ONCE UPON A TIME ❖ BALLAD OF SHADOWS |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » ONCE UPON A TIME ❖ BALLAD OF SHADOWS » ИНВЕНТАРЬ ХРАНИТЕЛЕЙ СНОВ [СТОРИБРУК] » [СБ] double-trouble
— Что это за манера — переваливать всё с больной головы на мою, здоровую? ©
DOUBLE-TROUBLE
♢ П Е Р С О Н А Ж И ♢ | ♢ М Е С Т О И В Р Е М Я ♢ |
Участие в чужой жизни и не безразличность - это конечно, хорошо, но в то же время инициатива наказуема и, как правило, приносит массу неприятностей. Но, кто ж знал, что эта масса во всей своей красе придёт чинить разборки?
Отредактировано Arthur Miller (23-04-2018 14:35:03)
Работа в баре предполагает забавный режим жизни. День становится ночью, ночь — днём, и время словно теряется, словно теряет все границы, словно останавливается. В чём-то подобное течение дней пугает, в чём-то вызывает ощущение стабильности, безопасности, покоя. Нина связывает его со взрослением. Дети любят всё новое, взрослые чувствуют себя уверенней в мире, где нового, как можно меньше.
Каждый день Нина встаёт после полудня. Принимает душ, чистит зубы, одевается и идёт в магазин, где покупает минимальный набор продуктов: яйца, молоко, свежий хлеб. На завтрак, который у неё начинается после двух, омлет с тостами. Потом или уборка, или занятия музыкой, или часы блуждания по модным интернет-магазинам. Потом работа или просмотр фильмов. Иногда Нина думает, что может вернуться к учёбе, и тогда листает учебники. Иногда она верит, что вернётся в университет и нагонит курс. Но чаще считает эту мысль глупой.
Час дня. Она выходит из дома, пересекает по диагонали дорогу, игнорируя гудки машин, здоровается с продавщицей, берёт корзинку. В неё, несмотря на долгие блуждания между прилавками, падает привычный набор. Подумав, Нина добавляет к нему какао и маленькие зефирки. Несезонно, но мило. Зефирки в форме розовых сердечек. Ей больше нравятся классические, и потому она берёт другие.
Нина подходит к кассе, сонно слушает пиликанье прибора, отсчитывающего её продукты, они падают в бумажный пакет (нелепый вопль об экологии), а на кассе высвечивается стоимость. Нина протягивает карту. Она улыбается, ей скучно. Проходит несколько привычных секунд, девушка готова уже забрать пакет и двинуться домой, но тут привычная схема рушится. Продавщица что-то ей говорит, на лице озадаченность, Нина, наконец, выдергивает из уха наушник.
— Что?
— Платёж не прошёл, — говорит продавщица громче, чем нужно. Наверное, из-за того, что Нина долго стояла в наушниках. Девушка обернулась. Ей стоило интересно, кто это мог услышать. – Ваш платёж не прошёл.
— Не может быть, — она улыбается. — Попробуйте ещё раз.
Продавщица улыбается в ответ. Типичная улыбка из типичной рекламы. Бездушная, но вполне белозубая. Нина думает, что ей нужно развеяться. Продавщица всего лишь выполняет свою работу, а она злится. Странно, ведь она никогда раньше не злилась.
— Платёж не прошёл, — повторила продавщица и протянула карту. Нина бездумно её взяла. Карта её ещё ни разу не подводила.
— Вы уверены? — вопрос был глупым, но Нина давно сообразила, что может себе позволить такие вопросы. Улыбка на её лице дрогнула, но продавщица не виновата и девушка извинились за неудобства.
— Что-то не так с картой... — объяснила она и глянула в кошелёк на предмет наличных. Очень не хотелось расставлять покупки обратно по полкам. Но ещё меньше хотелось остаться совсем без денег.
Она расплатилась, забрала пакет и вышла на улицу. До дома — небольшой квартирки, которую Нина снимала на собственные честно заработанные деньги, — не более ста метров. Нина перебегает дорогу, поднимается наверх, роняет пакет с покупками у порога и, неразуваясь, бежит в комнату, чтобы включить компьютер. На почте ожидаемое письмо от родителей: «Не дури и возвращайся домой». На тумбочке в прихожей затрещал телефон. Звонить в это время могла только тётя.
«Они не могли ничего сделать. Это мой счёт. Мои деньги!» — думает Нина, но не верит собственным выводам. Они давно не вели себя так уверенно и нагло. Значит, у них есть причина. Нина задумчиво смотрит на е-майл пять или десять минут, не вчитываясь в строчки. Строчек много, но смысл из письма к письму давно не менялся: «не позорь семью», «вернись домой», «займись учёбой».
Нина стремительно поднимается, переодевается, перекрашивается, расчёсывается, улыбается. Она берёт дорогую сумочку, надевает дорогие туфли, уверенно выскальзывает на улицу. Город небольшой и все друг друга знают. Иногда она не может понять собственную логику, по которой предпочла учёбу в любом-другом месте, работе здесь. В особенности, в баре. В особенности, если ты — элита. Наверное, ей захотелось разозлить или даже опозорить родителей. Возможно, ей это даже удалось. Судя по всему, удалось, но враг нанёс ответный удар, и дружественные войска терпят поражения. Если она не вернёт свои деньги за неделю, ей действительно придётся вернуться домой, или придётся согласиться на одно из тех неприличных предложений, которые она игнорирует в баре.
Нина доходит до банка и с удовольствием попадает в кондиционированное помещение. Она улыбается и подходит к свободной девушке.
— У меня проблемы с картой, — говорит Нина. Девушка с улыбкой берёт паспорт и что-то проверяет. С этой же дежурной улыбкой, что её счета заблокированы. Несколько секунд они смотрят друг на друга. Нина пытается донести мысль, что этого просто не может быть. Девушка ссылается на компьютер.
— Зовите управляющего, — с улыбкой просит Нина. Ей пытаются сказать, что сейчас обед и это вообще не тот случай, когда нужно обращаться к управляющему. — Сейчас же!
Девушка-менеджер уходит, Нина нетерпеливо стучит пальчиками по столешнице. В полупустом зале раздаётся весёлый смех, и пара девушек выскальзывает из таинственной двери, закрываемой на чип-ключ и ведущей в таинственный коридор, где, видимо, обитает босс. Нина думает меньше секунды. Она проскальзывает в служебную дверь, которая не успела закрыться за двумя миловидными девицами, и быстро отстукивая шаги каблуками, находит нужный кабинет: золотая табличка, пустеющее место секретаря. Кто бы мог подумать, что обед — очень удобное время для нападения.
Нина открывает дверь, замирает в проёме и несколько секунд всматривается в вытягивающееся лицо банкира. Вытягиваться, честно говоря, есть чему.
— Значит, это всё же вы! — произносит Нина с яростью, бросая сумочку в кресло напротив и закрывая за собой дверь. Враг беззащитен. — Вы знали, что я училась на юриста? Между прочим, если не ошибаюсь, то по законам Соединённых Штатов Америки, я достаточно взрослая не только, чтобы работать там, где хочу, но и чтобы иметь свои собственные деньги на своём собственном счету! Не знаю, что вам сказали мои родители или моя тётушка, но это мои деньги и я хочу, чтобы вы их вернули. Сейчас же!
Это был хороший день. Один из тех, которые вечно скептично настроенный к окружающему миру Миллер действительно мог назвать хорошим. Один из тех дней, который способен не потеряться в череде похожих предшествующих ему. Или — напротив затеряться, не принеся с собой запечатлённых в памяти негативных моментов.
С самого утра всё складывалось ладно, легко, без каких-либо даже мелких неурядиц, а его привычная занятость, которой банкир извечно отгораживался от личных проблем даже доставляла радость. Всё шло по плану выверенному годами, своим чередом, и не хватало только обеда, что так же по плану должен был пройти в ресторане, а не в кабинете, за рабочим столом и с заказанной и привезённой курьером едой. Возможно, это и стало ошибкой для Артура. Почти роковой ошибкой.
Он позволил себе расслабиться, не следовать расписанию и плану, который не подводил его многие годы. Обед был испорчен, а он сам небывало ошарашен, когда маленьким растрёпанным торнадо в его кабинет бесцеремонно ворвалась Нина Райт. Та самая Нина Райт, милая девчушка соседка, за взрослением которой банкир не имел счастья наблюдать. Лишь знал, что у хороших людей по соседству есть дочь, здоровался с этой дочерью время от времени, когда садился в свой автомобиль, уезжая на работу. А недавно, буквально на днях увидел поющей на сцене в "Кроличьей норе" и как-то вдруг запомнил, а поскольку банкир считал это место не слишком приличным для милых девушек, то был несколько удивлён этой встрече. На столько удивлён, что совершенно внезапно для себя решил поучаствовать в судьбе юной соседки, рассказав её родителям о том, что они недостаточно хорошо заботятся о своём чаде, раз оно, чадо — то бишь, зарабатывает себе на жизнь таким не особо красивым способом.
Однако, всё получилось не так, как рассчитывал Миллер. Родители девушки в очередной раз оказались в отъезде по своим рабочим делам, дома он застал тётушку, с которой и был вынужден говорить. Беседа зашла не в то русло и оказавшись абсолютно растерянным перед почти маниакальной настойчивостью женщины, Артур был вынужден согласиться с принятием таких, по его мнению, не нужных воспитательных мер в отношении юной бунтарки, с которой не справлялась бедная, уставшая от всякого рода фортелей, тётушка.
Впрочем, судя по явлению этого урагана, Артур даже засомневался в своих сомнениях на счет лжи тётушки. И с сомнением же дожевал кусок стейка, едва ли не подавившись, когда девушка потребовала вернуть её деньги сейчас же. Складывалось впечатление, что он должен открыть свой бумажник и отдать ей всё оттуда, а еще лучше — переписать на неё своё имущество, столь убедительна она была. Ему хотелось уронить лицо в ладони, вопрошая мироздание, за что же оно решило испортить его день, начавшийся так хорошо и гладко, но вместо этого, отложив приборы, Миллер решил спросить саму Нину.
— Поскольку в кабинет вы вошли беспрепятственно, я могу судить, что секретарь отсутствует на своём месте, — точнее, не спросить, а привычно занудно-монотонно прокомментировать очевидное, — Проходите, садитесь, мисс Райт.
Раз уж обед был прерван, а аппетит испорчен, тарелку, вместе с приборами Миллер отправил в урну, стоявшую под столом. Теперь он готов был слушать возмущения клиентки своего банка.
— Так что же там с вашим счётом? — он задаёт этот вопрос серьезно.
Он всегда серьёзен. Особенно, когда кто-то недоволен, особенно — когда недоволен им. Но вот как помочь этой барышне и при этом остаться в благостных отношениях с её тётушкой, которая, как подозревал, Артур и пшеном его автомобиль осыпать может, он пока не знал.
Нина скрестила руки на груди, нетерпеливо ожидая, пока мистер Миллер дожует кусок стейка, проглотит его, отложит приборы, подумает и, наконец, заговорит. Её ожидания оказались неоправданными чуть менее чем полностью. Она-то рассчитывала, как минимум, на извинения за беспардонную, бестактную, отвратительную попытку всунуть нос не в своё дело, а мистер «я богатая задница» Миллер строил из себя саму Невинность, причём Невинность ранимую, Невинность, у которой испортился аппетит.
«Ах ты, бедняжка», — Нина решительно подошла к его столу, решительно хлопнула ладонями по его идеальной поверхности и решительно нависла над ним.
— Не. Ври. Мне! — по слогам проговорила девушка, внимательно всматриваясь в лицо банкира. Её отделяла какая-то маленькая грань от того, чтобы запулить в него чем-нибудь тяжелым. Еда аппетитно пахла, а Нина была голодна. Со всеми этими недоразумениями с картой она забыла обеспечить себя завтраком и теперь довольно сильно жалела об этом. Весь её угрожающий и серьёзный образ сильно нарушало урчание голодного желудка.
— Хорошо, — она убрала сумочку с кресла, села в него и аккуратно, расправив юбочку, поставила сумочку себе на колени. — Давайте я расскажу свою историю. Краткую её часть, чтобы не утомлять вас, — девушка улыбнулась. Она никогда не была близко знакома с мистером Миллером, но они жили по соседству и Нина всегда с ним здоровалась. Она вообще отличалась хорошим воспитанием и мягким характером. По крайней мере, до недавнего времени. До времени, которое кажется ей недавним.
— Я ушла из дома, поселилась в небольшой квартирке, завела кошку и нашла работу. У меня регулярная зарплата и довольно стандартные расходы. Понадобилось время, чтобы привыкнуть к тому, на какую сумму я могу рассчитывать в месяц, но я привыкла. Сегодня оказалось, что моя карта заблокирована. Неприятная случайность, не так ли? Которая просто совпала с тем, что я совершенно недавно наблюдала вашу персону в баре «Кроличья Нора», с письмами моих родителей и звонками тёти, — девушка пожала плечами и улыбнулась. — Жизнь настолько удивительна! Если это только совпадение и какой-то технический сбой, я, надеюсь, что мне сегодня же вернут мои деньги. Не так ли?
Артур даже вздрогнул, когда девушка оказалась рядом и почти зажмурил глаза, когда она хлопнула ладонями по дорогой древесине его рабочего стола. То есть, он очень хотел бы в этот момент зажмуриться, а еще лучше оказаться под этим самым столом, прячась от этой воинственной решительности, которая обвиняла его во вранье, но во время опомнился и не позволил себе ничего подобного. Лишь прикрыл глаза ненадолго, а потом сцепив пальцы в замок, терпеливо воззрился на мисс Райт, которая всё же соизволила присесть и говорить по делу, отложив свои возмущения подальше.
Впрочем, недолгий рассказ девушки, всё еще, по мнению Миллера, деловитостью изложения не отличался и был полон негодования. И всё бы ничего, и сам бы Артур не обращал бы внимания на это негодование, направленное на него. Как и ранее всегда случалось, когда супруга его была недовольна им и начинала скандалить о, вечно пребывающего в работе, банкира. Он мог просто выслушать, кивнуть, возможно, улыбнуться и сказать, что разберётся во всём. Но, что-то его останавливало. Точнее — Миллер знал, что именно останавливает его от привычного сценария решения чужой проблемы. Неправильность, виной которой был он сам. Не следовало лезть в чужую жизнь, не следовало заходить на чай к любезной соседке и рассказывать о том, где и кода он имел радость лицезреть её племянницу, не стоило соглашаться с ней, проявляя мягкость. Не стоило, вообще. выходить сегодня из дома, объявив себя внезапно больным. Артур вздыхает. Тогда, если бы он возомнил себе воспаление хитрости, возможно, он избежал бы этого неприятного разговора и не избежал бы заботы Элизабет, которая пришла бы к нему с домашним супом, отпаивать болезного.
Это был хороший день. А теперь, не очень.
— Кошка какой масти? — он и не думает насмехаться этим вопросом, но отчего-то ему очень хочется спросить именно об этом. Отчего-то, Миллеру представляется нечто с неприлично длинными усами и непременно полосатое, серо-полосатое, или рыжее, или... да не важно какое, её тётушка сетовала, что у девушки аллергия на кошек. Банкир моргает, кашляет, опускает взгляд, а потом собирается с уже нужными мыслями и серьёзно глядит на клиентку.
Да, именно клиентку, о чём он забыл когда беседовал с её тёткой, а теперь вот находится в таком неудобном положении.
— Прошу прощения, — коротко он произносит, вздыхает и продолжает, — Это не сбой и не ошибка. Ваша тётушка настояла на подобных мерах. Вероятно, пытаясь таким образом вернуть вас домой под заботливое родительское крыло. Воспитательные меры, — он пожимает плечами и откидывается на спинку кресла, локтями упираясь в быльца. Артур старается сохранять невозмутимость и говорить о том, о чём ему вещала та женщина, однако сам понимает, что подобные аргументы вряд ли могут быть засчитаны.
— Вернитесь домой и ваш счет будет разблокирован, мисс Райт, — высказывает банкир не своё условие. Глупое и смехотворное, на отказ от которого ему, всё же, придется вернуть деньги, а потом с грустью ждать, когда соседка всё же сделает ему какую-нибудь пакость.
— Бенгальская, — не чувствуя подвоха, с радостной улыбкой оповестила Нина. У неё вообще с трудом получалось злиться и ещё труднее выходило злиться сколько-либо длительное время. Приходилось постоянно напоминать себе, в чём причина её злости и, главное, зачем она необходима. А злиться, к сожалению, время от времени было действительно необходимо. Без злости, к которой она обращалась очень редко, и родители, и тётушка вили из неё верёвки.
— Эта такая гладкошёрстная пятнистая кошечка. Очень красивая! У неё рыжеватый мех и невероятно зелёные глазища, — девушка едва не полезла в сумочку, чтобы найти там телефон, в котором уже имелось несколько сотен фотографий её любимицы, когда осознала, что что-то идёт не так. К примеру, её очень важные переговоры, которым не добавляет серьёзности монолог о кошках.
Нина нахмурилась и моментально надулась. Вообще она не была склонна о ком-либо думать плохо. Даже о банкире или собственной тётушке. Впрочем, о тётушке думать плохо выходило с гораздо большим трудом. В конце концов, тётушка же беспокоилась о ней и любила её, она просто не понимала, что немного самостоятельности никак не повредит, она просто пыталась снова запереть её дома, где Нина будет под полным её контролем и в безопасности. Но мистер «я важная задница» Миллер был вообще не причём! Допустим, он решил принять участие в судьбе бедной-несчастной тётушки. Или даже в её собственной судьбе! Но кто он такой, чтобы принимать такие решения и лезть с ними в дела, строго регламентируемые законом?!
«Ах ты моллюск головоногий! Да я засужу тебя!» — Нина поджала губы и крепче схватилась за сумочку в своих руках. Она чуть было не запулила её в спокойное лицо банкира. Несколько долгих мгновений Нина справлялась с гневом и негодованием. Несколько долгих мгновений она пыталась сформулировать вполне разумные доводы против. Но, в конце концов, сломалась.
— Домой?! — Нина прикрыла глаза и закачалась в кресле. — Господи-боже, за что мне всё это?! Просто кошмар какой-то! Точно! Это кошмар! Сейчас открою глаза, и всё будет хорошо. Ну не может этот бред распространяться куда-то за пределами дома, — Нина отсчитала с трёх до одного, осторожно приоткрыла глаз сквозь прикрывающие его пальцы, но банкир всё ещё сидел в своём кресле в кабинете, располагающимся в уютной безопасности банка. Реальность оставалась бредовой, но была, к сожалению, самой настоящей реальностью.
— Бред какой-то! — заявила девушка. — Вы сами себя слышите?! Я же не ребёнок пятилетний, который клянчит игрушку! Я взрослый человек, который сам зарабатывает себе деньги и хочет их вернуть! Ладно родители или тётушка, но вы-то должны быть здравым человеком! Вы работаете в банке, — откровенно говоря, Нина полжизни провела в убеждении, что банкиры — люди очень нудные, но рациональные. Возможно, именно поэтому реальность, в которой банкир заявляет, что вернёт её деньги только в случае, если она вернётся домой, казалась настолько неправильной.
— Зачем, скажите мне, пожалуйста, мне деньги дома? Стоит мне щёлкнуть пальцами, и у меня будет всё: модная одежда, машина, которую можно разбить на первом же повороте, телефон — всё, что угодно. Но я хочу жить са-мо-сто-я-тель-но! Вы знаете, что это значит? — невинным тоном поинтересовалась Нина.
Какой глупый и бессмысленный ультиматум, придуманный даже не им самим и с которого Артур не поимеет ничего, кроме возможного спокойствия. Однако, и это весьма спорно, учитывая визит Нины Райт в его кабинет — Миллер моргает, холодным взглядом светлых глаз рассматривая девушку, пока она отвлеклась на свою речь, сначала о кошке, а потом и новую волну возмущения — Нина Райт была очень беспокойной, шумной, эмоциональной, яркой и непосредственной в своих высказываниях, она говорила то, что думала прямо сейчас и сию минуту, не выбирая слов, о том, что её волновало и, как ни странно, было понятно банкиру тоже. Артур хоть и не был никогда бунтарём, идущим против слова родителей во имя каких-то желаемых свобод и впечатлений упрямства в доказательстве кому-то, что он и сам по себе представляет из себя что-то стоящее, понимал сидящую перед ним девушку.
Миллер при необходимости, когда учился и жил отдельно, до возвращения в пропахший рыбой Сторибрук, тесный для перспектив и развития бизнеса, был вполне самостоятелен, он умел позаботиться о себе и не быть зависимым от родительских капиталов, но его происхождение и воспитание заведомо решило всё. Артур Миллер должен был пойти по стопам отца, перенять бразды правления семейным делом, как это делали несколько поколений до него.
Чёртова традиция, расписавшая его жизнь от ясель и до гробовой доски будничной серостью.
А ведь он когда-то хотел стать музыкантом. Или космонавтом. Или, возможно, сниматься в кино.
Банкир ещё несколько раз моргнул, скидывая с себя наваждение глупых мыслей о другой судьбе, не предопределённой родителями. Он вполне был счастлив и на своём месте, в этом кресле. Артур даже поёрзал на месте, примеряя удобство мебели, отчего кожаная обивка заскрипела, а сам мужчина чуть сполз, приняв более расслабленную позу. К этому моменту мисс Райт закончила говорить, а от него снова требовался какой-то ответ.
— Я прекрасно знаю, что значит жить самостоятельно, мисс. Более того, я осознаю нелепость этой ситуации, — ровным и безэмоциональным тоном проговаривает Артур, — Но речь сейчас не обо мне, а о вас, — он снова садится прямо, кресло под ним опять скрипит в тишине кабинета, из звуков в котором разве что ход часов неугомонен, — Вы не пробовали как-то договориться с тётушкой или родителями? Жить дома, под их чутким присмотром, но работать? — мужчина трёт переносицу, закрывая ненадолго глаза, а потом извлекает из ящика в столе графин с алкоголем и бокал, который наполняет на треть и тут же выпивает виски, что хотелось бы дополнить ещё и сигаретой, — Это действительно какой-то бред. Зачем я влез только в это... — вздыхает он, осознавая, что в эту абсурдность завёл он себя сам, не желая конфликтовать с напористой соседкой, что аргументы были исчерпаны на начальной же стадии этого разговора, что опираться ему не на что, кроме слов той не слишком приятной, но убедительной до самозабвения, женщины, а девушка, хоть и была бунтаркой, по вине которой даже однажды был угнан его автомобиль, но была права. Она имела право на са-мо-сто-я-тель-ность, на независимость, только одним лишь своим желанием. А в нём внезапно, в самом сердце, вспыхнул целый костёр справедливости, которая была на стороне Нины Райт.
— У меня ведь нет никаких шансов убедить вас согласиться с этими условиями?
Нина сдвинулась ближе к краю собственного кресла, внимательно присматриваясь к лицу мистера банкира, которого, судя по всему, начало охватывать понимание всей дикости ситуации. Она очень рассчитывала, что рациональное звено всё-таки победит в нём, что ей удастся своими доводами, если и не перетянуть на свою сторону, то, как минимум, заставить задуматься! И мистер банкир, судя по всему, действительно задумался. Говорил он сухо и скучно (так и хотелось предложить ему класть меньше лимона в чай), но, если не обращать внимание на тон слов, сама его речь уже более-менее напоминала речь разумного человека, а не сумасшедшего. Нина не была уверена, что Артур уже сожалел о случившимся, но теперь с ним можно было разговаривать.
"Вот так бы сразу!" - девушка посмотрела на банкира с укором и откинулась в кресле, немного расслабившись. Она даже решила уделить немного внимания обстановки. Только-только влетев в кабинет Нина не видела ничего, кроме своего главного врага - похитителя её средств к существованию!
- Какой смысл работать, когда живёшь дома? - с ленивым недоумением поинтересовалась Нина. - На учёбу, после случившегося с Юджином, они меня не отправят - я слишком для этого безрассудна. А дома... Там у меня будут домашние дела: содержать двухэтажное здание в порядке не так просто! Гостиная, кухня, столовая, три гостевые комнаты, две спальни - везде надо прибраться! Нужно приготовить кушать и переделать ещё с полсотни дел. Если я буду работать, когда я буду успевать заниматься всем этим? - она перевела взгляд Артура.
Когда Нина была маленькой, а родители ещё не так часто находились в разъездах, они нанимали слуг: садовника, кухарку, горничных. Потом к ним переехала тётушка Готель, которая должна была помогать родителям с воспитанием Нины (фактически, как поняла девочка, они позвали её пожить в доме, чтобы самим без угрызений совести кататься по миру). Она навела новые порядки и большей частью домашних дел занималась сама девочка. Тётушка говорила, что невесте нужно уметь хозяйствовать по дому, но одна кухарка - женщина, от которой всегда пахло булочками, - прошептала перед уходом, что она всего лишь присваивает деньги, которые родители оставляют на содержание дочери.
Нина не думала, что тётушки действительно плохие мотивы. Готель часто была недовольна ею, но оберегала от любых бед, охраняла и не позволяла, чтобы с ней что-то случилось. До тех пор, пока девочке не исполнилось восемнадцать, они жили дружно, а потом случился Юджин, после которого тётушка уговорила родителей отказаться от университета в пользу домашнего ареста. Они называли это иначе, но смысл в том, что ей нельзя покидать Сторибрук.
Тогда-то Нина всё чаще возвращалась к мысли, что тётушка просто хочет удержать её дома, как кошелёк с деньгами.
- Родителей дома не бывает, - произнесла она, а потом быстро, чтобы не передумать, протараторила. - Вы не понимаете, если я живу дома, тётушка пользуется средствами моих родителей совершенно бесплатно! Вам кажется, что она беспокоится обо мне, но это не так! Она просто находится на их содержании, а вы, под её уговорами, воруете мои деньги, а я, между прочем, работаю на двух работах! Это нечестно! - сообщив последнее, Нина с досадой пнула ножкой. Как же её всё же нервировала данная ситуация!
- Зачем вы вообще припёрлись ко мне домой, а?! - сердито поинтересовалась она. - Мы, конечно, соседи, но едва ли наше общение уходило дальше приветствия.
Ах, действительно, был ещё и некий Юджин, на пару с которым эта милая юная леди когда-то угнала его автомобиль и способствовала наводкой в ограблении собственного дома. При общей безразличности к чужой жизни, Артур был в курсе этого громкого для Сторибрука преступления. И не потому, что при этом пострадал он сам, а скорее по причине того, что об этом деле не шептались тогда только ленивые. Не удивительно, что после подобного родители девушки ужесточили контроль и для скучного в своей повседневной провинциальной рутине города Нина была признана безрассудной. Однако, при коротком воспоминании о тех событиях, которые всё же затронули Миллера больше, чем он хотел бы об этом сейчас думать, принеся с собой неприятности, оставался вопрос, который даже был любопытен банкиру. Небывало и непривычно для того, кто обычно не желал как-либо замечать протекающую рядом с ним чужую жизнь. Зачем на девушку взваливать такое количество домашних обязанностей? Впрочем, вопрос этот, пока он терпеливо слушал мисс Райт, был отброшен. Не его дело — эти все отношения соседей, в которые он и так уже вляпался по самые уши, — а вопрос может утопить его еще больше в болоте чужих проблем. Поэтому Артур решил переключиться на вопрос, что был задан ему клиенткой. Точнее — уже не просто клиенткой, а соседкой и несправедливо обиженной девушкой. Он тихо хмыкнул, поправляя самого себя мысленно — несправедливо обиженной им же самим. Вот только из-за чего? Из-за бесхребетного нежелания спорить с её тётушкой и убеждённости в том, что он делает правильно — помогает, из-за черничного кекса, который оказался, как выяснилось, так себе и ни в какое сравнение не шёл с теми, что приносила ему Элизабет.
Миллер нахмурился, плеснул себе в стакан ещё виски, так же одним глотком выпил, и после этого обратил своё внимание на мисс Райт. Неловкость, в которой теперь витал аромат черничного кекса, снова начала зашкаливать.
— Выпьете? — ничего лучше не придумал он, кивая на графин, но вовремя опомнился, — Чай. Разумеется, чай. Или кофе, мой секретарь варит изумительный кофе. И я бы попросил вас выбирать выражения. Никто ваши деньги не воровал. Счета заблокированы, но никто ничего не тратит, мисс, — Артур вздыхает, отводит ненадолго взгляд от девушки и думает о том, что разговор о тех же кошках пришелся бы ему по душе больше. Впрочем, он ведь сам не стал развивать эту тему, вернувшись к делам, поэтому теперь нужно продолжать. Не ответить на вопрос — будут невежливо. А он ведь человек вежливый, невнимательный к чужим проблемам обычно, но старательно корректный. Обычно.
— У меня не было причин приператься к вам домой, как вы выразились, — монотонно начинает говорить Миллер, но замолкает. За бесцеремонность эту спонтанную, с которой он вмешался в чужую жизнь, следовало платить. Собственным неудобством и, пожалуй, откровенностью. Но, в само-то деле, не о кексах же ей рассказывать!
— Но ваша тётушка была весьма убедительна. Она просила помочь, отказать ей было бы неправильно. Однако, неправильно было и принимать её слова на веру, не разобравшись во всём, не поговорив сперва с вашими родителями или с вами. Но, — мужчина снова вздыхает, смыкает ненадолго веки, буквально чувствуя, как тяжесть всей этой абсурдности стучит в висках, а себя ощущая не президентом банка, а дальним родственником этого семейства, на которого внезапно свалились чужие проблемы, — С вашими родителями связаться не удалось. А ваше слово... как бы это, не учитывалось, в виду вашей репутации, мисс.
- Моя репу... Что?! - видит Бог, Нина отличалась до отчаянного мирным и покладистым характером. В своей жизни она бунтовала всего несколько раз. Впервые, из-за ситуации с Юджином. Тогда Нина была уверена, что любит его и готова отправиться с ним хоть на край земли. Тогда Нина была уверена, что родители спустя несколько недель или месяцев поймут, а к тому времени они поселятся где-нибудь в Канаде, снимут небольшой домик, будут работать, поженятся. Эти мечты и теперь вызывали у Нины чувство горькой досады, но тогда! Тогда она была просто одурманена ими. Тогда она не думала ни о чем и ни о ком, кроме Юджина - единственного человека, который любил её! Который хотя бы её видел...
Второй раз она взбунтовалась уже после того, как Юджина поймали, как посадили в тюрьму, как разрушали мечту о другой, настоящей жизни. Нина ушла из дома и решила самостоятельно зарабатывать. Решение далось ей нелегко и не без поддержки друзкй, которые проявили удивительное участие, но далось и у неё получилось! Она успешно пела в баре, занималась репетиторством и волонтерством, на полставки подрабатывала в магазине, и полученных денег ей хватало, чтобы снять квартиру, купить продукты, обновить гардероб. Она ни в чем не нуждалась!
И вот теперь ей пытаются сказать, что её репутация не позволяет самостоятельно зарабатывать деньги и самостоятельно их тратить.
"Смотри, как бы я твою репутацию не подмочила", - в голове у Нины пронеслась масса предложений. Она бы могла на зло выпить это жуткое пойло, которым воняло на весь кабинет. Могла натравить на него Томаса, благо, как деньги к ней вернутся, она наверняка будет способна покрыть расходы хорошего адвоката. В конце концов, она могла пригрозить ему иском за домогательство! Вот бы вышла история с замоченной репутацией!
Хотя, если быть с собой честной, ей не хотелось влезать в длительные разборки. Она всего лишь хотела получить свои деньги обратно! И разбить графин о голову банкира.
Девушка вздохнула. Чай! Он предлагает ей чай или кофе! Неужели этот разговор не кончился и даже не подходит к концу?!
- Вашей секретарши нет. Она кушает, наверное. Вы кушали. Я бы тоже покушала, но у меня внезапно нет денег на карте, поэтому, видимо, мне придется здесь умирать, - Нина угрюмо посмотрела на банкира.
- Вы хотите сказать, что приняли большое участие в моей жизни? - произнесла она бесцветным голосом. - Зачем вы это сделали? Вы банкир! Неправильным было блокировать счёт своего клиента! Я получаю зарплату за законную работу. Я не трачу деньги на наркотики или алкоголь. У вас нет ни единой законной причины, чтобы блокировать мой счёт. Я это знаю. Вы это знаете. Но почему-то мы продолжаем этот разговор.
Нина подумала, что все же хотела бы кофе. Большую кружку кофе, объёмом не менее полулитра и по кусочку пирога из кофейни. Интересно, позволит ли мистер Миллер сделать такой заказ? И согласится ли хозяин кофейни его выполнить?
- Или это месть за машину? - внезапно предположила Нина. - Но это было давно, все деньги вам вернули, принесли официальные извинения, проплатили моральный ущерб... Вы подписали договор, в котором отказывались от дальнейших претензий. Я это знаю, потому что тётя была возмущена суммой. И, - девушка резко переключилась на другую тему, - если мы ещё не закончили, я бы что-нибудь съела. Не люблю оставаться голодной. Это портит настроение.
— Да-да, именно репутации, — с умным до безобразия видом подтверждает Миллер, серьёзно смотрит на девушку, которая, кажется, снова была возмущена чем-то, а потом, вместо того, чтоб заткнуться, отдать уже ей её деньги, попрощаться и заняться своими делами, продолжает, — Вы безрассудны, легкомысленны, неразумны, поддались влиянию криминального элемента, отчего имели отнюдь не положительный опыт общения с полицией...
И он был готов продолжать, со всем своим возможным занудством рассказывать о чужом безрассудстве, которого совсем не понимал, но здравый смысл всё же взял верх, напомнив Миллеру о том, что это всё совсем не его дело, совсем даже и не интересное, поэтому мужчина умолк и улыбнулся. Вежливо и невозмутимо. Словно бы это не он только что указывал юной леди на то, с какой стороны о ней знают в городе. Однако, вся его сдержанность, к которой он стремился в этом непростом разговоре, тут же дала трещину, опять оставив наедине с неловкостью, неудобством, острым желанием допить таки содержимое графина, и чувством вины, начавшим грызть его изнутри пуще прежнего. Теперь, он и его непривычная спонтанность в помощи настойчивой соседке, не только были виновны в том, что мисс Райт лишилась своих средств, но и голодала, бедняжечка.
Становится жалко. Уже не себя оттого, что эта мисс Бесцеремонность ворвалась в его кабинет и заставляла испытывать неловкость, а её. Миллер хмурится, удручённо вздыхает, выслушивает всё, стараясь из её слов почерпнуть как можно больше полезности и смысла, который всё так же сводился к тому, какой он подлец, а потом Артур жмёт на кнопку вызова секретаря — сегодня это, кстати была не Элизабет. Элизабет не допустила бы такой оплошности и не дала этой беспокойной девушке пройти в его кабинет.
— Мисс Митчел, — пожалуй, единственным, что, заменяющая Элизабет девушка, хорошо делала - это был кофе и красиво выложенные на тарелке печенье, — Пожалуйста, кофе для мисс Райт и что-нибудь к нему.
На другом конце послышался шум явной озадаченности, которой не уступала озадаченность Артура, бывшему готовым к тому, что ему никто не ответит и, как сказала Нина, секретарь "кушает", а за ним короткое — "Щ-щас", на что банкир не реагирует и снова обращает своё внимание на сидящую напротив девушку.
— Мне незачем вам мстить. Это глупо и недостойно. Хотя, если быть честным, поначалу ситуация с угоном машины вызывала у меня стойкое желание проучить вас. Но, — он отрицательно качает головой, — Это всё в прошлом. Я действительно не имею ни к вам, ни вашей семье, никаких претензий. Будучи введённым в заблуждение, я полагал, что помогаю вашей тётушке, которая была весьма убедительна, — кажется, он примерно это же уже говорил, или думал, — Убедительна до такой степени, что в какой-то момент я, — Миллер ненадолго замолкает, отворачивается в строну, трёт переносицу, а потом продолжает, — испугался её. Но вы правы, неправильно было вмешиваться в вашу жизнь, блокировать счета. Извините. Всё вернётся.
— Всё верно, — легкомысленно согласилась Нина. Она даже улыбнулась при словах о том, что Юджин — криминальный элемент! Все, кто его знал или имел с ним хоть малейшее дело, ни за что не признали бы в нём «криминального элемента». Он мил, обаятелен, приятен в общении и немного нелеп. Нина находила странным, что Юджин выбрал себе подобную карьеру, но жизненные обстоятельства порой складываются странным образом. Она, к примеру, вместо того, чтобы учиться в престижном вузе, поёт в баре. И надо признать, это не делает её несчастной.
— Вы всё правильно говорите, однако это никак не связано ни с этим банком, ни с моим счётом. Так? — Нина рассматривала банкира с искренним любопытством. Она относилась к тем неравнодушным людям, которые принимали участия в бедах каждого, кто попадался им на дороге, но девушка осознавала, что подобное мировоззрение не является ни единственно правильным, ни единственным в принципе. Большинство людей думают, чувствуют и поступают иначе, и Нина не могла их за это осуждать.
Каждый раз, когда она требовала вернуть свои деньги, а мистер Мораль-Миллер вдруг говорил об её поведении или репутации, Нина немного терялась. Она не могла понять, зачем ему оказывать ей подобное участие, зачем беспокоиться об её нравственности или будущности в ущерб своим финансам? Когда ответ вдруг стал известен, Нина едва не расхохоталась! Её грозная тётя всего лишь запугала мистера банкира, и он пал жертвой её убедительности.
«Бедный-бедный, мистер Миллер», — подумала Нина не без внутреннего злорадства. Всё же деньги, на её взгляд, для банкира должны быть ценнее, чем мнение всяких посторонних тётушек. О том, что Миллер сам заявился к ним домой, проявил ненужное участие и лишь в качестве кармы получил напористую Готель, девушка уже не думала. Она действительно обладала мягким и покладистым характером и, убедившись, что её ждёт победа, тут же начала жалеть господина банкира.
— Вы принимаете всё на свой счёт, а зря!— заметила Нина. — Мы угнали не вашу машину, а ту, которая просто оказалась рядом. Надо же нам было на чём-то уехать! В итоге, правда, ничего не вышло, но вы явно слишком близко к сердце принимаете эту ситуацию, — девушка вздохнула. — Все слишком близко к сердцу принимают эту ситуацию. Всё потому что в Сторибруке совсем ничего не происходит, — на лице Нины возникло выражение озадаченности, никак не связанное с тем, что она говорила. Мистер Миллер не уточнил, предпочитает ли она кофе с молоком или без. Нина предпочитала кофе с молоком и теперь размышляла, насколько удобно будет об этом сообщить. Судя по всему, и сам мистер Миллер, и его секретарша вообще редко пили кофе.
— Касательно тётушки... — Нина, как никто, понимала, как сильно Готель может давить. Другой вопрос, что для Нины она — тётя, а для мистера Миллера никто. Ему всего лишь надо проявить стойкость и вежливо её проигнорировать. Как цыганку на рынках. — Просто не заходите ко мне домой и ничего ей не говорите. Если она вас достанет, признайте, что счета вы заблокировали, но так как процедура незаконная, власти вынудили вас всё вернуть. Или можете соврать, что понятия не имеете, откуда я беру деньги. Проверить она всё равно ничего не сможет.
Отредактировано Nina Wright (27-06-2018 15:17:18)
Он продолжительное время смотрит в сторону, справляясь со своим откровением относительно того, что соседка запугала его, а потом, когда Нина говорит про то, что в этом городе ничего не происходит, оборачивается к девушке. Серьёзно глядит на мисс Райт, слушает не менее внимательно, мысленно подмечая, что даже ему, пожалуй, самому скучному типу в Сторибруке было неимоверно тоскливо. Вся его жизнь ограничивалась работой, домом, заседаниями городского совета, и изредка разбавлялась вечеринками, которые также вызывали скуку. И с этим Артур ничего поделать не мог. Он имел одновременно имел и не имел возможность покинуть этого город. Он хотел бы уехать куда-то, вспоминая, что в годы юности, когда учился, был чуть более счастливым, но его останавливал долг перед семейным делом, доставшимся по наследству, и что-то ещё, чему названия Миллер, увы, подобрать не мог. Думал периодически об этом, оказываясь наедине со своими мыслями, но обозначить как-то, для себя хотя бы — нет. Ситуация же с угоном автомобиля и тот эффект, что произвели Нина с её приятелем, вызывали у Артура что-то схожее с завистью. Он хотел бы быть более безрассудным и легкомысленным, быть более решительным и делать не то, что должен кому-то, а что хотел бы сам.
Стать музыкантом. Или астронавтом. Или, возможно, сниматься в кино.
Впрочем, разве не легкомысленным было его вмешательство в жизнь Нины? Безрассудным — точно. Так что, можно сказать, что Миллер вполне преуспел в глупости. Да, не такой результат он рассчитывал, но всё-таки.
— Да, — Миллер опускает взгляд, потом снова смотрит на Мисс Райт, — В Сторибруке, действительно, ничего не происходит, вы правы. Если бы это был хотя бы Сиэтл, на угон автомобиля и побег юной леди с приятелем из под надзора тётушки вряд ли кто-то обратил бы внимание.
Будь это Сиэтл, у самого Артура было бы больше места. чтоб развернуться. Пожалуй, если бы он тогда последовал за Сильвией, то не чувствовал бы себя словно запертым в тесной комнате без окон и дверей.
— Ох, мисс Райт, не нужно этих советов, как мне следует вести себя с вашей тётушкой, — он улыбается и в это же время дверь в кабинет распахивается и входит его чудо-секретарь с кофе и печеньем. Миллер замолкает в ожидании, когда принесённое займёт своё место на столе перед ним и Ниной, и только после того, как секретарь, отчего-то неодобрительно поглядывающая на него, выходит, продолжает говорить, — Заходя к вам в гости, я не был готов встретить там там столь напористую женщину, впредь, я справлюсь. Спасибо.
Тем более, что и заходить в их дом более нужды нет. Он сделал всё, что мог, всё, что обещал. Разумеется, этой женщине ничто не мешало явиться к нему самой и начать разбираться, отчего племянница всё ещё не вернулась домой. Но. Операции, произведённые с счетами Нины Райт, действительно, были незаконными. Конечно, Артур мог бы сделать этим что-то, придержать её деньги ещё какое-то время, настаивать на своём. Однако, он не хотел. Миллер, каким бы дураком иногда ни был, четко осознавал неправильность своих действий.
— Ещё раз приношу вам свои извинения. Я распоряжусь о том, чтоб ваши счета разблокировали.
Нина вздохнула и сокрушённо кивнула головой. Если бы это был Сиэтл, их, возможно, не поймали бы, Юджин не попал бы в тюрьму и сейчас они находились бы за пределами штата где-то вместе. Или не вместе. Нина, как любая романтично настроенная барышня (а она была именно таковой) верила в любовь с первого взгляда и имела склонность к порывам, но ума ей, вопреки мнениюбольшинства горожан, хватало. Она знала, что не все сказки кончаются хорошо. Её с одинаковым успехом могла ждать карьера Бонни или нищее существование в трейлере и воспитание преждевременного ребёнка. Однако она не готова была ни убивать, ни умирать, ни даже рожать, так что, скорее всего, через несколько недель они с Юджином просто разбежались.
Если смотреть с практической точки зрения, может быть и к лучшему, что расставание произошло так скоро и по вине внешних обстоятельств. Нина верила, что это, быть может, даст им шанс в будущем. Рано или поздно, если таково будет их желание, они смогут быть вместе.
«Если желание будет», — напомнила Нина. Она не знала, что творится в голове Юджина или у него на сердце. С тех пор, как они расстались, многие считали себя обязанными сообщить, что Юджин всего лишь использовал её, что он обманывал, что хотел завладеть деньгами. Нина не сомневалась, что так оно и было, но ей хотелось верить, что было и что-то ещё.
Нина почти захандрила за всеми этими разговорами о тётушке и испорченной репутацией, когда ситуацию спасла милая секретарша, которая принесла завтрак. Нина не считала правильным начинать каждый день только с кофе и печенья, но сегодня была чрезвычайная ситуация и можно было отойти от правил.
— Поверьте, — произнесла Нина, размешивая кофе маленькой ложечкой, — никому не повредит немного инструкций о том, как общаться с моей тётей. Даже мне, — она отхлебнула, немного сморщила нос, но решила, что всё не так уж плохо и взялась за печенье. Разговор был вроде как закончен, но никуда срываться и убегать Нина не планировала. Артур Миллер отнял у неё время и деньги, и она считала справедливым, что поступит с ним также.
Она грызла печенье, запивала его кофе и, когда угощение закончилось, поднялась со своего места и протянула банкиру руку.
— Это было бы очень любезно с вашей стороны, — улыбнулась Нина. Как ни странно, но она говорила даже без насмешки! Девушка действительно считала это любезным. — Было приятно с вами поговорить и спасибо за кофе, но, я надеюсь, что больше такого разговора не возникнет. Лучше приходите в «Кроличью Нору». Я спою что-нибудь только для вас.
Как человек чуть более, чем просто обязательный, педантичный и любящий планы, которых он же непременно придерживался, Артур легко согласился с тем, что инструкции по общению с такой женщиной, как тетушка Нины, ему не помешали бы. Но, исключительно мысленно и с оглядкой на прошлое. Сейчас он и сам знал, чего ему стоит или не стоит ждать от этой соседки, сам мог разобраться, если в будущем у него сложится подобная ситуация. К тому же, противоречить своим словам, сказанным минутами ранее, он не собирался. Он сам справится, или нет, но милую барышню это касаться не должно.
- О, разумеется, угощайтесь, - чуть запоздало говорит банкир, глядя, как девушка уже вовсю жуёт печенье, запивая его кофе и сам тянется за своей чашкой, но попробовав, едва ли не плюется от того, насколько отвратительным был напиток. Он отставляет чашку, улыбается и берет с подноса салфетку, что при ближайшем рассмотрении оказывается небольшим полотенцем. Разворачивает его, мнет в руках, недоумевая одновременно глупости секретаря и вредности мисс Райт, с которой та может пить эту отвратительную жижу, даже не свареную, а просто растворимую, но мысли эти видятся Миллеру незначительными, пусть и тянутся дольше, чем кажется, пока Нина пьет кофе и заедает его печеньем. Времени проходит ровно столько, сколько нужно для того, чтоб принесшая с собой беспокойство гостья собралась уходить, наевшись и напившись.
Нина поднимается и Артур вслед за ней, поправляет пиджак, застегивает верхнюю пуговицу, девушка тянет ему свою руку и Миллер аккуратно жмёт ее.
- Мне тоже было очень приятно, - даже не врёт мужчина. В конце-концов этот разговор оказался полезен ему лично, хотя бы потому, что явление Нины Райт в его кабинет пусть и принесло сначала неудобство, но потом все же заставило поступить правильно и не быть впоследствии съеденным собственной совестью. Поэтому, Миллер не обращает внимания на слова девушки о надежде на то, что более подобных встреч не состоится.
Разумеется, впредь подобного не будет. Поскольку Артур будет более осмотрителен.
- Пожалуй, я как-нибудь зайду и послушаю, как вы поете. Спасибо за приглашение, - он улыбается, хотя чувствует в этот момент снова накатившую неловкость. Это приглашение кажется ему благодарностью, которой не должно было бы быть. Ведь к этому моменту Миллер уже точно уверился в неверности ранее проделанных действий со счетами девушки и напротив верности обратного решения.
- До свидания… - произносит он не очень уверенно, потому что в этот момент замечает, что туфли его стоят рядом, а сам он обут в домашние тапочки (мягкие и в синюю клетку), привычные от количества времени проводимого за работой, но нежелания отказаться от клмфорта. Мысленно благодарит все на этом свете за то, что не догадался выйти из-за стола.
И когда мисс Райт, явно довольная результатом, скрывается за дверью, снова расслабленно растекается в своем кресле.
- Это был очень непростое продолжение хорошо начавшегося дня, Беверли, - Артур вздыхает, крутится на кресле в сторону окна, смотрит на Беверли - деревце бонсай, которое тут же занимает место на столе перед Миллером, а сам банкир извлекает из ящика стола миниатюрный садовый инвентарь, крутит в руке маленькие грабли, но не приступает к работе, что обычно приводит его в состояние умиротворения после стресса. Этот стресс он явно заслужил. К тому же, оставалось ещё не доделано и обещанное дело. Следует распорядиться о том, чтоб счета этой девушки были разблокированы. Как можно скорее. Все же, она права, ещё одного такого визита не нужно. Ещё один такой визит того гляди вызовет преждевременную седину на висках.
Вы здесь » ONCE UPON A TIME ❖ BALLAD OF SHADOWS » ИНВЕНТАРЬ ХРАНИТЕЛЕЙ СНОВ [СТОРИБРУК] » [СБ] double-trouble
