позже, когда слабость физическая вновь станет не меньше душевной. И сейчас, когда перед глазами буквы плывут и перепрыгивают из строчки в строчку, Хэл упрямо отмахивается от всего: от голоса Эваноры, от боли и ощущения немеющих рук, и упорно вглядывается в слова. Румпельштильцхен - её сила!
  Хелен никогда бы не призналась, что вчерашний визит к Бармаглоту и впрямь напоминал попытку исправить ошибку и завершить незаконченное дело - надо же успеть перед расплатой, как не преминула съязвить Эванора. От этих слов тогда Хэл очень разозлилась, потому что с ужасом понимала где-то в глубине души, что это очень похоже на правду. Едва ли не в первые Хелен была готова объяснить непонятливому призраку, тем самым убедив и себя, что дело только в том, что желает поставить точку в прошлых отношениях, которые были закончены многоточием из-за побега, а затем в новых отношениях не повторить старых ошибок. Она не хотела тащить за собой ещё и груз старых претензий и обид. Её история страны Оз скоро полностью закончится. Чьей победой неизвестно - её или настоящей Эваноры, - но закончится в любом случае.

Бесполезно. Всё это совершенно и бесконечно бесполезно. Никому в здравом уме и твёрдой памяти не придёт в голову совершить всё, что совершила Медея с Эванорой, чтобы занять её место. Только вот в Оз Медея и не была в здравом уме. В этой чехарде магического взаимодействия не просматривалось никакой логики и объяснений, потому что и не было - сплошной набор уникальных совпадений в виде того же воздействия Заклятья, что создал Румпельштильцхен. Этого не найдёшь ни в одной книжке, ни у кого не спросишь -  а как пепел чужого сердца и магии отделить от себя, когда всё это растворилось, мельчайше сплетаясь внутри? Хотела того Медея или нет, но они с Эванорой связаны так сильно, как вряд ли кто бы мог "похвастаться". Острая, безжалостная тоска впилась в сердце, которое пылало совсем недавно надеждой на то, счастье возможно, что оно будет долгим. Тёмная ведьма вознамерилась отобрать у судьбы то всё хорошее, о чём и мечтать-то не имела права! Глупая-глупая ведьма.
   За свою страшную, роковую ошибку побега из Тёмного замка и жизни своего любимого Наставника придётся платить намного дороже, чем могла бы себе вообразить. Но это время рядом с ним стоило любой платы! Стараясь не терять веры, что возвращение к нему из Оз возможно, она могла только мечтать, что увидится с ним хотя бы на пару часов, чтобы рассказать, как сильно сожалеет, а ей выделили намного больше. Медея смогла помочь Румпельштильцхену вернуть сына, провела со своим Наставником рядом не один день и познала так близко, как и не думала, что будет возможно. От этого было особенно мучительно больно осознавать, что такая бестелесная мерзость, как паразитирующая Эванора станет её концом! Лучше бы чёртов герой по её душу или какая-то схватка с достойным соперником. Да что угодно лучше этого жалкого подобия ведьмы! За то время, что Медея наблюдала за Эванорой, ни единой причины не нашла, чтобы её даже уважать. Завистливая, трусливая, мелочная, лживая. И вот этой Медея должна уступить место и позволить жить? Она с силой резко захлопнула книгу под звук смс. Едва заметно дрожащими руками Хелен взяла телефон и прочитала сообщение, отчего слабая улыбка появилась на её губах. Румпельштильцхен. Она нужна ему. Он зовёт. Её тёплый свет в зеленоватом густом тумане всё быстрее приближающейся беды. Нельзя сдаваться, чего она заново? Ведь решила бороться до конца и верить, что и такое им по плечу. Медея не может его оставить снова, когда столько всего у них впереди. Должна. Обязана. Держаться, бороться и победить. Ради него. Ради себя. Ради них.
  - Гляньте-ка, летит к своему благоверному на обагрённых чужой кровью крыльях любви, - елейно протянула Эванора, глядя на то, как Хелен поднялась с кресла. - Веришь, что ему вдруг увидеть тебя захотелось? Соскучился по твоей скорбной физиономии? Или на самом деле терпит твоё присутствие, потому что ты, как липучка, как раз прилепилась - ничем не отодрать? Тебя судьба аж на мою голову в Оз от него запихала, а ты всё равно вернулась, никакого покоя ему.
  Хелен старалась не слушать, думать о своём, размышлять о том, как можно угомонить призрака, но ничто не помогало не услышать. Эванора как чувствовала, чего боится Хэл. Что станет навязчивой, будет обузой, что Румпельштильцхен рано или поздно устанет от обилия её накопленных чувств и любви. Просто не выдержит и примет решение в пользу спокойствия и примирении с сыном, а не утопать в её смене настроения и иногда просто неконтролируемого желания видеть. Без повода. Просто так. Иметь эту возможность, которой была лишена.
  - Рассуждает о любви та, которая никогда и никого в жизни не любила. Ни родителей, ни сестёр, ни кого бы то ни было ещё, - смогла усмехнуться Хэл в ответ, - любовь к своей ослепительной персоне я в расчёт не беру. Именно она тебя и погубила, а не я. Эгоизм, дорогая, до добра не доводит, - со знанием дела хмыкнула она, мол, за свой эгоизм я и расплачиваюсь сейчас.
  Кажется, это в кой-то веки Эванору задело. Такого почти визга Хелен и придумать своим голосом не могла, но молча она поспешила закрыть магазин и дойти до Лавки. Призрак ведьмы скорее всего, как обычно, не сунется к Тёмному, по которому сама Хэл уже успела соскучиться. С этой борьбой с Эванорой, она виделась с ним реже, чем того бы хотелось её измученному сердцу. Медея ускорила шаг, мечтая оказаться в родных, крепких, любимых объятиях, и свободно выдохнуть, забывая на какие-то долгие мгновения обо всех бедах и проблемах. Только он. Она знала, что стоит ей увидеть Румпельштильцхена, как любые упаднические мысли уйдут, а силы на борьбу и сопротивление влиянию призрака найдутся, как по волшебству. Он её личное чудо, и сегодня Хелен обязательно расскажет ему о своём предположении, что среди вещиц в его Лавке она взяла в руки то, что принадлежало настоящей ведьме Оз. Уж он-то знает всё о каждой своей вещи, и вместе они покончат с Эванорой навсегда. И, войдя в Лавку, под привычный аккомпанемент колокольчика, она из последних своих сил в это верила, улыбаясь в преддверии встречи.

Её улыбка исчезала медленно и неуверенно. Хелен смогла сделать лишь несколько шагов в Лавку, намереваясь привычно добраться до своего источника счастья, прикоснуться, вдохнуть родной запах и напомнить себе - она не одна, смогла преодолеть не одну преграду, чтобы быть рядом, сможет и сейчас, - и поняла, что-то было не так. Эванора, будь она сотню раз неладна, кажется, оказалась права - не по хорошему поводу он её позвал. Заготовленные слова приветствия и того, что Хэл очень соскучилась, застревают в горле, когда она замечает жест не подходить. Словно ему неприятно её присутствие. И лишний раз подтверждало это, что он на неё даже не посмотрел. Хелен непонимающе застыла, пробегая взволнованным взглядом по его напряжённой позе, рукам, сжатым в кулаки. Сердце предупреждающе сжалось в преддверии настоящей беды. Не той, что представляла из себя Эванора, слова которой ожили реальностью. Нет, другой. Страшнее. Сотни вариантов того, что могло случиться за столь короткий срок появились в голове, но она слишком устала за последние дни, чтобы выцепить хоть один более реальный. Что Медея сделала, чтобы заслужить такой холод, с которым ей послышалось её имя?
    Мысли о Бармаглоте даже на секунду не появилось у Хелен, настолько неопасными были эти дружеские объятия и поцелуй в щёку, который она едва заметила - не до этого ей в тот момент было, чтобы думать, почему планы обнять вдруг закончились поцелуем, потому что не собиралась даже! Ей и в голову не приходило, что безмозглый призрак Эваноры  в последнее время целенаправленно подставлял Хелен каждый раз, стоило Голду "случайно" оказаться свидетелем то примирения с Бармаглотом, то разговором с Эванорой на ту тему, которую надо было ей. Ведьме Оз нужно было избавиться от Голда - единственный способ осуществить свой план даже с кольцом, которое не снимешь. Расстанутся, не придёт на помощь даже при сигнале кольца. Зачем бы Тёмному спасать ту, что ему изменила и предала во второй раз? И её план работал.
   Медее казалось, что она вернулась в прошлое. В тот кошмар, который часто снился ей в алкогольной дымке - узнает, что Хелен Фостер и есть Медея, именно так он встретит её в следующий раз. С дистанцией, отчуждённо, с тенью боли предательства за спиной и с просьбой оставить его в покое, потому что прошлое осталось в прошлом, а настоящее и будущее с ним не связано. Застарелая боль подняла голову, но Хелен сделала шаг ближе, напоминая, что этого быть не может. Они уже прошли этот этап, Наставник говорил, что простил, и доказывал ей это не словами, а действиями на протяжении не одной недели. Что могло случиться? Кто и о чём ему наговорил? Что он вдруг решил? Ей хотелось броситься к нему, засыпать вопросами, встряхнуть, чтобы он посмотрел ей в глаза, заверить, что может ей всё рассказать, что бы ни случилось, это же она - его Медея. Она обещала быть с ним всегда и никогда не оставить по своей воле, но думала ли Медея о том, что будет делать, если желание, чтобы она его оставила будет исходить от него самого?
  Но вместо исполнения всех своих эгоистичных "хочу", Хелен послушно молча замерла посреди Лавки, рассматривая Голда с нестихающим болезненным волнением. Веры в чудо и лучший исход уже немного, но она цеплялась за оставшиеся крохи, чтобы держаться. Нет, Голд сейчас расскажет в чём дело, она всё объяснит или разрушит ложь, или попытается его переубедить, и он обнимет её, как прежде - чтобы Медея вновь почувствовала его любовь. Ей не могло показаться, а он не мог от неё уже устать, разочароваться, передумать... или всё же мог? Хелен на мгновение прикрыла глаза, не замечая в душе тонкой, чужой нотки злорадства. Всё шло так, как и хотела Эванора, оставался лишь завершающий штрих, чтобы сломать эту глупую надежду Медеи на победу и счастье - услышать то, что скажет Румпельштильцхен.