ONCE UPON A TIME ❖ BALLAD OF SHADOWS |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » ONCE UPON A TIME ❖ BALLAD OF SHADOWS » ИНВЕНТАРЬ ХРАНИТЕЛЕЙ СНОВ [ДРУГИЕ МИРЫ] » [ЧБ] под пологом прошлого
Откровенно я.
Вижу видения.
После спасения.
Хочу поделиться.
Да мучат сомнения.
ПОД ПОЛОГОМ ПРОШЛОГО
♢ П Е Р С О Н А Ж И ♢ | ♢ М Е С Т О И В Р Е М Я ♢ |
Иногда чтобы принять настоящие, надо открыть полог прошлого.
Отредактировано Raymond Blackheart (17-07-2018 17:01:41)
Он подал руку даме. Она была ненамного старше его, а может и его ровесницей, но это его не интересовало. Возраст вообще был понятием относительным. Она была красива для него, светлые холодные глаза, светлые волосы и кокетливый задорный смех. Ее платье было чуть более откровенным, чем должно было бы быть на подобном светском вечере. Джентельмен не мог оторвать взгляда от нее, насладиться ее смехом издалека. Она была той представительницей эмансипа, которая не раздражала мужчин, а наоборот вызывала восхищение.
Дождавшись удачного момента, он оказался рядом с ней, смотря в ее дерзкие глаза, которые с вызовом смотрели на него.
- Позвольте представиться, я...
-Не надо слов, я знаю кто Вы. Ваша слава опережает Вас. - светлоокая блондинка растянула губы в довольной улыбке, - Я Люси. Люси Уайльд, и я видела, как бессовестно, Вы наблюдали за мной.
Губы молодого мужчины растянулись в широкой улыбки, а его бровь приподнялась, подобная прямолинейность его явно позабавила, и явно встал вопрос, кто же кого хотел поймать на крючок.
- Что ж, не стану лукавить, Вы притянули мой взор к Вам. И коль, Вы столь знающая, что же вы еще можете сказать мне?
- Могу сказать, что отец запретил приближаться к Вам, ибо он был знаком с Вами еще лет тридцать назад и за это время, ни одна морщинка не коснулась вашего лица. А еще, что Вы весьма развратны и не признаете Бога.
С каждым ее словом, улыбка мужчины гасла, а его лицо переставало выражать дружелюбие, и он начал вспоминать, с каким Уайльдом ее сводила судьба в прошлом, да еще от кого, мог получиться такой уникальный и колючей цветок.
- Пытаетесь вспомнить, какого Уайльда Вы знали? -девушка дерзко повела плечом и ухмыльнулась,- Я не ношу фамилию отца, я дитя порока, как мне любит напоминать наше общество. Мое отца зовут Генри Уоттон.
Глаза англичанина вспыхнули недоумением и страхом, перед ним стояла дочь того человека, которого он последние годы винил в том, что его жизнь, в поиске удовольствий привела его к тому, что он просто оказался одиноким, пусть и весьма богатым человеком, который не мог даже нормально умереть, ведь за последние годы, он столь боялся истинного себя, что не мог даже взглянуть на то, что он сделал с собой за эти годы.
- Значит, Вы верите в городские легенды? - холодно поинтересовался молодой человек.
- Нет, только в то, что видела и о чем слышала. -она засмеялась, и этот смех смягчил сердце мужчины,- Граф Дракула, Мистер Хайд.
- С удовольствием бы пообщался с мистером Хайдом, он кажется должен быть забавной персоной, - немного иронично ответил темноволосый человек, чувствуя, как ему хочется наказать Люси за ее дерзость, но наказать своими методами, но в данном случае, разговор лучше было прекратить, помня о том, кто был ее отцом,- Впрочем, мисс Люси, думаю, Вам следует последовать совету Вашего отца. Не верьте легендам, но я действительно плохая компания.
Он сделал шаг назад, откланявшись и повернулся, как вдруг почувствовал, как теплая и нежная ладошка, взяла его за руку, продолжая дерзко улыбаться.
- Вы меня бросаете? Даже не пригласив меня на танец? - молодой человек вновь с непониманием посмотрел на Люсь, которая склонила голову набок,- Мне все равно, что говорит мне мой отец, я много наслышана о Вас и мне очень хочется узнать Вас лучше. Судя по всему, начитанней и эрудированней Вас, в Лондоне не найдется человека, а я очень люблю приятные беседы и учиться.
Непонимающий взгляд мужчины переменился, и на его устах вновь появилась улыбка.
- Вы заинтриговали меня, Мисс. Я слишком люблю приключения, чтобы отказываться от них, как и от приятных бесед.
Видеть своего друга было приятно, особенно убеждаясь в том, что он так же иной и знающий, верящий в магию и видящий ее. Этого человека он действительно мог назвать своим другом, первым за слишком долгое время, другом, что не отвернулся от него.
- Я понимаю, что восхищения дамами у меня бывает весьма частым, но увы, слишком быстро и проходит. Но разве бывают подобные встречи, подобные совпадения? - мужчина вальяжно опустился на диван в своей гостинной, стены которой пестрили портретами именнитых художников, которые весьма дорого ценились среди коллекционеров, - Может теперь я смогу ощутить это пресловутое чувство, которое все приравнивают к истинному счастью?
Он ехидно ухмыльнулся, откидывая голову на спинку:
Ты же видел ее. Мягкие волосы, холодные глаза и дерзкая речь. Она умна, но читает весьма посредственную литературу, вроде детективов, весьма низкого качества.
- Так больше не может продолжаться. - Люси отложила в сторону подарок молодого мужчины, который вновь с не понимаем смотрел на нее. Они несколько недель были весьма неразлучны, и время их совместного препровождения было весьма интересным, помимо тех моментов, когда они наслаждались близостью друг друга, дерзко и порой с некой животной страстью. Ему нравилось, когда она распускала волосы, когда в ночной сорочке весьма тонкой и легкой прохаживалась мимо него по спальне, рассуждая о равноправие и будущем, об искусстве и литературе, ему казалось, что он начинает постигать идиллию, но ее слова, явно говорили об обратном.
- Я не понимаю. - честно ответил мужчина, и нахмурившись, подался вперед,- Люси, я люблю тебя.
Нет! - ответ был слишком резким, слишком острым, что он лишь растерянно смотрел на нее, а она будто ждала этой фразы от него,- Ты не любишь меня. Ты не умеешь. Ты любишь лишь себя. Ты вечно будешь одинок, поверь мне, потому что ты , это ты. Не называй любовью, задетое самолюбие, что тебе отказали. Не смотри на меня так. Я знаю, когда на тебя смотрят с нежностью, а ты же только изучаешь. Человек, который умеет чувствовать. не выглядел бы ТАК!
он резко посмотрел на нее, будто что-то понимая. Резкое движение и он схватил ее за запястье.
- Ты видела? Ты посмела туда зайти? - ледяным тоном проговорил мужчина, делая шаг вперед, надвигаясь на девушку, что продолжала распаляться, не понимая, что ей следовала бы замолчать.
Да! И это все правда! Теперь я верю. Ты чудовище! Я всем теперь это докажу.
- Коль ты так считаешь, то я стану тем, кем ты желаешь меня видеть.
Красный. Красный красивый и благородный цвет. Особенно когда он растекается по мраморному полу, путаясь в светлых волосах, касаясь тонких длинных бледных пальцев. Но ее голос не звучит, и смеха больше нет. И он не знал, жалеть ему или не стоит. Но боль в груди была, невыносимая, тягучая. Она сказала то, чего он так боялся. Он верил в то, что Люси спасет его, но и она оставила его. И бутыль бурбона очередная не спасала, боль вырвавшаяся за десятилетия топила слишком сильно. Город все еще дремал, и звезды выглядели блекло, а на небольшом столе лежал давно забытый револьвер. Он даже не мог нормально умереть, но он знал как. Опасная бритва лежала рядом с коридором с той самой дверью, про которую знал лишь он и его друг. Всего несколько разрезов, а может и один, и он прервет своё безумие. Ему уж нечего терять, он видел все, касался многого, но цели истинной он не достиг. Еще минута на раздумья. Один глоток. И резкие шаги. В руке приятно оказалось прохладное серебро и дверь легонько отворилась, и вот он видит пред собой себя и страх, предательски подступает к горлу, что мужчина садиться радом, и слышит знакомые шаги. Что видел его друг? Люси бездыханную на полу, и его сейчас разбитого виною и страданьем.
- И она меня оставила... -он хохотнул,- Наверное, мне действительно пора провести финальную черту.
Лондон девятнадцатого столетия, впрочем, как и восемнадцатого, был одним из тех мест, которые Бармаглот не особенно любил посещать. Серость, вечно пасмурное небо, лабиринты улиц, зловония, пожалуй, последним сказочные города не сильно отличались, отсутствие магии. Здесь магия была лишь заменой слова «иллюзия». Магию творили на сцене, над ней шутили, ей развлекали, но никогда не воспринимали всерьёз. Могло ли понравится подобное порождению магии? Нет! Его коробило такое отношение к тому, что он познавал едва ли не с пелёнок, а людям этого убогого городка, предпочитающие слушать городские легенды, созданные больной фантазией, никогда не понять истинной магии, что творится за их спинами, пока они видят в ней не более, чем фокус, отказываясь верить в правдивость происходящего.
Для Томаса это было даже забавно. Ему не часто приходилось встречать в Англии людей, истинно верящих в чудеса, а тех, кто имел к ним отношение, и подавно. Они словно прятались, скрывались, но разве сложно дракону оказаться в нужном месте в нужное время? Ещё один вопрос, ответом на который станет однозначное «Нет!» Вселенная со своим извращённым чувством юмором создала все условия для встречи, но кто вспомнит, когда она была. Кому это интересно, когда двое друзей, не таясь, рассказывают друг другу самое сокровенное, чем не могут поделиться с другими? Однажды Бармаглот пожалеет о том, что их пути пересеклись, но это будет не скоро, и он позволит себе проникнуться дружескими чувствами к молодому джентльмену, по ошибке родившегося не в том мире, но удачно в него вписавшегося, ежедневно примеряя на себя костюм интеллигента.
В этот вечер молодой человек выглядел подавленным, чего с ним не происходило давно. Ещё недавно он горел надеждой на обретение счастья, но дракон не посмел сказать, что злодеи никогда его не получают. А этот англичанин, одетый всегда с иголочки, в сказочном мире давно бы получил славу злодея, пусть открыто не творящего зло, скрытое за безупречными манерами, за приторной красотой и улыбкой, на которую так падки женщины. Они слетались к нему, как мотыльки на огонёк, несмотря на ходившую о нём славу, не такую безупречную, как его манеры, и сгорали, теряя не только девственность, но и себя. Сомнительно, что англичанин знает, скольких девушек погубила его любовь. К слову, Бармаглот тоже этим никогда не интересовался, оставаясь лишь слушателем похожих друг на друга историй, и всё чаще в его глазах проскальзывала насмешка. Добрая, не в попытки посмеяться над другом, а говорящая, что я знаю, что будет дальше, и мысленно проговаривает конец истории, не дослушав, а после всё равно дослушивает, не перебивая.
Эта история начиналась также, как и все предыдущие. Бармаглот привычно хмыкнул и отошёл к окну, держа в руках бокал на тонкой ножке с напитком непонятного цвета, но на вкус довольно приятного. Очередной удачный эксперимент, проводимый другом, а дракон не против добавить немного магии, создавая что-то неповторимое. Неповторимость – то, что не хватает историям джентльмена.
Томас покинул дом, уверенный, что всё закончится, как обычно, и с следующий раз он услышит разочарование очередной пассией, её похожестью на остальных, и что ошибочно в ней было видеть ту единственную, с которой возможно счастье и любовь. В Зачарованном Лесу это называется «долго и счастливо», но, как уже говорилось, оно возможно только для героев, а двум друзьям до этого статуса очень и очень далеко.
Тот разговор отпечатался в памяти дракона, как и многие другие, но никак не ложился на то, что он видел перед собой сейчас. Безжизненное тело белокурой девы распласталось на полу, в луже крови, испачкавшей светлые волосы. Широко распахнутые глаза смотрели в одну точку, а Томас помнил её другой. Им повезло встретиться всего раза два, и он действительно не верил, что его друг в итоге остановит свой выбор на ней, но, может, именно такая ему и нужна была.
Колдун присел рядом с телом, дотрагиваясь пальцем до вены на шее. Всего лишь подтвердил догадку, но всё-таки была мизерная надежда, что не всё потеряно. Мужчина поджимает губы и поднимается, переступая через мёртвую девушку, проходя мимо портретов и сворачивая к скрытой в глубине дома двери.
Единственным источником света в комнатке является подсвечник со свечами. Свет от них падал на молодого человека, освещая его лицо и то, на что был направлен его взгляд. Словно почувствовав, что больше не один, он заговорил, но не увидел, как нахмурился дракон, не одобряя решение друга. Предупреждая действия англичанина, бритву окутывает багровая дымка и она исчезает из рук мужчины, лишая его возможность совершить непоправимую ошибку.
- Смерть – не единственное решение проблемы, - Бармаглот оказывается в двух шагах от джентльмена и садится рядом на пол, поднимая глаза на то, что опоздай он хотя бы ненадолго, было бы испорчено. Бритва всё ещё находилась в его руке, и он неосознанно крутил её между пальцев, не останавливаясь даже тогда, когда продолжил говорить. – Я могу стереть тебе память. Ты начнёшь жизнь с чистого листа в другом мире, где тебе ничто не напомнит о прошлом, - Томас делает маленькую паузу и добавляет, - и Люси.
При упоминании имени девушки, дракон снова нахмурился. Он никогда бы не подумал, что друг настолько сильно к ней привяжется, что её смерть сломает его, подтолкнёт к решение распрощаться и со своей жизнью. Пожалуй, и Бармаглот мог бы обвинить себя в привязанности, что не хочет такого завершения тому, кого за долгие годы впервые смог назвать другом. Для него это было необычно, и всё же в его желании помочь не было двойного подтекста.
Одни к концу своей жизни не могу вспомнить и одного момента, за который бы хотелось уцепиться, или о котором хотелось бы сожалеть. Он же помнил много сладостных моментов, которые бы хотел повторить, но сейчас, он вспоминал лишь те, что несли боль, одиночество и отчаяние. И их было много. Они топили, они уничтожали, прожигали изнутри, порождали ненависть к себе, которая привела его к этому моменту, моменту конца.
Люси. Была ли она права? Стоило ли отвечать на этот вопрос? Он так стремился познать эти чувства, он верил в них, но все считали, что им виднее. И он верил, что ему не нужна привязанность. Его в этом убедили. Чертов Уоттон. Проклятый Холлуорд. Он был юн. Он верил им. Он не хотел такой судьбы для Сибилы... Он был влюблен в нее.
Теперь Люси. Она могла достучаться, но испугалась. Испугалась того, что с ним сделал ее отец. Крик боли и отчаяния. Он винил их. Нет, он не отрицал своей вины. И от этого было лишь хуже. Многократно. Вызывая приступ смеха и истерик перед своим ликом, изображенным много лет назад.
Бэзил уже получил свое. Теперь и Генри получит. Но такого возмездия он не желал для Уоттона.
Месть. Возмездие. Ответная боль. Уже ээти мысли показывали то, насколько была черна его душа, насколько он прогнил внутри. Он поднял глаза к творению кисти Холлуорда. Да, вот насколько он прогнил, насколько он уродлив. Разве он не должен избавить мир от себя в первую очередь. Что за мечта искать искупления...
- Память... -он вновь хохотнул, смотря на лицо единственного, кого бы мог назвать другом сейчас,- Память, это то, что делает нас личностями. Теми, кем мы являемся. Но, есть и характер. Устои. Нужды и влечения, которые никогда нас не отпустят. Я никогда не буду положительным героем романов. -он выдохнул, беря бритву в руки, смотря на острое лезвие, которое манило, поблескивая даже в тусклом свете свечи,- Искупление. Такие, как я ищут его, и не находят. У нас есть путь только в один конец, и это смерть. - Лезвие блеснуло в руке, и на пол упали крупные капли крови. Молодой мужчина задумчиво приподнял свое запястье, по которому проходила тонкая и глубокая полоса, из которой сперва робко, а затем с заядлой частотой пошли алые густые капли. - Мир без магии. Конечно. Я даже умереть не могу красиво, моя смерть будто отвратительной, некуртуазной и бесславной. Вот мое наказание.
Рана стала медленно затягиваться, и рука мужчину, лезвием указала на холст.
- Видишь, какой я на самом деле. Что мне память, если я прогнил. А если нас с тобой разведет судьба? Как я потом смогу жить с этим? Томас, ты единственный, кому я могу открыть сердце, кто знает мою боль, кто видел многое. Неужто ты бы решил искать искупления? Что есть второй шанс? Добрые дела? Любовь? Я пытался, но изменений не нашел. У таких, как мы нет счастливого конца. Мы знаем лишь боль, потерю, отчаяние, предательство, и всеобъемлющее одиночество в конце пути. Мы разучимся доверять. Потом верить. Мы будем пустыми оболочками скверны. Так зачем, верить в свет, если нет ему место в пелене мрака. -он фыркнул, - А я ведь слаб. Я только говорю, вместо того, чтобы сделать это. Мне ведь страшно. Страшно встретиться со своими демонами. Проклятая надежда, почему она такая болезненная и тяжелая.
Он откинул голову назад, проводя окровавленной рукой по своим волосам и улыбаясь:
- Знаешь, а я рад, что не один, в последние минуты моей жизни.
Непривычно испытывать жалость. Это бесполезное, никому не нужное чувство подобно кислоте разъедает нутро, выжигает что-то действительно стоящее, унижает того, по вине которого это чувство зародилось. Того, кто отказывается сражаться за своё будущее, за своё "долго и счастливо", как говорят в Зачарованном Лесу и как любят писать авторы этого мира о сказочных героях, одержавших победу над злом. "И жили они долго и счастливо, пока смерть не разлучит их". Как глупо и банально! И как не соответствует этому серому миру, в котором добро и зло давно расплылось, потеряло границы, и нет чёткого деления на чёрное и белое. Есть серое, грязное, погрязшее в похоти, уродстве, лицемерии и лжи. На самом деле миры мало чем отличаются друг от друга, так, может, друг прав? Может, стоит отпустить, дать ему завершить дело, чтобы остановить страдания и непомерную жалость к себе? Может, это и есть его остановка, точка не возврата, где финалом может быть только смерть? Нет, конечно, нет! Это всего лишь домыслы не менее уставшего, как и его друг, от долгой жизни колдуна. Год за годом тянутся бесконечно долго, и каждый раз всё реже хочется оборачиваться назад, чтобы не видеть пепла, оставленного после себя. Тех разрушенных жизней, разбитых надежд и сожжённых до тла королевств, помещавшихся на ладошке великана.
- Тебе наскучит быть героем романа, - дёрнув уголком губ, отвечает Бармаглот. Он хотел улыбнуться, но не вышло. Ему совсем не весело, и даже улыбка получается натянутой, пропитанной притворством, словно он правда дорожит жизнью этого англичанина, человека из мира без магии, страдающего целым ворохом пороков, за которые его любили и ненавидели. Он умеет привлекать к себе людей, раз даже дракон оказался в числе вошедших в его круг, а теперь и совсем считает его другом, не желая отпускать того в одиночное плавание, по реке, ведущей в Аид. Если верить любой из религий, именно туда им обоим и дорога, но Томас не торопится отправляться в этот сомнительный путь без возможности вернуться обратно, и не отпустит так легко старого друга, поддавшегося упадническим настроениям.
Немного магии, чтобы в следующий раз бритва не полоснула полотно вместо запястья, затем ещё немного, чтобы в руке появился ловец снов. С виду простенькая вещица, часто неосознанно используемая юными девушками для украшения своей спальни, не подозревая, какая магия может таится в этом непростом сплетении нитей.
- Я предлагаю тебе не умереть красиво, а жить. Твоя настоящая личность будет заперта здесь, - дракон поднял выше ловец снов, давая возможность мужчине напротив рассмотреть будущее хранилище его памяти. - Ты окажешься в волшебном мире, ничего не зная о себе. Новое имя, новые привычки, новая жизнь, которую я помогу тебе выстроить. Я буду рядом, но лишь первое, чтобы однажды ты снова не свернул на тот путь, с которого сейчас пытаешься уйти. Моё влияние не пойдёт тебе на пользу, но я буду присматривать за тобой и, возможно, однажды мы ещё посидим вечером у камина, как в былые времена, за бокалом хорошего вина из запасов старого короля, а, стоит признать, в плане спиртного у него отменный вкус. Ты оценишь, - улыбка получилась уже не столь натянутой, и Бармаглот надеялся, что друг прислушается к его словам, пойдёт за ним в другой мир, далёкий от этого, но всё же чем-то на него похожий. Но, как говорилось раннее, все миры имеет похожие черты, что нетрудно перепутать один с другим, заблудиться между мирами и в итоге никогда не найти путь домой. Как ни странно, два джентльмена искали путь, ведущий от дома, желательно настолько ветвистый, чтобы никогда не возвращаться.
Свет огарка свечи красиво бликовал на белых стенах, круглой небольшой комнаты из камня, очерчивая их одинокие тени.
Эти стены видели слишком мало гостей у себя, ибо найти дверь было делом трудным, а хозяин дома редко кого впускал в место, где хранилось его душа, дыба никто не смог узреть истинного вида его, пугающего, но завораживающего его самого. Но эти стены видели достаточно крови и ужасов, слышали удивленные вздохи, не ожидающих предательства, слышали ниспадающие с губ последние слова о любви и ненависти, видели боль и сожаление самого хозяина, которое порой появлялось на его весьма самодовольном лице.
Лили, лишь ей удалось увидеть это место, узреть и остаться в живых, ибо ее сущность не нарушала неприложную клятву хозяина данную ему самому себе. Ах, чудесная Лили, прекрасная и сильная духом, выбравшая жизнь... Если это можно было назвать жизнью... Скуку, что обещал ей обеспечить Виктор. Но она так трепетно мечтала о надежности, что ему было противно слышать ее нытье, хоть это и было ее единым пороком...
Забавно, что в последние минуты жизни, ее образ вдруг возник перед глазами, а ведь он думал, что тогда, когда уста смерти готовы коснуться твоих губ, ты вспоминаешь мать, тепло ее рук и песню, что она пела в детстве, ее рассказы смех. Да, матушка, она до последних дней любила его, надеялась и так боялась отправлять его к ее сестре. Но судьба не спрашивает мнения, ей не интересны планы слабых, и поцелуй, что смерть столь рано запечатлела на устах его несчастной матушки предрешила все. Теперь и он готов был поддаться искушению и неизвестности, пойти навстречу темноте, что так его всегда пленила. Но отчего, отчего сейчас прекрасная неизвестность пугала его. А може не неизвестность? Алое. Он любил красные цвета, но пламя, что сулила ему смерть пугало, и лишь осознание праведности его не останавливало, но пугало, искренне, до дрожи, до нервного смешка...
Выдохнув и прикрыв глаза, уста мужчины вновь растянулись в улыбке безумца, который уже видел свой конец и искренне улыбался ему.
Даже алкоголь не мог дать ему столь необходимого утешения, ибо трезвел он до боли быстро, без последствий того, что простые смертные опасаются. Проклятье? Дар? Да он подобен богу! Но разве боги не должны страдать? Хотят ли они найти и свой покой? Хотят. Он слишком уникален для этого мира....
Для этого...
Взор юного мужчины нашел своего друга, что с жалостью смотрел на него. Отвратительное зрелище, способное заставить плакать всех сердобольных. Но что их жалость? Лишь эмоция, что недостойна и внимания умов.
- Забавно будет, - повседневным тоном, будто говоря о только что прочтенной книге, проговорил он, не обращая внимание на кровь, безумие и боль, что разрывала все нутро. Душевная, отвратная, что так претила, незнакома и сейчас столь неуместна, - Что праведником я окажусь в твоих землях, а после истинно дивиться буду, отчего ждет меня пламя, а не апостол Пётр. -он прикрыл глаза опуская голову к полу и тихо хохотнул вздыхая.
- Возможно, мне стоит более философски отнестись к этому и последовать за собой. - она открыл глаза и посмотрел на друга,- Скажи мне, о чем бы ты думал перед смертью? Расскажи, чего бы желал в последние минуты жизни? Тебе нечего бояться друг мой, я при любом исходе не наврежу тебе сим знанием.
Чего-то не хватает в этом диалоге, и Томас знает, чего именно: как раз бокала вина, мягкого дивана, камина и усыпанной портретами стены, которой так гордился давний друг. Личная коллекция собранная годами в Стране чудес приобрела бы новые краски, а здесь всё блеклое, как и жизнь. Так неудивительно, что однажды возникает стойкое желание покинуть этот мир раз и навсегда, хотя это глупое и поспешное решение, которое сам дракон не торопится принимать, предпочитая раствориться в другом мире, не мире мёртвых, а живом, насыщенном красками, дышащим новой жизнью, дарующим новые знания.
Знакомство с погрязшем в пороках молодым человеком тоже стало своеобразным опытом, с которым, как ни прискорбно, расставаться не хотелось, но рано или поздно это бы случилось. Время или обстоятельство отняли то, к чему успел привязаться, как это обычно случалось, а потому всё, что может, это направить немного на другой путь, где есть шанс обрести новую жизнь, от которой сам дракон когда-то сбежал. Однако, почему бы не открыть именно эту дверь для друга? Всё не так плохо, особенно сейчас, когда там приторно бело, что невольно выворачивает наизнанку, мутит от выскобленной до блеска доброты, излучающей правящей семьёй, по отношению к своему народу.
Томас мысленно хмыкает и опускается пятой точкой на голый и холодный пол, устав сидеть на корточках, скрестив ноги, подобно тибетским монахам. Привыкшему к удобствам, ему было неудобно в этой тёмной комнате при свете свечи рядом с уродливым портретом, от целостности которого зависела жизнь собеседника, но не спешил уходить, задумавшись на вопросом, чуть нахмурившись и невольно в который раз устремляя взор на портрет, будто там был ответ, который только и оставалось, что зачитать. Но там подсказок не было, а Бармаглот никогда не думал над тем, чего бы ему хотелось перед смертью. Он бы совсем умирать не хотел, он не готов к этому, прожив какие-то семьсот лет. Это ведь так мало для дракона!
Он не хотел бы возвращаться в прошлое, где каждый день ему приходилось видеть осуждающий взгляд отца, видеть его недовольство своими поступками и слышать незаслуженное восхваление брата, не сумевшего овладеть магией, необходимой дракону (он и драконом-то не был). Ему бы не хотелось снова испытать разочарование от предательства, а затем наблюдать, как созданное им же оружие уничтожает то, что пытался защитить.
Наверное, обо всём этом он бы и думал перед смертью, потому что, несмотря на попытки закрыться от прошлого, оно всегда находило способ проникнуть в сознании, заставляя испытывать сожаление и ненависть к предавшим Бармаглота.
Возможно, он хотел бы мести, но мстить больше некому. С того времени в Стране Чудес сменилось не одно поколение правителей, а потому уже не думал об этом, позволив истории стереть воспоминания о тех мрачных днях.
- О любви, - спустя продолжительное время отвечает Томас, переводя взгляд на друга, и тут же усмехается своим мыслям. – Знаешь, как-то странно прожить несколько столетий и не испытать этого чувства. Можешь смеяться, но в нашем мире счастливый конец всегда почему-то сводится к истинной любви, но говорят, злодеи его никогда не получают. Возможно, начав сначала, ты сможешь узнать, что это такое.
Прозвучало немного банально, но это лучше, чем посвящать кого бы то ни было в дебри своей души, рассказывая об ошибках прошлого. Дракон к этому не готов, да он и не солгал, рассказав то, о чём действительно мечтает каждый житель Зачарованного Леса, а он всего лишь является одним из существ сказочного мира, где, как и многие, мечтает о своём кусочке счастье, отобранном у героев.
- Ты готов? - спрашивает, показывая ловец и не уточняя, что именно собирается делать. Больно не будет, будет неприятно от дыры в памяти, от чувства, что только появился на этом белом свете, неразумный, ничего не знающий младенец. Но это не самая худшая жертва. Лучше, чем смерть.
"О любви..."
Все думают о ней, и все равно в каком проявлении, любви ко второй половине, к матери, ребенку или близкому...
Все столь жалки перед этим чувством, что вновь раскатистый смех был вновь готов заглушить собой тишину комнаты. Все такие такие жалкие и ранимые, когда вопрос касается того, что трудно контролировать, что заставит страдать.
Усмешка похожая на оскал. Ненависть к себе пробирала, эмоции были слишком отравляющей частью его жизни. Сострадание, любовь, жалость? Зачем эти ощущения, когда тебя бросают, когда не ценят и ты вновь погружаешься в вечную тьму, празных удовольствий, забываясь в курильнях. которые то не особо и помогают. Лишь ненависть и жестокость доставляли необходимые эмоции.
Действительно ли он хотел умереть от того, что он убил Люси? Или он понимал, что ему стало легче от его смерти, и очередное принятие сего факта толкнуло его к грани. Разве он плохой человек? Он помогал людям. Да, никто не безгрешен, но и люди умирают каждый день, принося своей смертью страдания, мир всегда будет утопать в боли, и будет жить благодаря пустым надеждам.
Все надеются. Надеются увидеть свет, стремятся к нему, забывая о себе, следую общепринятым правилам загоняющим в клетку дискомфорта и ограничений, в рамки морали, которые душат хуже веревки., пресмыкаются перед сильными, и верят в их благосклонность. И что дальше?
Мерзкий дом с кучей отпрысков, что нет сил прокормить, ожиревшая после множества родов женщина, которая страдает от недостатка и ограничений, лишенная себя.
Разве это жизнь, когда они не видели мира дальше своей улицы и станка? Когда их жизнь это выживание.
Но большинство счастливо!
Они радуются тому, что не одиноки, что церковь перед праздниками раздает угощения и они улыбаются искренне и смотрят на мир с отдачей. Искренне. Мерзко. Противно. Глупо!
Он видел все, объездил почти весь свет, видел удивительных людей, общался с представителями разных культур, вкушал диковинную пищу и знавал разных любовников. Так хочет жить каждый! Каждый кто не знает, какого это ходить по пустому особняку долгие годы, не зная усталости и старости, пытаясь заполнять пустоту любыми способами. И ведь он был счастлив, когда с ним жили те, кого он подпустил. Но одни уходили сами, предчувствуя беду, другие были опасны и их надо было убирать, ибо полюбить было слишком страшно, и он знал, что не посмеет уничтожить ту, что реально будет ему дорога, он не сможет. Но стольких смог...
- Любовь - это конец. -устало хмыкнул молодой человек устало поднимая глаза на собеседника,- Но счастливый или нет, покажет время. Но это конец.
Он посмотрел на изображение перед собой. Уродливый старик, с ненавистным взглядом и отекшем лицом смотрел на него. И очевидно в последний раз.
Финальный вопрос и хозяин дома посмотрел на друга и просто медленно кивнул ему, ничего не отвечая. Какая разница, какой будет смерть, физической или моральной. Ведь личность это набор воспоминаний, взглядов и лишаясь их, ты становишься лишь телом, что дышит, возможно новым человеком. Поэтому сегодня он умрет в любом случае. Так пусть его смерть будет такой. Достойной. Красивой.
Свеча дрогнула, словно говоря, что пора бы перейти от слов к делу, а не пытаться философствовать, думать о несбыточном, что им, двум друзьям, никогда не получить. Впрочем, у одного из них ещё есть надежда, а второй останется при своей памяти, не забыв ни единого дня своей долгой жизни, страдая в глубине души по тому, что не смог сохранить. У дракона ещё есть время, чтобы вытравить из своего сердца это неприятное чувство, но будет ли он сожалеть о том, что вычеркнул себя из памяти того, кому за долгое время смог довериться и открыться? Возможно, но сейчас гадать не хотелось, как и не хотелось, что-либо отвечать, продолжая диалог.
- Бояться нечего. Ты заснешь, а когда проснешься, помнить ничего не будешь. Новый мир более красочный, чем этот, но об этом мире ты забудешь, а потому вряд ли тебя удивит Страна Чудес. Впрочем, нет, Страна Чудес умеет удивлять, - заканчивает Бармаглот, усмехнувшись, вспомнив свою родину, где не был уже очень давно, а сейчас собирается открыть туда портал и отправить друга. Он не пойдёт следом, он не переступит черту, а просто оставит молодого человека бессознания где-нибудь в городе, где ему помогут люди. Так будет правильно. Впрочем, не совсем в этом уверен.
Томас щелкает пальцами, и молодой человек теряет сознание. Он бы непременно ударился головой, если бы колдун не придержал аккуратно и не уложил на пол. Спящий похож на мертвого, возможно, был бы таковым, если бы Бармаглот не явился вовремя. Передумает ли он уходить из жизни, если оставить его сейчас и вернуться спустя время? Всегда заманчиво испытать судьбу, но не в этот раз, в этот раз дракон собирался выполнить обещание, хотя у самого на душе скребли кошки. Не думал, что так будет сложно!
Над головой спящего замирает ловец снов, окутанный белым светом, тонкой струйкой втягивая воспоминания, запирая их на прочный засов, сохраняя, чтобы однажды вернуть их хозяину. Всего несколько секунд, а показалось вечностью, но свет гаснет, нить обрывается, и свеча тухнет от порыва ветра, погружая комнату во мрак, но магия всё ещё чувствуется в воздухе. Всегда остаётся отпечаток магии, невидимый след, уловить который почти невозможно. В этом доме давно творится магия, сохраняя молодость человеку и передавая печальные последствия его жизни портрету, но всё же она не столь уловимая, как магия дракона.
Хозяин дома так и не очнулся, но для этого было ещё рано. Ещё не был открыт портал, и Томас проводит пальцем по воздуху, распарывая завесу миров, открывая дверь в яркий мир, от которого рябило в глазах. Ещё пас рукой и старый друг, с которым так не хотелось прощаться, исчезает в багровой дымке, оказываясь по другую сторону завесы. И перед тем, как закрыть проход, в последний момент сознание возвращается к молодому человеку, а Томас остаётся один на один с тем, что когда-то принадлежало другу, а теперь останется единственным напоминанием о совместных вечерах.
Вот и настал тот миг, когда он поднял глаза на своего друга и хмыкнул:
- А я все думал, как же будет выглядеть тот день, когда не станет Дориана Грея. - он усмехнулся,- И не жизнь и не смертью. А просто стертая личность с черным сердцем. - опять мрачный холодок по телу, и смех, надломленный, тихий, пробирающий изнутри,- Надеюсь, я никогда не вспомню об этом, хотя зная свой характер могу искать истину. Что ж, я вверяю тебе мою жизнь. Или уже не мою. Прощай Дориан Грей!
Только и сказал мужчина опуская голову и выдыхая. Серый мир, который он пытался окрашивать. Вечная внутренняя борьба закончилась для него, по крайней мере с тем, что помнил он. Но Дориан знал одно, от себя все равно не уйдёшь, как бы не хотел.
И разве смерть и потеря личности не равносильны? Что тело, без сущности. Это будет другой человек. И Грей надеялся, что он будет лучше, чем прежний.
Глаза открыть было слишком сложно, но шум вокруг заставлял придти его в себя. Тело ломило от боли, казалось он пролежал в одном положении уже несколько часов, что все мышцы затекли. Яркий свет ударил, заставляя прикрыть глаза и сесть, с трудом приподнимаясь на руках от земли.
Как же больно...
Глаза с трудом разлепляются и будто вихрь буйство красок слепит с новой силой. Что это? Где он?
Казалось столько цветов он никогда не видел, но так мечтал об этом, и все пахло совершенно иначе.
Как Вы? Вы пришли в себя? - послышался женский голос
Мужчина сфокусировался на говорящей и с ужасом отшатнулся, казалось, что с ним говорит животное. Бобер? Бобриха, и вокруг уже были люди, которые с опаской смотрели на него.
- Эй, ты чего? - удивилось животное, видя панику и испуг на глазах мужчины, который всячески пытался взять себя в руки, но не мог, это было так странно, страшно и непривычно.
- Где я? - только и выдавил он из себя, тяжело дыша и с ужасом осматриваясь по сторонам.
- Ты что пьян? - подошел поближе мужчина, качая головой.
- Ты в Стране Чудес, - медленно проговорила бобриха,- Как тебя зовут? Откуда ты?
- Я... - он хотел ответить, но не мог вспомнить ничего, будто белая пелена была в его голове. Никаких воспоминаний, никаких намеков, ничего. - А кто я? - он поднял глаза на толпу и обнял голову руками.
Ничего. Ничего нет! Кто я? Где? Что произошло... Помогите...
Конец
Отредактировано Raymond Blackheart (17-07-2018 18:12:20)
Вы здесь » ONCE UPON A TIME ❖ BALLAD OF SHADOWS » ИНВЕНТАРЬ ХРАНИТЕЛЕЙ СНОВ [ДРУГИЕ МИРЫ] » [ЧБ] под пологом прошлого
