Повелитель Кошмаров узнал почти сразу. Почти — с точки зрения бессмертного духа — и это понятие изменило весь ход одной маленькой истории. Узнай он раньше, может статься, не вышло бы и завязки или совсем иной стала бы кульминация. Однако он несколько опоздал, верно, потому, что Зубная Фея слишком резко покинула город. Потому, что сам он не горел желанием ее преследовать и оставался как можно дальше от ее дворца, по крайней мере, первые пару месяцев.

Затем он просто пришел тенью на стенах и больше не уходил надолго. Быть может, темного духа заинтересовал феномен, встреченный впервые, и он просто не смог пройти мимо диковинки. Еще одно существо, которое он создал, чьи свойства еще не успел изучить, ибо они довольно долго не проявлялись. Что важнее, новое и интересное существо. Величать создание ребенком, тем более своим, с некоторой точки зрения было бы вернее, однако Кромешник с этим не спешил. С чуть более правдивой точки зрения, его собственной, и он не был родителем, и оно не имело с ним родственной связи. Лишь связь с самой тьмой как силой, неважно, насколько одушевленной. Только кровное родство с физическим телом, которое дух оставил вскоре после Сторибрука. В отличие от Кромешника и Тусианы, Кромешник и его дочь не имели друг к другу ни малейшей эмоциональной привязанности. В начале.

Маленькая статистическая погрешность. Она перестала быть такой, когда подросла и научилась ощущать энергию с той же легкостью, с какой ощущала ветер. Она стала чем-то большим, когда научилась различать черное на темном, тьму в темноте и разум в их невидимом самоустройстве. Повинуясь рассудительности и извечному хладнокровию, Повелитель Кошмаров должен был не обращать никакого внимания на попытки контактировать. Однако он откликнулся на первый же обращенный к нему возглас, и на следующий, и на все после этого. Он позволял изучать себя, злоупотреблять своим вниманием, играть с собой, делиться секретами мировой важности, выклянчивать существ помельче — словом, всё или почти всё. Ему тоже было интересно, как он отреагирует, как она отреагирует, как на это отреагирует их общая стихия. Но он никогда не воплощался и ни разу не проронил ни одного человеческого слова. Темный дух ничуть не возражал против образа жизни воображаемого друга, только не желал, чтобы об этом слишком быстро узнала фея. Его новое развлечение знало об этом нежелании, и молчало столько, сколько вообще способен молчать маленький ребенок.

Кромешник присутствовал, когда девочка впервые упомянула о «ком-то», кого, не зная подходящих слов, не сумела даже описать. Был неподалеку, когда упоминание переросло в неудержимую болтовню: а сегодня они делали то, а вчера они смотрели на это, а завтра она попросит вообще вон то. Он наблюдал, как девочка, тыча в его сторону пальцем, пытается выпытать у матери, почему та никого не замечает. Повелитель Кошмаров не видел в происходящем ничего особенно страшного, но фея явно не разделяла его мнения. Для нее в еще недавно спокойном и безопасном дворце творилось сущее безумие. В конце концов ему не осталось ничего другого, кроме как принять некогда потерянный облик и выйти на свет.