Томас не мог смириться с побегом Алисы. Ещё недавно она улыбалась ему, а он думал о том, что, может, Бравный день не состоится. Они так и будут жить при дворе Красной королевы, а после злополучного дня, который не будет ничем отличаться от других дней, покинут Страну Чудес навсегда, воссоединятся с семьёй и вместе они возродят клан. Эту мечту он лелеял не один день, и вдруг все рухнуло, когда Томасу сообщили, что Алиса в компании Чёрного рыцаря тайно покинула дворец. Сохранить тайну не очень получилось, предательство не укрылось, а сердце дракона оказалось растоптано. 
Даже странно вспоминать, как не хотел спасать ей жизнь, и делал это, следуя приказу, кляня весь белый свет и Анастасию, а через время уже не мог отвести глаз от Алисы, и мысль о том, что она враг, отступала на задний план, уступая место совершенно новым чувствам. Теперь оставалось только злиться на себя за глупую веру в возможное счастье, которое никогда не стоит ждать дракону, повинного в гибели целого клана. Слишком наивно, а Бармаглот не имеет права быть таким. Он уже далеко не ребёнок, но поддался чувствам, затуманившим разум, и мечта засияла новыми красками, распуская в сердце цветок надежды. Теперь он съежился, завял, оставляя гнойный нарыв, который болит и не даёт спать по ночам. День ото дня Томас срывал боль, нападая на деревни, почти перестав слышать королеву. Он остервенело искал лагерь повстанцев, чтобы забрать оттуда Алису, убить Чёрного рыцаря и Белую королеву, чтобы больше никогда и никто не смел отнимать у дракону надежду на счастливое будущее.
Поиски так и не увенчались успехом, Алиса не вернулась, к тому же выяснилось, что она прихватила вострый меч. Она готовится к Бравному дню, а Бармаглот все ещё надеялся его избежать. Он не хотел сражаться с Алисой и тем более убивать её. Надеялся, что получится донести до неё, что готов измениться. Он даже перестал нападать на деревни, как только буря в душе немного угомонилась, а однажды решился на то, что раньше бы вызвало смех.
Бармаглот считал себя сильным колдуном, а потому не считал нужным обращаться к кому бы ни было за помощью, в том числе к Темному, который, ко всему прочему, обязательно что-то потребует за услугу. Но дракону в данном случае нужна была не услуга, а ответ на один единственный вопрос: как избежать пророчества? Вряд ли кто-то мог дать более точный ответ, чем Тёмный. Говорят, он видит будущее, так пусть подскажет, как избежать смерти.
Ради разговора с Тёмным Бармаглот покинул Страну Чудес и вернулся в Зачарованный лес. Его путь лежал ко дворцу Белоснежки и Прекрасного принца, в подземелье, где держат опасного заключенного. Невольно закрадывалась мысль, что он не такой сильный, раз его смогли заточить, но тут же отбрасывалась, как не нужная. Не важно, заточен Тёмный или нет, про пророчества он наверняка что-то знает.
Пробраться в подземелье колдуну оказалось не сложно. Охрана не заметила проскользнувшую ящерицу, скрывшуюся между камней, а уже у темницы ящерка вновь стала человеком.
- Приветствую, Тёмный, - начал Бармаглот, подходя ближе к решетке. Даже с факелом едва что можно было рассмотреть, а хуже всего, что почти не видного самого мага. Лишь его силуэт виднелся в тени, и Томасу оставалось надеяться, что не ошибся и пришёл именно туда, куда было необходимо. - Расскажи, что ты знаешь о пророчествах и можно ли их избежать?
Дракон остановился в шаге от решётки. Обычная его надменность отсутствовала, он оказался сломлен, и хоть и пытался держаться, не хотел оттягивать с вопросом, пытаясь кому-то что-то доказать. Он сам пришёл к Темному, так не важно, если в этот момент с ним не будет привычной маски.

Бармаглот готов был на многое, чтобы избежать пророчества, вернуть Алису и зажить другой жизнью. Не той, что у него сейчас, когда он позволяет Анастасии командовать собой. Как он вообще до этого дошёл? Почему поддался её чарам, пожелал помочь ей, когда нужно было двигаться в противоположную от неё сторону. Но тогда бы не встретил Алису и не чувствовал бы этой разрывающей сердце боли от того, что от него отвернулись. Так стоит ли удивляться, что он в итоге явился к Темному, готовый пойти на любую сделку?
Когда-то он думал, что было бы интересно найти своё слабое место. Не Вострый меч, а что-то иное, что пробудит интерес к жизни, но Бармаглоту не говорили, что нужно быть осторожным в своих желаниях, они могут исполнится. Алиса стала слабым местом, и дракон представить не может, что придётся её убить. Проще позволить отрубить голову, чем навредить ей.
Но до сего момента в колдуне жила надежда, что пророчества можно избежать. Неужели сложно в Бравный день отправиться не на поле боя, а, например, в другой мир? Сможет ли он сбежать, оставив Алису на растерзание двум королевам? Вряд ли, а потому должен быть иной способ, который Тёмный не может не знать, но его первые слова что-то ломают в драконе.  Плечи опускаются, а выражение лица приобретает мрачные оттенки. Мужчина хмуро смотрит на мага, который, кажется, даже в клетке чувствует себя вполне уютно, вызывая у стражи посетителей страх. Бармаглот не боялся. Пожалуй, всё, чего он боялся, осталось в Стране Чудес, а сюда он явился один, раздавленный, с желанием найти выход из сложившейся ситуации.
- Набиваешь цену? Мне плевать на цену, я дам тебе, что ты хочешь, только расскажи, как избежать пророчества. Должен же быть способ! - взгляд дракона впивается в мага, а пальцы сжимаются на прутьях. Он ждёт ответа, который с удовольствием бы вытряс из этого зеленомордового, если бы только мог его достать, но решётка не пропустит никого, как и не выпустит.
Забавно играет свет факела с кожей Тёмного. Неудивительно, что его боятся, но дракон старше, должен быть мудрее, но в итоге готов на сделку с этим чудовищем ради ответа на вопрос. Впрочем, стоит ли винить в том, что делал Тёмный? Дела дракона тоже не назвать геройскими, а в Стране Чудес стал символом смерти. Может, чудовищам не дано избежать того, что предписано на магическом свитке? Может, Бравный день случится, как бы не пытался дракон его избежать?

Прав был Тёмный, говоря, что дракон бы вытряс ответы из него силой, будь у него возможность, и радовался, словно издеваясь над чувствами ящера, играл в какую-то свою игру, которую уставший колдун и не пытался понять. Бармаглот лишь отпускает руки, понимая, что перебарщивает; стоит держать себя в руках хотя бы ради того, чтобы Тёмный не отвернулся и не оставил гадать и дальше, искать способы обойти пророчество, которое неумолимо приближалось, угрожая отнять то, что стало дорого. 
Томасу бы хотелось не растягивать разговор, но не перебивал Тёмного, пока тот играл в сказочника. Колдун не выразил ни согласия, ни отказа от того, чтобы выслушать историю другого пророчества, о котором ничего не знал, но, может, так оно и надо. Оно не было предназначено для дракона, не задевало его, а потому никогда его не интересовало. Впрочем, он даже не слышал о нём, а потому чем больше говорил Тёмный, тем больший интерес его слова вызывали у Томаса.
Он стоял, облокотившись на стену, склонив голову на бок, всё больше хмурясь. Надежда умирала, и дракону стоило больших трудом не продемонстрировать отчаянье, закравшееся ему в душу.  Он даже не слышал, как меняется интонация Тёмного, его смех на который тоже нет никакого желания как-то реагировать. Тёмная пещера будто стала ещё темнее, а память безжалостно прокручивала воспоминания недалёкого прошлого, результатом которых становится Бравный день. Сознание ярко рисует картинку, и дракон жмурится, отгоняя её от себя, не желая видеть, как свою смерть, так и смерть Алисы. Дабы избежать смерти последней он и явился к Тёмному, но если его послушать, кажется, что этого невозможно.
- Для чего ты мне это рассказываешь? Хочешь сказать, что пророчество невозможно избежать, что бы я не делал? – голос надломился. Скрывать свои эмоции не было сил, да и что мог сделать Тёмный, находясь в клетке? В другой ситуации, Томас бы мог поиронизировать над тем, что одного из самых сильных магов удалось заточить в клетку, подобно зверю, но сейчас дракон меньше всего был настроен на иронию.
- Отец встретился с сыном? – после непродолжительной паузы спрашивает колдун. Ему было интересно узнать, насколько точно сбылось рассказанное Тёмным пророчество, однако, откровенного любопытства в его голосе не было. Что ему до пророчества, которое имеет счастливый конец? Встретился ли отец с сыном или им ещё предстоит встретиться, но рано или поздно они будут вместе, а у дракона и Алисы совсем другая история: одному из них предстоит умереть, а Бармаглот не хочет убивать и не хочет быть убитым. - Твою же мать, Абсолем! Я тебя ненавижу! – в мыслях злится колдун на старого друга и скрипит от досады зубами.
- А если убить создателя пророчество? – выдвигает он предположение, не особо рассчитывая подтверждения догадки, но хотелось послушать мысли Румпельштильцхена по этому поводу. Вдруг смерть Абсолема отменит пророчества и все заживут долго и счастливо. Или не все, но это не так важно.

- Псс! Как непочтительно ты говоришь о пророчествах, это ведь сама судьба!
- Судьба ли? – произносит одними губами, грустно усмехаясь.
От слов Тёмного Томасу хотелось смеяться громко, надрывно, чтобы задрожали стены, рухнули, впуская поток свежего воздуха, сбивающего с ног, заполняющего лёгкие, потому что дракону всё больше казалось, что ещё немного, и он задохнётся. Задохнётся не то от нехватки воздуха, не то от отчаянья, которое завладевало им всё больше, и Тёмный, в ком ещё недавно виделось спасение, оказался не способен помочь. Да и мог ли, находясь в клетке, где даже невозможно использовать магию, и только и остаётся медленно сходить с ума, всё ещё думаю, что способен на что-то великое.
Наверное, также Абсолем думал, когда выводил пророчество, вписывая в него двух людей, которые хотели жить, строили свои планы и уж никак не могли подумать, что придётся столкнуть в кровопролитной бойне друг с другом. Почему-то тогда, в самом начале, это не было так важно. Была уверенность в своих силах, в магии, а теперь всё так размыто, поменялись приоритеты, и уже битва стала тяжёлым бременем, которое непременно хотелось скинуть.
Абсолем посчитал себя вершителем судеб, самой судьбой, и от того зол был на него дракон. Желал ему смерти, но от чего-то до сих пор не убил, хотя, наверное, с этим не стоило затягивать. Стало бы легче хотя бы от того, что создатель пророчества мёртв, и, может, пророчество потеряло бы свою силу.
- Я пришёл к тебе не за очередными загадками, а узнать, можно ли избежать пророчества, - в голосе колдуна слышится недовольство. Он не понимает, к чему ведёт Румпельштицхен, но ответ на свой вопрос он так и не получил. Лишь ещё больше разочаровал дракона Тёмный, сказав, что пророчества не лгут, и даже смерть, предрёкшей воссоединение отца и сына провидицы, ничего не изменила.
Лишь на время Бармаглот отвлёкся от невесёлых дум, прислушиваясь к шагам стражников, которые должны были появиться, но их не было. Не слышали или не желают лишний раз приближаться к клетке, что неудивительно, от смеха, кажется, свихнувшегося мага у любого мурашки по спине побегут, кроме дракона, прожившего на этом свете не одну сотню лет и повидавшего не мало, но не знающего, как преодолеть силу пророчества. Как глупо! Томас усмехается своим мыслям и поднимает глаза на Тёмного, продолжающего говорить.
- Смерть - это всегда смерть, - не соглашается колдун с пленником. – Особенно, когда тебе отрубают голову. 
Тёмный скрылся в темноте, в глубине пещеры, где его не видно, но прекрасно слышно. Такой звонкий голос не услышать было сложно, и это немного беспокоило. Всё-таки встречи со стражей хотелось бы избежать и всё-таки попытаться узнать то, зачем пришёл.
- Ты не понял? Мне ответ нужен сейчас, - Томас всматривается в темноту, видя лишь размытый силуэт, где предположительно должен находить маг, и крови усмехается. – Бравный день скоро, я не могу долго ждать, когда ты соизволишь рассказать мне о моём будущем. Либо ответы сейчас, либо никакой сделки.
Бармаглот отталкивается от стены, приближаясь к прутьям решётки, а его голос продолжаться разносится по пещере, отдаваясь эхом где-то вдали.
- Если тебе нужно моё имя, меня зовут Бармаглот. Я готов заплатить любую цену, какую назовёшь, но ответ мне нужен сейчас. Ты можешь мне его дать или нет? – пальцы смыкаются на прутьях, сжимаясь так сильно, словно дракон желал сломать тюрьму, но не этого он желал и не по этой причине снова проявлял нетерпение. Он хотел знать, как сохранить жизнь себе и Алисе. Не просто хотел, ему это было необходимо.

Томас назвал своё имя, выдвинул требование, а затем оставалось только ждать, набравшись терпения, которое с каждой секундой уменьшалось с геометрической прогрессией. Дракон едва находил себе место, уже жалея о том, что пришёл сюда, попросил помощи, когда должен был справляться сам, как и всегда, когда у него возникали сложности. Ну в самом деле, что может дать запертый в клетке маг, из которой не может выбраться? Даже его магия, темнейшая магия в Зачарованном Лесу, не способна сломить сдерживающие его оковы. Так о какой помощи может идти речь?
Бармаглот уже убедил себя, что зря явился к Темному, как тот заговорил, вынуждая повторить то, что ранее уже было сказано. 
- Я же сказал, что готов заплатить, - нетерпеливо произносит дракон, с тревогой ожидая ответа. Терпение дало трещину, когда он оказался так близок к тому чтобы получить ответ на волнующий его вопрос. И он его получил.
- Алиса будет со мной? - не веря своим ушам и своему счастью, переспросил Томас. Все это время он не то, что Темному, он себе боялся признаться, какой вопрос его на самом деле беспокоит, прикрываясь пророчеством. Он боялся спрашивать о возможном совместном будущем с Алисой, страшась услышать, что оно невозможно, что он никогда не будет с той кого любит, но Румпельштильцхен подарил надежду, а это открывало новые двери и шанс, что Алиса вернётся. Бой можно будет отменить, если она согласится выслушать дракона, прислушаться к его словам и поверит в обещание, которое он ей даст.
Неужели это и есть ответ на его вопрос? Если они объединятся, Бравного дня не будет, не будет чертового сражения и отрубленных голов. Алиса останется с драконом и они приживут счастливую жизнь.
Томас и сам не заметил, как выражение лица стало глупым, а губы растянулись в улыбке. Темному, наверное, смешно видеть старого дракона таким, но разве мог контролировать себя Бармаглот, когда услышал для себя приятную весть? Пожалуй, лучшую за последние дни.
Осознав, что выглядит глупо, колдун взял в себя в руки, в миг став серьёзным, разжимая онемевшие пальцы, отпуская прутья решётки.
- Твоё видение означает, что пророчество не сбудется? - на всякий случай уточняет дракон, опасаясь, что выстроенные в голове мечты, развалятся, как карточный домик, возвращая ту боль, которую он испытал, узнав о побеге Алисы. - Что ты хочешь в качестве платы? - задаёт следующий вопрос колдун, понимая, что теперь задолжал Темному, но его это не пугало. Обрадованный тем, что сможет вернуть Алису, он не думал, насколько высока может быть цена.