В доме почти всегда было тихо. В сильную непогоду на верхних этажах завывал ветер, внося свои коррективы в обстановку комнаты, разбрасывая листы с набросками или перелистывая открытые книги, оставляя на совсем ненужных страницах. Бармаглот никогда на это не сетовал и не закрывал створки окна, оставляя все как есть, сохраняя беспорядок на чердаке, создающего впечатление рабочего кабинета, в котором почти всегда царит творческий беспорядок. Совсем немного магии и все возвращается на круги своя, и колдун находит нужную книгу, позабытую здесь не так давно с вложенном в него рисунком юной девушки. Когда-то она любила слушать истории из этой книги. Поучительные, занимательные, они воспитывали в ней настоящего дракона, каким она должна была стать со временем. 
Бармаглот располагается в гостиной и открывает на середине. Иногда перечитывает любимые истории, освежая в памяти дни далекого прошлого. Не для того, чтобы погрустить, а чтобы избежать новых ошибок. И лишь совсем немного давала о себе знать ностальгия по прошлому, особенно после визита в Страну Чудес. Наверное, не стоило так сильно ворошить память, зная, что это принесёт тоску по тем дням, когда не считался единственным выжившим из целого клана, погибшего по твоей неосторожности.
Взгляд скользит по знакомым строчкам, используя в качестве света только полуденное солнце, или то, что прорывалось сквозь густую чащу и проникало в окно одинокого особняка, удалённом от поселений и окружённого плотным кольцом деревьев. Бармаглот сделал всё, чтобы его покой не нарушали по пустякам, принимая гостей редко.
Сегодня, видимо, был тот день, когда кто-то соизволил явиться к дракону без предупреждения, сообщая о своём визите достаточно громко. Выбитая дверь разбила зацепила стол и рухнула к ногам колдуна в опасной близости. Однако, даже это не заставляет его поднять глаза на гостя, не обладающего элементарными правилами этикета. Не научили, что в дом к дракону вырваться нельзя, это чревато быстрым обрыванием жизни. Но это успеется.
- Одну минуту, - просит дракон и дочитывает последние несколько строчек, после чего закрывает книгу и кладёт на подлокотник кресла, поворачиваясь к тому, кто нарушил его покой. Он бы этого не сделал, но по-другому от него не избавиться. Или от неё, потому что гостем оказалась женщина. Поразительно знакомая.
На лице отражается удивление, и дракон медленно поднимается с кресла. Где-то в районе солнечного сплетения перехватывает дыхание, словно от удара. Одно дело, когда тебе говорят, что некогда твоя любимая ученица жива, и совсем другое, когда она является к тебе с бьющейся в глазах, словно волны о скалы, злостью. Не так себе представлял Бармаглот встречу с Малифесентой.
После того, как услышал, что она жива, он знал, что рано или поздно встреча состоится, но не торопился сообщать о себе, давая ей время самой всё узнать от дочери, принять новость и прийти к нему готовой для разговора. Кажется, она по-своему распорядилась данным ей временем, взращивая к Бармаглоту ненависть.
- Рад тебя видеть, - звучит искренне. Он правда рад, и не повода обманывать её и самого себя. – Райвен говорила, что ты злишься на меня, но не думал, что твоя злость достигла таких масштабов, - Бармгалот остро чувствовал волны гнева и тёмной магии, и это ему совсем не нравилось. Не такой он хотел видеть свою ученицу, хотя стоит признать, она многие его уроки усвоила великолепно. – Присядешь? Нам есть о чём поговорить.
Колдун приглашает Малифесенту сесть и, используя магия, убирает беспорядок, который создала она. За выбитую дверь замечаний не делает, он понимает, что у неё есть повод злиться на него, и, наверное, стоит порадоваться, что она не спалила весь дом вместе с Бармгалотом.

Разговор с Малифесент не мог быть лёгким, и она не пыталась упростить задачу, гневно сверкая глазами. Казалось, одно неосторожное движение, и она использует магию. Нет, колдун не боялся, но ему бы не хотелось сражения. Не с здесь и не с ней. Слишком привязан был к ней. Она восхищала своим умом, способностями, готовностью беспрекословно делать то, что говорил ей Бармаглот. И сейчас, видя перед собой взрослую женщину, с ненавистью и затаенной болью смотрящей на своего учителя, он едва узнавал в ней того молодого дракончика, которого взял под свою опеку, потому что родной отец не смог бы её ни чему научить.
В ней чувствовалась сила, ни чем не уступающая Бармаглоту, и он мысленно улыбается, радуясь тому, чего она достигла, пусть и без него. Она смогла стать сильной, и он гордится ей, даже если она его ненавидит.
Для колдуна стало неожиданностью, что Райвен не рассказала о встрече в Стране Чудес. Иначе почему Малифесент так удивлена упоминанием о дочери? И как нашла Бармаглота? Сплошные вопросы, которые непременно хочется задать и обязательно задаст, но его отвлекает неожиданное требование, вызвавшее удивление.
- Могу я узнать, почему?
Бармаглот хмурится, не понимая, почему он не может видится с Райвен. Она - часть семьи и ей ничего не угрожает. Ему есть, что преподать молодому дракону, к тому же неуклюжему.
Без улыбки ту встречу не вспомнить, но в этот вечер, видимо, улыбаться не придётся.
Несправедливые обвинения сыплются на дракона, и он хмурится сильнее, проведя ладонью по лбу. Слова племянницы не стали каким-то откровением, благодаря встрече с Райвен, и все же слышать их из уст Малифесент оказалось неприятно. Неужели она думает, что он желал смерти всему клану? Он бы не пошёл на это никогда, и все же она уверена, что именно он повинен в смерти целого клана драконов.
- Я не страдал. Ты же знаешь, я не страдаю по тому, что нельзя вернуть. Да, я совершил ошибку, я не оправдываю себя, но не я уничтожил клан. Кому, как не тебе знать, насколько высоко я ценил силу и знания драконов? То, что мы собирали веками, должно было ещё тысячи лет передаваться из поколения в поколение. Мне жаль, что все оказалось потеряно
Бармаглоту правду было жаль, что он не может передать все те знания следующему поколению драконов, но на его лице так и не отразилось раскаяние. Он и правда не видел смысла сожалеть о том, что нельзя исправить, но скучал по своей ученице, вспоминая свои уроки и то, как она приставала к нему с различными вопросами, желая знать все и сразу. Это было забавно, и дракон никогда не жалел для неё знаний.
- Как ты выжила? - задавая вопрос, Бармаглот опускается в кресло, но смотрит на колдунью, отмечая то, насколько сильно она изменилась. Даже странно, будто разговаривает с кем-то другим, но нет, это именно она, ошибки быть не может.

Бармаглот не любят, когда переспрашивают. Будто для усиления драматизма, от которого дракона воротит, а Малифесента сыплет никому не нужными обвинениями, на что только хочется пожать плечами. Просить прощения за то, чего не делал, Бармаглот всё равно не станет. Да, ему жаль, искренне жаль, что так получилось, но на это всё. Не нужно пытаться выжать из него что-то большее, лишнее, что не поможет исправить ситуация.
Дракон хмурится; он недоволен словами племянницы, решившей изолировать его от той, что может дать начало новому клану. Неразумно. Не тому учил он когда-то маленького, неопытного дракончика, только вставшего на крыло. Не разочаровывай, милая, не разочаровывай старика!
- Ты можешь мне доверить Райвен, - спокойно возражает он, не желая соглашаться с доводами Малифесенты. Она не права. Да, он допустил ошибку, он признаёт её, но она забывает, что на ошибках учатся, и такой он больше не допустит. Он не даст погубить остатки клана, пусть и жалкие и всё же они – часть его семьи. 
В его руке появляется бокал с вином, потому что чувствует, что спокойного разговора не выйдет. Он различает в голосе женщины многое, от ненависти к нему до боли от его поступка, от гибели клана, от всего, что случилось в прошлом. Что-нибудь бы сказать, но ему правда нечего сказать, кроме «Мне жаль», потому никакие слова не исправят его ошибки, а если не возможности исправить, проще закрыть чувствам доступ в тот уголок, где заперты воспоминания о коротком правлении кланом драконов.
- Драконы издревле умели перемещаться между мирами. Тебя спасла твоя магия. Я рад, что это случилось, - слова прозвучали сухо. Малифесента могла обмануться, подумав, что Бармаглот лжёт, но нет, он по привычке сдержан. В прошлом он не был таким, но время научило его терпению, сдержанности, и он пользуется этим даром, растягивая моменты настолько, насколько это возможно.
- Послушай, я понимаю твой гнев. Моя ошибка погубила многих, но остались мы. Мы должны держаться друг за друга. Клан рано или поздно пал бы. Мы не были едины, каждый пытался отделиться. Или ты забыла, почему я стремился занять место твоего отца? Я хотел снова объединить драконов, сделать нас единым целым. Ты не знаешь всего, что происходило среди старейшин, - устало заканчивает Бармаглот. Сделав глоток из бокала, он смотрит сквозь него на женщину и ждёт, что она примет его слова. Он надеется, что она прислушается к нему, пойдёт за ним, как когда-то давно. – Не упрямься, Малифкесента, ты умнее своего отца, должна понимать, что мои действия были необходимы. Я встряхнул клан, и если бы не потерял из виду Вострый меч, мы правили бы Страной Чудес, а, может, не только ей. Под началом твоего отца клан прожил бы лет на сто больше, и всё закончило бы не лучше. Ты знала, что маги готовили заговор про нас? Знала, что давно нашёптывали королю, что мы не защитники, что мы опасны и рано или поздно убьём его? Своими действиями они подтолкнули драконов к ответным действиям. Ты знала это? Мне жаль, что клан пал, но меч заносил не я, не я их убил, - твёрдо закончил Бармаглот в упор смотря на Малифесенту. От напора бокал покрывается трещина, и жидкость стекает по пальцем. Колдун брезгливо отбрасывает бокал и магией убирает мокрые дорожки на руке.

Всё верно, Малефисента была ребёнком, мало смыслила в политике, занималась изучением магии и совершала свои первые полёты. И в том, что в данный момент в бывшем наставнике она видит исключительно врага, только его вина. Он не объяснил, к чему приведёт политика её отца, не помог понять, что его отстранение от власти может избавить драконов от необходимости и дальше преклонять колени перед правящим домом Страны Чудес. Если бы только посвятил её, ввёл в курс дел, направил, и всё могло сложить иначе. – Каким же слепцом я был! – мысленно сокрушается Бармаглот, только осознав, что мог привлечь племянницу к своему плану и тогда бы не понадобилось создавать Вострый меч, и смерть брата не была бы необходимостью, а, следовательно, бы не было истребления целого клана драконов и этих глупых обвинений, которые Бармаглот не хочет признавать.
- Прошлого не изменить, - с горьким сожалением произносит дракон, который бы тоже хотел изменить прошлое, всё исправить, пойти другим путём, но это невозможно. Пресловутые законы магии никому не под силу нарушить, даже древней магии драконов, а именно этого жаждал Бармаглот первого время. Пытался найти обходные пути, но отступил, так и не приблизившись к цели, а сейчас, по прошествии столетий, уже поздно что-то менять. Прошло так много времени, столько всего случилось, и пусть он не слишком ценил эти моменты, уже не стремился переписать прошлое, но от желания отомстить воришке, посмевшего выкрасть Вострый меч, отомстить всё ещё хотел.
Отвлёкшись на мысли о Чеширском Коте. Томас едва не пропустил приближение Малефисенты, а затем и атаку. Удивление отразилось на лице дракона, не поверившего, что племянница действительно его атаковала. Он успел перехватить шар в последний момент, вытянув руку и остановив его в сантиметре от руки.
- Настолько меня ненавидишь, что готова напасть? Забыла, кто тебя учил, моя дорогая племянница? – в словах не было злости, скорее, упрёк в неразумном поведении ребёнка. Шар отправлять обратно Бармаглот не стал, направив его в стену. На прогремевший взрыв в месте, куда врезался магический шар, внимания никто не обратил. Что толку обращать внимания на дыру в стене, если весь особняк затрещал, когда Малефисента превратилась в дракона.
- Не нужно, Мэл, я не хочу с тобой сражаться. Мы остались последними из клана, глупо убивать друг друга, - попытался воззвать в последний раз Бармаглот к племяннице, надеясь, что она одумается и откажется сражаться. Однако, не дожидаясь ответа, тоже сменил ипостась, окончательно поставив под угрозу целостность дома, не рассчитанного на двух огромных ящеров. Дракон взмахнул крыльям, отталкиваясь от земли, освобождаясь от тесноты стен, от которых только развалины. Крыша оказалась пробита, и ветер свободно гулял по старому особняку, разбрасывая лежавшие на столе бумаги, среди которых были и рисунки.
– Ты винишь меня в гибели клана, но я могу назвать тебе имя виновника, - прогремел голос дракона, после превращения ставший более громкий, с рычащими нотками.

Малефисента была в ярости, раз решилась на открытое противостояние. В глазах Бармаглот это было не самое умное решение, но что бы он не говорил, Мэл отказывалась поверить.
- Все, что я сделал, это создал меч. Я не отдавал его в руки врагов, - рычит дракон, не теряя надежды достучаться до разума племянницы. С каким бы удовольствием он бы сам разорвал тех, кто виновен в смерти его семьи, а вынужден сражаться с той, кто был ему дорог. Даже сейчас, несмотря на исходящую от Малефисенты угрозу, он отказывался считать её врагом и не нападал первым.
- Убьешь меня, в что дальше? Легче не станет, поверь, - дракон грустно усмехнулся, к сожалению, только мысленно. Он-то думал, что смерть отца и брата принесёт ему радость. Поначалу даже правда радовался, а после пришла пустота и осознание, что лучше не стало. Погиб клан, мать, которой Бармаглот все же дорожил, сердце царапала тоска, когда он думал, что потерял свою любимую ученицу. Он потерял всех. Потом убедил себя, что ничего не изменить и сожалеть не стоит. Проведя над собой суд, пришёл к выводу, что невиновен, но в качестве наказания получил пожизненное одиночество. И вот теперь появилась Малефисента, не согласная с приговором. По её мнения все же виновен и наказанием должна быть смерть.
Немного наивно с её стороны. Прошла не одна сотня лет. Бармаглот тоже учился, в конце концов, это то, чем драконы отдавали большую часть жизни. Они старательно учились, сознавали магию, расовые особенности, и даже лишившись дома и семьи Бармаглот не мог отказаться от новых открытий.
- Ты была моей лучшей ученицей, так покажи, что ничего не изменилось. Не делай глупость, о которой будешь жалеть. Прислушайся к голосу разума, - последняя попытка воззвать к здравомыслию. Если не получится, придётся объяснять на языке силы, чтобы Мэл уже осознала, что ей не по силам сражаться с более опытным драконом.