ONCE UPON A TIME ❖ BALLAD OF SHADOWS |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » ONCE UPON A TIME ❖ BALLAD OF SHADOWS » СТОРИБРУК » [19.04.2012] Since your're gone
Кругом измена, трусость и обман.
SINCE YOUR'RE GONE
♢ П Е Р С О Н А Ж И ♢ | ♢ М Е С Т О И В Р Е М Я ♢ |
Когда-то давно они могли вместе править Страной Оз, но пути разошлись, оставив в душе Эваноры злость и обиду на дракона. Встретились они случайно, на вечерних улицах Сторибрука, и теперь уже Хелен получает возможность высказать всё, что она думает о Бармаглоте и его внезапном исчезновении.
Как же Хелен Фостер докатилась до подобного заведения? Эта изнеженная высокомерная дамочка, следящая за каждой мелочью в своём внешней виде и того, что её окружает, просидела чуть ли не полдня во второсортном баре в компании сомнительного качества коктейлей. Хотя бы в одиночестве и то хорошо. Видимо даже местный контингент чувствовал, что лучше не подходить к ведьме, к которой совсем недавно вернулась магия и воспоминания. У Фостер и без излишнего внимания чесались руки поделиться собственной болью с каким-нибудь нахалом. Кажется, именно этим Эванора занималась в стране Оз. Щедро делилась страданиями с жителями страны, чтобы и им жизнь мёдом не казалась. А то смотри на них, довольных жизнью, счастливых, имеющих возможность видеть, разговаривать, заботиться о тех, кто им дорог. Чего она сама была лишена. Устрой Хелен что-то подобное в Сторибруке сейчас, слабым сопротивлением в стиле доброй волшебницы Глинды она бы не отделалась. Чего стоит только мэр. Ученица Тёмного мага, - фыркнула Фостер, с ненавистью глядя на ни в чём неповинный стакан с чем-то спиртным. Тут не знаешь на кого можно попасть. Этот город - чёртова свалка всяких тварей из разных миров. Хотя чем по плоха перспектива столкнуться с более опасной тварью, чем она сама, и, наконец-то, ответить за всю боль и всё горе, что она причинила другим?
- Пора завязывать, - пробормотала Хэл, - раз потянуло на справедливое суицидальное возмездие.
Подавив желание всё-таки ввязаться в проблемы, не заплатив за выпитое, она кинула на стойку деньги больше необходимой суммы и вышла из бара. Солнце клонилось к закату, самое время только идти "развлекаться" туда, откуда она сейчас вышла. Поморщившись от перспективы встретить толпу народа, Хелен поспешила подальше от бара. Будто в насмешку над типичной элегантностью мисс Фостер, она спрятала глаза за нелепыми очками, которые явно не подходили к погоде и её внешнему виду, и слегка покачиваясь направилась ближе к дому. Она создала эти очки на самом выходе из дома, чтобы скрыть покрасневшие от недосыпа и нервного напряжения глаза. Количество выпитого явно не улучшило их состояние, но позволило ненадолго забыться. Главное ни о чём не думать. Просто отключить голову словно какой-нибудь электрический прибор от сети, но перестать ощущать себя двумя разными людьми одновременно. Не хватало ещё для полноты комплекта ещё и Эванору "пригласить". Вот уж точно сошла бы с ума. Для вернувшейся Медеи было неожиданным увидеть в зеркало именно её. Заклятье не просто превратило активную, эмоциональную ведьму в хладнокровную бизнес-леди без магии, но и внешне похоже навсегда сделала из неё Эванору. У того, кто это Заклятье придумал было явно чёрное чувство юмора. Ну или у судьбы, что в положении Медеи не имело никакой разницы. Вместо желаемого "отключения" мыслей, она наоборот погрузилась в них так, что не замечала куда идёт.
- Прошу прощения, - буркнула Фостер, когда ожидаемо с таким отсутствием внимания врезалась в идущего впереди неё мужчину. - Задумалась.
К собственному неудовольствию по сомнительной чёткости слов было сразу ясно, чем она занималась с последние пару часов - пила. Хелен было хотела пройти дальше лишь мельком взглянув на жертву своего алкогольного досуга, потому что была уверена, что извинений достаточно, но развернувшийся к ней лицом мужчина оказался ей слишком хорошо знаком. К несчастью для них обоих.
- Ты?! - неверяще выдохнула она, резко сняв очки, будто именно они виноваты в её галлюцинациях. Но нет, чуда не произошло. Тот, кого она в своё время мысленно казнила сотнями разных способов стоял перед ней живой и невредимый.
Даже странно оглядываться в прошлое, вспоминать все свои поиски и в итоге прийти к выводу, что нашёл, что искал. Тихая семейная жизнь, где есть уютный дом, любимая женщина, собака и не хватает всего одной маленькой детали, о которой он ещё обязательно поговорит с Алисой, а пока сидит в пустом офисе и уничтожает остатки виски, улыбаясь, словно безумец. Выходцы из Страны Чудес не бывают другими, у каждого есть искорка безумия, просто в этом мире её научились скрывать.
Безумие Томаса - его отношение к Алисе, хотя прежде подобного отношения ни к кому не было. За столько лет, сколько бы женщин у него не было, он рано или поздно уходил от них или они от него, а со временем и вовсе забывал о мимолетных встречах. Так было проще всего. Никаких привязанностей, чувств, последствий - для долгоживущего существа то, что нужно.
Томас хмурится. Неужели сегодня вечер воспоминаний? Память сама подкидывает то или иное событие, чаще всего связанное с похождениями в прошлом, одним из которых является путешествие в Страну Оз.
Дракон тряхнул головой и опустошает бокал. С чего вдруг вспомнил об Эваноре? Она-то наверняка уже забыла о нем, да и, вероятно, её нет в Сторибруке, иначе бы давно встретил. А с другой стороны, кому нужна эта встреча? Он исчез из её жизни, когда посчитал нужным, и возвращаться не было никакого желания. Та глава его жизни давным давно перевернута, как и следующая, связанная с Анастасией. И прочие, которые ничего для него не значат, а он привыкает к новой жизни и к тому, что скоро навсегда распрощается с той частью себя, которая отвечает за творимое им когда-то зло.
Непривычно. Нет горящих поселений, страдающих жителей, впрочем, ошибка, таких целый город, но его это не должно волновать. Всё, что его волнует в данный момент - это то, что бутылка опустела и он не прочь наведаться в бар, но вместо этого ещё какое-то время сидит в тишине и одиночестве, на всякий случай проверив ящик, где могла бы хранится ещё одна бутылка, но её не было.
Остатки в бокале он цедит медленно, посматривая на часы, отсчитывая минуты, чтобы покинуть кабинет именно в то время, когда это нужно. Жаль, что с падением проклятья клиентов стало меньше, хотя и раньше их было не много, но а сейчас они могли бы скрасить вечер, рассказывая заурядную историю, которые по ложным воспоминаниям колдун слышал десятки раз. Неужели в этом мире с людьми происходит одно и тоже? А что ждёт его, если он задержится здесь, а не вернётся в сказочный мир, такой родной и близкий, со всем его безумием и неотвратимым "добро всегда побеждает зло"? Он даже спорить с этим не будет. Отстроит дом с лесу, поселится там с Алисой и не станет вмешиваться в разборки между героями и злодеями.
Всего лишь мечта, но приятно греющая сердце, в отличие от закончившегося виски.
Оттолкнув пустой бокал, Томас покинул кабинет. Домой он не спешил, знал, что не застанет супругу, а сидеть в одиночестве, продолжая вспоминать прошлое, не хотелось, но и в бар не стал сворачивать, отказавшись от мысли продолжить пьянку теперь уже в компании бармена и в окружении шумных людей. Притормозил у цветочной лавки, подумывая о том, не заглянуть ли, как в спину что-то, или кто, врезалось. Томас обернулся на извинения и тут же удивлённо вскинул брови.
Судьба умеет преподносить подарки, порой очень неожиданные, что оказываешься к ним не готов. А ведь только сегодня вспоминал Эванору, думал о том, как поступил с ней не красиво, сбежав, и вот она здесь, напротив, смотрит ненавидящими глазами, явно не забыв его побег, и амбре, исходящее от неё, подробно рассказывает о том, где она провела время до этого злополучного столкновения, не обрадовавшее ни одну из сторон.
- Эванора, - срывается наконец-то с его губ, когда оцепенение прошло, а видение не исчезло и даже не торопилось это сделать. А жаль, очень жаль. - Какое совпадение! Только думал о тебе сегодня. Вижу, рада меня видеть, - с долей издевки произносит Томас, всматриваясь в знакомые черты и пылающие гневом глаза. Как она похожа на ту Эванору, которую он когда-то знал, возможно, любил, а теперь испытывает полное равнодушие к ней, её жизни и к тому, что у них было.
Что происходит с этим миром? Ей хочется задать только этот вопрос, потому что мир в очередной раз взрывается миллиардом осколков. Слишком часто за столь короткое время! Вряд ли можно сказать по виду и самочувствию Хелен, что она оправилась после первой подножки судьбы, которая не на один день избавила Сторибрук от едва ли контролирующей чужую магию ведьмы. Всё же было относительно прекрасно: усыплённые силы ведьмы из Страны Оз, сравнительно небольшой недосып и даже почти улучшенное настроение после похода в это подобие бара, а тут очередная нежданная роковая встреча. Хотя, кого она обманывает? Саму себя? Всё было чертовски плохо и до вида Бармаглота перед собой! Но он один умудрился за мгновение превратить плохо в отвратительно ужасно. Не лучшая его привычка.
Своё-чужое имя, сорвавшееся с его губ больно ударило по ушам, словно напоминая - нет, не сон, а горькая реальность. Несмотря на опьянение, Хелен не глухая, она услышала издевку в его голосе, отчего между пальцами правой руки затрещали зелёные молнии злости, собираясь в маленький, мощный шар на ладони. О, да, она его рада видеть. Так, что готова вот-вот плюнуть на все глупые предосторожности, забыть, что этот город сейчас больше похож на замедленный часовой механизм у страшного противостояния между героями и злодеями, готовыми при малейшей провокации заняться старыми делами. Чтобы почувствовать себя живыми, словно и не было этих двадцати восьми лет бега по кругу одного дня. Хелен была загнана одним резким ударом куда-то далеко в подсознание, будто пустышка, платьице на один раз, убранное в гардеробную. Совершенно не до её рассудительных выкрутасов, когда в душе огненной лавой бурлят эмоции. А вот Медея, помноженная на бунт магических сил Эваноры, мечтала спалить, разрушить, стереть с лица земли весь город, методично разрушая камень за камнем, каждый из которых стал бы частью чьей-то могилы. Или её, или Бармаглота. Всего пара мгновений, но ей было откровенно все равно, чья же она будет.
- Не сделал вид, что не помнишь меня? Даже имя не перепутал, какая честь, спустя столько-то лет, - процедила сквозь зубы уже Эванора, приподняв руку, чтобы как минимум проверить - а привычная прочность дракона осталась при нём? Только завершающего поворота кисти не последовало, потому что перед глазами возник образ Румпельштильцхена, тут же заставив ее остановиться. Бармаглот не был обычным человеком, чтобы противостояние на улице города обошлось без последствий для кого-нибудь, а Медея - чёрт с ней, с Эванорой - не имела права так рисковать. Своей жизнью - можно, возможностью попросить прощения у Наставника и всё объяснить - нельзя. Глубоко выдохнув, она сжала кулак, заставляя молнии с недовольным шипением исчезнуть, причиняя этим отрезвляющую боль. Силы настоящей ведьмы из Страны Оз легко реагировали на эмоции, ища в них выход, но и контролю поддавались с трудом, оставляя раны.
- А я о тебе не вспоминала, вот печаль, - Медея попыталась улыбнуться, но вышло явно как-то неправдоподобно. - Зачем помнить тех, кто исчез из моей жизни молча? Она голосом выделила последнее слово, показав, что само исчезновение ее не задело, только лишь факт, что он не попрощался. Ну и пусть, что это была ложь, главное звучала очень правдоподобно. С живой яростью, в подернутой алкогольной дымкой глазах, она смотрела на мужчину, совершенно чужого ей сейчас, а когда-то очень нужного. Когда-то. В другой, такой же чужой жизни. Воспоминания, так хорошо хранимые за сотнями печатей ранее, ещё до заклятья, теперь стали окончательно свободными. Картины перед глазами были слишком яркие, едва не ослепляющие, поэтому Медея даже не замечала, как с все ещё силой сжатого кулака тонкими каплями стекает кровь.
Первые дни непонятного ожидания, когда Бармаглот не явился во дворец. Потом тихое, неясное волнение. Затем страх и сотни вариантов, что могло случиться. Опасения, что она ошиблась в Глинде, и эта святоша как-то умудрилась его поймать. Поиски, огнём и жестокостью, обрушившиеся на страну. Осознание правды и безудержная болезненная ярость. Он её просто бросил, а она перевернула Оз вверх ногами. Просто молча исчез, а она взяла неподъемную вину за его смерть. У неё столько лет была возможность выбраться из страны, а она даже не знала! Искала то, что у неё было под боком, и он знал, что она ищет! И молчал, чтобы воспользоваться в любой удобный для него момент. Вряд ли тогдашняя Эванора могла выбрать одно единственное из этого списка, что ей так причинило боль. Лишь осознание, что она неосознанно поступила с Наставником ровно так же, примирило её с реальностью и укрепило в желании достичь своей цели несмотря ни на что - вернуться в Зачарованный Лес и поговорить с ним, объяснить, извиниться.
Отредактировано Helen Foster (18-06-2018 23:31:28)
Томас чувствует всплеск магии совсем рядом, но не реагирует на него. Если Эванора не глупа, она сдержится, да и должна понимать, что не причинит большого вреда дракону парой электрических разрядов. Ему бы не хотелось сражаться, повода для этого не видел. Не было причин злиться на ведьму, ненавидеть её, мстить ей за что-то. Она ни в чем перед ним не провинилась и не её вина, что он исчез, не соизволив даже попращаться. Просто не посчитал нужным или не успел, когда открылся портал и голос Анастасии настойчиво позвал его в Страну Чудес. Он мог бы немного задержаться, но вместо этого, потратив на раздумья сотые доли секунды, нырнул в портал, исчезнув из Страны Оз, а после так и не вернулся. Не видел причин, не хотел, был занят и еще сотни друшиз причин, главной из которых была "зачем". Зачем возвращаться к тому, что никогда много не значило, а чувства, разделенные границей миров, предпочли быстро угаснуть, чтобы не создавать лишних проблем дракону, а потому по поводу своего спешного побега из Оз не было ни сожалений, ни страданий, а вот, кажется, Эванора помнила все и злилась, что готова убить посреди улицы, выплескивая свой гнев на дракона. Но и это не стало поводом для разжигания конфликта. К тому же амбре, исходившее от ведьмы, в сочетании с праведным гневом вызывало улыбку. Ей бы проспаться для начала, и только потом кидаться на Томаса с кулаками, хотя и на трезвую голову это не будет разумным решением.
- Ты настолько плохого обо мне мнения? - вопрос звучит с насмешкой, но взгляд устремлён на поднятую руку с комком молний, которые вот-вот сорвутся с ладони ведьмы, но вдруг начинают исчезать. Томас усмехается: он другого и не ожидал, а потому ничего ранее не предпринял для своей защиты. Скорее, стоило начать защищать Эванору от самой себя, а то мало ли что натворит в неадекватном состоянии.
- Не помнишь и продолжаешь злиться? Спустя столько лет могла бы уже и простить, - в глазах пляшут насмешливые огоньки. Он словно испытывает терпение ведьмы, развлекается после нудного дня в конторе, дорогу к которой давно бы пора забыть, но почему-то все ещё ходит каждый день на работу. Причину он знал, и она совпадает с той, что не позволила ему атаковать Эванору, как только она начала формировать энергетический шар. Ох уж эти правила, установленные Алисой! И ведь слушает её, словно ручной дракончик, каким никогда не хотел быть и чему сопротивлялся, находясь под властью Анастасии.
Узнай Эванора, что с Бармаглотом стало после его ухода, вряд ли бы она злилась. Она знала его, как злодея, способного без зазрения совести оставить пепелище на месте деревни, а сейчас он лишний раз не сформирует огненный шар, не говоря о том, чтобы сжигать целые поселения. У Эваноры был бы прекрасный способ посмеяться над драконом, если бы она узнала, к чему он пришёл. Возможно, потому он продолжает придерживаться насмешливого тона, чтобы она не узнала, до чего он докатился и чего мог избежать, останься он рядом с ней.
- Ладно тебе, Эванора, ты же не можешь серьёзно злиться на меня за мой уход, иначе я подумаю, что ты скучала, - продолжает Томас, улыбаясь, спрятав руки в карманы. Вряд ли имело смысл переходить на серьёзный тон, когда перед ним женщина, перед встречей побывавшая в баре и явно оставившая там приличную сумму. Удивительно, что все ещё на ногах держится.
Отреагировала бы Медея на такую неожиданную встречу, будь всё в её жизни сейчас по-другому? Останься она Хелен Фостер с чужими, не имеющими к ней никого отношения, воспоминаниями? Её бы сейчас не вело от алкоголя и ярости, а столкнувшись на улице с призраком прошлого, Хелен бессменно вежливо бы улыбнулась, спросила, как дела, выслушала и сказала бы такую же безликую ложь в ответ, пожелала хорошего вечера и грациозной походкой уверенной в себе женщины пошла дальше по своим делам, даже не обернувшись ни разу. Прошлое, перевёрнутая страница. А сама Медея? Будь на её душе безбрежное спокойствие, что она поговорила с Наставником, они всё выяснили, и он ей дал шанс на искупление, могла бы она сейчас так злиться на Бармаглота? Вопросы, как много ненужных сейчас вопросов, потому что ничего из этого не было и в помине. Хладнокровия Фостер ни капли не ощущалось в Медее, словно его и не было никогда, или оно просто утопло в алкоголе. Безвременная потеря, которая прослеживается в исчезнувших молниях. Она не доставит такого удовольствия Бармаглоту, как магическая истеричная несдержанность. Того и гляди загордится, что брошенная им женщина плачет по нему каждую ночь все прошедшие годы и никак не может забыть великолепного его. Впрочем, Медея уже повела себя, как полная дура, он вправе насмехаться над ней. Снова не в состоянии сдержать эмоции.
- А тебя волнует, какого я о тебе мнения? Очень сильно сомневаюсь, - она усилием воли старается сосредоточиться, сфокусировать взгляд на раздражающем виде его усмешки, поэтому больше не пытается выдавить из себя беззаботную улыбку. Да, ей чёрт возьми, паршиво! Паршиво так, что хочется пойти и повыть на луну, как побитой собаке, или заставить кого-то умыться кровью, смывая тем самым пепельный налёт с её сердца. Только ни то, ни другое невозможно. Брошенной псиной она не была, а крови на ней было и без того достаточно, чтобы смыть не одну улицу. Бармаглот же перестал быть тем, с кем можно было поделиться своими проблемами. - Помнить и вспоминать - разные вещи, - хмыкает Медея, лишь сильнее сжимая повреждённую руку в кулак. Физическая боль часто отрезвляет, хоть немного заглушая стоны души, пробивая пелену алкоголя. - Память у меня превосходная, но вспоминать каждого, с кем меня столкнул злой рок, нет надобности. Можно было бы сказать, что она изменилась с того времени, что они виделись в последний раз, но Медея не собиралась давать Бармаглоту лишний повод проехаться по её сегодняшнему виду. Мол, да, сразу видно, что изменилась, но не в лучшую сторону.
- Прощение - не моя отличительная черта, если ты не успел заметить. А если уж она не может или не хочет простить Бармаглота, то на что рассчитывает с Румпельштильцхеном? Несколько лет против нескольких десятилетий, и она проигрывает по всем фронтам. Про злость она и без того молчит, потому что понимает - эта злость не только к нему. Он дополнительная горстка сухих веток, с которых вновь разгорелось старое пламя, едва ли погашенное за время посиделок в баре. Мало же ей было воспоминаний Медеи и Хелен, надо же прибавить и горечь ошибок Эваноры! Прекрасный коктейль, который нигде и никому больше не подают - только в Сторибруке и только ей.
- Серьёзно злиться? - едва ли не шипит она, сбиваясь с выбранной тактики хотя бы иллюзорного спокойствия. - Я думала, что тебя поймали, держат в плену, убили... - последние слова она произносит одними губами, теряя реальность в дымке алкоголя и воспоминаний перед глазами. Медея не чувствовала движения рядом проходящих по улице людей, не ощущала дрожи, возвращаясь к тем кроваво-чёрным дням, которые разделили заключение Медеи в Стране Оз на "до" и "после". Это самое "после" развязало настоящую войну. Долгое время она пыталась забыть, вычеркнуть, стереть воспоминания о Бармаглоте, поэтому не успела в должной мере выпустить боль и ярость. Она думала, что больше никогда его не увидит, тем самым похоронив все воспоминания с ним связанные. Но нет, не получилось.
Отредактировано Helen Foster (03-09-2018 12:36:30)
Томас не знает, какой жизнью жила Эванора в Сторибруке. Никогда не интересовался, не пытался найти, чтобы поговорить. Он и правда верил, что все это лишнее; что они ничего не значат друг для друга; что давно забыт. Им повезло не пересекаться двадцать восемь лет, и вряд ли кто-то мечтал о встрече, потому что ни Эванора, ни Бармаглот оказались к ней не готовы. Эванора злилась и выплескивала свой гнев, благо силу не применяла; Томас прятался за язвительностью, хотя стоит признать, для него неожиданно было узнать, что за него переживали. В этом не приходилось сомневаться, и будь оно не так, не было бы бурной реакции. Люди часто прячут переживания за гневом, впрочем, зачастую гнев это просто гнев, ничего больше. Впрочем, в случае с Эванорой за гневом ничего не прячется.
- Обо мне чего только не говорили, вряд ли ты способна меня удивить, - отвечает дракон, кривя губы в усмешке. Ведьма права, дракона давно уже не интересует мнение других. Исключением разве что стала Алиса, но и отношение к ней особое. Эванора и прочие - перевёрнутые страницы его жизни, и он не уверен, что готов к ним вернуться, как и не уверен в своём отношении к ведьме. Она не враг, сомнительно, что друг, но и любви к ней не было. Она могла бы стать другом, если вновь не загорится желанием убить дракона.
- Пойдём. Провожу тебя, - не спрашивая разрешения, он вынуждает женщину взять себя под руку, иначе были все опасения, что до дома она не дойдёт. Не то, чтобы Томасу было это важно, но сейчас он менялся, но многое старался смотреть иначе, и... Ему не нравилось, что они стоят посреди дороги, выясняют отношения, чем привлекают ненужное внимание посторонних. Хотел уйти сам и увести Эванору, пока она не натворила глупостей.
- В какой-то степени все так и было. Не буквально, но когда-то я потерял осторожность и дал клятву, которая в итоге сделала меня пленником, хотя со стороны казалось, что я свободен, - уже без насмешек заговорил Томас. Раз судьба столкнула, почему бы не прояснить ситуацию, пока Эванора ещё способна держать себя в руках и её гнев не дошёл до того, что она начала швыряться электрическими разрядами. В том состоянии, в котором она пребывала, справиться с ней можно будет, но навредить не хотелось.
Томас мысленно улыбается. Влияние Алисы приносит свои плоды, и вот он уже не хочет навредить ведьме, которая наверняка хочет навредить ему, выплеснув злость. Она имеет на это право, но сама ничем не провинилась перед драконом.
- В тот день, когда я исчез, меня призвали. Я нырнул в портал с мыслью, что наши отношения изжили себя и ты не расстроишься, если я пропаду. Я вынужден был выполнять чужие приказы, и хоть я не сидел в клетке, я не чувствовал себя свободным. Уже позже, гораздо позже, я смог разорвать цепи, связывающие меня с Анастасией, но последнее, о чем я мог думать, это о возвращении в Страну Оз, - Томас замолчал, не став добавлять, что тогда его мысли занимала Алиса. Уже тогда любил её так сильно, что готов был горы свернуть, только бы вернуть её. И о Злой ведьме Запада он тогда и вовсе забыл, словно её никогда не существовало в его жизни. - Я не пытаюсь себя оправдать. Я думал, что перед полетом в Страну Чудес, я мог бы предупредить тебя о том, что ухожу, но даже не попробовал, а сейчас и нет уверенности, что время у меня было. Тебе ли рассказывать о том, как работают магические сделки? К тому же ты сейчас не в том состоянии, чтобы понять.
Томас не удержался, чтобы в конце немного поддеть, хотя стоит ли обижаться на правду. Эванора провела вечер в баре, немного перебрала, а дракон все же оказался джентльменом, чтобы не бросать пьяную женщину и благополучно довести до дома. Впрочем, в том, что получится дойти без приключений, уверенности не было, но во всяком случае попытаться можно, пока она ещё способна держать себя в руках.
Медея устала. Чертовски устала бороться в одиночку со всем тем, что на неё свалилось с разрушенным Заклятьем. Жизнь Хелен Фостер была пуста и одинока и полностью устраивала ту часть Медеи, которая руководила в Сторибруке. Могла ли ведьма продолжить этот путь? Забыть о прошлом раз и навсегда - и Зачарованный Лес, и Оз, и даже Сторибрук. Всё. И начать с чистого листа так, как хотела бы - хоть ведьмой, хоть простой швеёй. Соединить две личности, собрав идеальный паззл для той жизни, которую бы для себя желала. Наверное, при должном усердии смогла бы, но только не было в её сердце никакого другого желания, кроме разговора с Румпельштильцхеном. Настолько сильного желания, насколько страшного. Она боялась правды. И этот страх перевешивал всё, что творилось в жизни Медеи. Даже бунтующую магию Оз. И вот судьба посылает ей навстречу того, кто когда-то помогал ей бороться с проблемами. Был на её стороне. Поддерживал. Советовал. Согревал. Не позволял быть одной. Раньше, когда она могла ему доверять хотя бы в той жизни, где звалась Эванорой. Но теперь не может. Насколько бы Хелен ни отчаялась, она не позволила бы себе рассказать сейчас Бармаглоту о том, что было её слабостью, подтачивало силы, изводило и мучило. Ледяное, ранящее опасение, что Бармаглот так же легко, как и исчез, использует эти знания, чтобы навредить ей. Она слаба, уязвима, и с ней можно сделать то, что не позволила бы сильная, независимая, хитрая Эванора, которой Медея была в Оз, какой знал её Бармаглот. Сейчас же он не мог не заметить насколько она изменилась. К собственному неудовольствию, у неё всё было написано на лице.
Когда Бармаглот вынудил взять его под руку, Хелен даже не сопротивлялась, внезапно отчётливо проводя параллель между Эванорой - Бармаглотом и Медеей - Румпельштильцхеном. Бармаглот был рядом с Эванорой не один год, помогал в укреплении её власти, был всегда рядом. Она доверяла ему, рассчитывала на его советы и помощь. И в один не прекрасный день он молча исчез, оставляя Эванору с тьмой вопросов, на которые она не могла найти ответы. Он бросил её. И вот они встретились спустя долгие десятилетия. Не рады этому. Чужие, холодные и нетерпимые друг к другу и к прошлому, что их связывало. С Медеей и Румпельштильцхеном было то же самое. Она долгое время была рядом, помогала и поддерживала, а потом безмолвно исчезла на долгие годы, чтобы потом так же встретиться в Сторибруке. Очередное подтверждение страхам Медеи - её Наставник может оказаться столь же не рад встрече с вернувшейся ученицей, да и думать о ней забыл. Просто вычеркнул из жизни и воспоминаний, как предательницу. Разве что Бармаглот не раскаивался и в сотую долю того, как сожалела о своём побеге Медея. Только это сомнительная причина по которой разговор с Румпельштильцхеном может пройти легче и лучше, чем эта её встреча с Бармаглотом. В очередной раз придя к неутешительным выводам, и тяжелее опираясь на руку рядом идущего мужчины, Хэл с усмешкой спрашивает:
- А куда идти-то знаешь, провожатый? - где-то в глубине души, там, куда очень давно не заглядывала Медея, тенью прошлого хотелось вот так же опереться на Бармаглота и в вопросе исправления ошибок. Словно он мог бы посоветовать, как у близкого мужчины попросить прощения, чтобы простил, чтобы понял насколько глубока рана, которую разъело сожаление. Только стоило это спросить у себя. Что такого должен сказать Бармаглот, чтобы она приняла его побег без злобы и обиды? И не находила ответа, вслушиваясь в то, что говорил он. Дурманящая пелена алкоголя не способствовала ясному мышлению, но слишком долго Медея пила и слишком часто размышляла о поступках, которые стоит как-то исправить. Если это тянущее чувство удушающей ответственности и пропадало, то совсем ненадолго, поэтому всё, что говорил Бармаглот Медея так или иначе, но понимала. Первая ярость схлынула, стоило коснуться его руки и осмотреться по сторонам - спешащие люди, иногда бросающие любопытные взгляды, и они спорящие посреди улицы. Слишком неожиданной и резкой была эта встреча, выбившая остатки опоры под ногами Медеи, чтобы отреагировать изначально спокойнее.
- Уверен, что я вообще прибуду когда-нибудь в том нужном состоянии, чтобы тебя понять? - ядовито-тихо отозвалась она на его последнюю фразу, будто и не слышала всю исповедь. Да и с чего бы вдруг он решил пооткровенничать? Бармаглот ей ничего не должен, иначе бы улучил секунду послать или оставить хотя бы знак, который Эванора обязательно бы нашла. Пусть не сразу, пусть со временем, но обязательно бы нашла, рыская по Озу в его поисках, осматривая каждое дерево, в которое он вдруг мог быть превращён. Бармаглоту и в голову скорее всего не приходило о многообразии вариантов, что могли бы попытаться сделать с ним в Оз, если связать его исчезновение с провалом. И Эванора это понимала, поэтому искала излишне тщательно. - Ты же не рассчитываешь на сочувствие, верно? - уже серьёзнее спросила Медея. - Я знаю, что такое обязательства, Бармаглот. Притом обязательства, не связанные магией, но всё равно требующие определённых действий. И не знать, что из этого хуже - возможность свалить вину за деяния на чужую волю или знать, что это так или иначе твой выбор. Она замолкает, кривя губы от раздражения, что какая-то её часть готова его понять, отпустить обиды и злость, освободиться от боли, которая, как оказалось, всё ещё схоронена в душе. - Ты мог предупредить, - хлёстко сказала Медея, с силой обхватывая его руку. - Мог, если бы только захотел. Желание способно творить чудеса, но... ты не хотел, - она устало выдыхает и ослабляет хватку, отчего её чуть ведёт в сторону. - Так же, как и предупредить меня, что можешь покинуть эту проклятую страну. Скажи, это было забавно со стороны? - Медея резко дёргает его за руку на себя, заставляя вновь остановиться на полушаге, и ей плевать на всех. Ярость колючими льдинками появляется в её тёмных, карих глазах, вновь клокочет в голосе болью, которую она не в состоянии спрятать. - Знать, что я ищу любой способ покинуть Оз, а ты это можешь в любой момент. Или скажешь, что без портала Анастасии ничего бы не вышло? Скажи, Бармаглот, я была недостойна не только этого, но даже банального уважения хотя бы в попытке предупредить об исчезновении? Я знаю, что у нас не было любви в цветах сказочной классики, она была нам не нужна, но тогда я бы тебя поняла, - с горечью говорит Медея, вглядываясь в глаза Бармаглота, но только ощущает возможный привкус лжи в своих словах. Поняла бы она сейчас, а тогда была почти одержима найти выход из Оз. И вероятно, если бы понадобилось использовать Бармаглота в своих целях, Медея бы это сделала.
Отредактировано Helen Foster (03-12-2018 19:50:30)
Любые оправдания бессмысленны. Бармаглот это понимал, но всё равно что-то говорил, пытался объяснить свои действия, но что бы он не сказал, Эванора была права – он мог, но не захотел. В конце концов, ему ничто не мешало проявить толику упрямства и вернуться во дворец, чтобы предупредить Эванору о том, что покидает Оз. Он мог сказать ей раньше, что его могут в любой момент призвать, но всерьёз не задумывался над тем, что Анастасия в действительно решит воспользоваться его клятвой. Тогда он наивно посчитал, что отношения с королевой Страны Чудес тоже пройденный этап. Ошибся. Как же часто он ошибался в своей жизни! Неудивительно, что редкие отношения заканчиваются без конфликта.
- Не знаю, но, надеюсь, ты дорогу до дома помнишь, - дракон не весело усмехнулся. От разговоров о прошлом тоже захотелось заглянуть в бар, но Томас знает, что этого не сделает. Проводив Эванору, он поторопится домой, а там, возможно, достанет из запасов бутылку хорошего виски и хорошо было бы не объяснять Алисе, что послужило причиной проведения вечера в компании алкоголя. Она тоже может не понять его поступка, как не понимала многие другие и как не понимает Эванора, думая лишь о том, что он исчез, так и не оказав помощь в возвращение в Зачарованный Лес. Её не интересует жизнь дракона, для неё важно лишь то, что он не помог ей с главным её желанием, эгоистично скрыв свои возможности. Что ж, вряд ли стоит отрицать свою эгоистичную натуру, которая и позволила не посчитаться с чувствами рядом идущей женщины.
- Я не жду сочувствуя. Не думаю, что оно мне нужно, как и прощение. В своей жизни я делал вещи хуже, чем уход без предупреждения, - Томас придерживает Эванору, не давая ей упасть. Сколько же она выпила, что едва стоит на ногах? Впрочем, это не слишком важно, видно, что не мало. В каком-то смысле ей можно позавидовать. Вести подобные разговоры на трезвую голову крайне сложно.
Бармаглот не перебивал, ждал, когда выговорится, хмурясь от обвиняющих слов, но не мог сказать, что не заслужил их, однако, несмотря на заслуженные обвинения, совесть не тревожила, не давая дракону испытывать чувство вины за внезапное исчезновение. Вряд ли он первый из мужчин, кто предпочёл прощанию тихий уход.
Мягко развернув женщину, колдун повёл по дороге, заговорив с некоторым промедлением
- Ты была настолько одержима покинуть Оз, что скажи я тебе о своей способности открывать порталы, ты бы и слушать больше ничего не стала. В ту же секунду ты бы потребовала открыть портал для тебя и оставила бы меня так же, как я оставил тебя. Не нужно отрицать, что было всё иначе. Я видел огонь в твоих глазах, и он мог рассказать о твоих желаниях больше, чем слова, - Томас сделал паузу. Из груди вырвался вздох. Не то, чтобы способность драконов перемещаться по мирам, была большой тайной, но о ней предпочитали лишний раз не говорить, а он собирался сказать о ней едва стоящей на ногах женщина, которая к тому же была на него очень зла. Не самое мудрое решение с его стороны, о котором, возможно, ещё пожалеет. - Драконы неспроста умалчивают о некоторых своих способностях. Мало кто любит быть использованными, поэтому мы предпочитаем открывать переходы только для себя. Эгоистично, как и мой поступок. Если бы я дал тебе то, что ты хочешь, я бы потерял то, чего желал я. Мне нравилось наблюдать, как люди погружают всё в хаос, движимые не менее эгоистичным желаниями, чем те, что двигали мной, а потом смотрел, как они пытаются исправить последствия своих действия. Когда я только появился в Оз, мне казалось, с тобой будет так же, а потом что-то пошло не так. Я увлекся, война затянулась, а ты, - Бармаглот повернулся к Эваноре, коснувшись щеки тыльной стороной ладони, а губы изогнулись в едва заметной улыбка. - Ты не наскучила за короткое время, и это было удивительно.
Томас опустил руку, но с места не двинулся, продолжая смотреть на ведьму. Они снова стояли посреди тротуара, вынуждая прохожих огибать их, бросая недовольные взгляда, а порой и любопытные. Томас предпочитал делать вид, но не замечает их, сосредоточившись на Эваноре и на том, что ещё хотел сказать ей.
- Не было ничего забавного в том, чтобы знать о твоём безумном стремлении вернуться в Зачарованный Лес, скорее, наоборот. Я не понимал причин, по которым ты хотела покинуть Оз, и, если бы ты мне рассказала, возможно, я бы открыл портал для тебя, но, когда я тебя спрашивал о причинах, ты предпочитала молчать, и я отвечал тебе молчанием о своих возможностях.
На этом следовало бы поставить точку. Он признал, что мог попрощаться, мог открыть для неё портал, но не захотел ни того, ни другого. У него было причин давать ей то, чего она хочет, и он руководствовался исключительно своими желаниями, не задумываясь над тем, что на самом деле творилось в душе Эваноры.
Медея многого не понимала в жизни с того самого момента, как Заклятье пало. Не знала, что с новой старой собой делать, куда бежать, что говорить, и кто же она на самом деле - Медея, Эванора или же Хелен? Первые дни вероятно были похожи на те, что сопровождают сумасшедших - противоречивые желания, к счастью не дошедшие до действий, сумбур в голове и невыносимая тяжесть прошлых ошибок. Не сразу всё это она утопила в алкоголе, стирая грани между несколькими "я". Хуже и лучше стало сразу же по возвращению магии. Хуже - сдерживать магию Оз было очень трудно, лучше - Медея вернула себе главенство среди этих фальшивых личностей. Она - ведьма Зачарованного Леса, ученица Тёмного мага, а не коварная правительница Изумрудного города и не обыкновенная, ничем не примечательная швея. И вот теперь настало время очередной неразберихи, подогретой изрядной долей алкоголя. Медея не понимала по какой такой причине она до сих пор держится за руку Бармаглота, выслушивает его речи, и что самое смешное - даже отвечает? Попытка унять мучительные вопросы прошлого и получить хотя бы в этом успокоение? Или желала утешиться сказочкой, как непреодолимые жизненные препятствия не позволили Бармаглоту оставить весточку или хотя бы знак, что вынужден исчезнуть, но он рвался это сделать? Какая чушь! Лучшим выходом из всей этой встречи, обоим сделать вид, что не помнят друг друга и разойтись каждый своей дорогой, как сделали они это не один десяток лет назад.
- Вот и я не понимаю, по какой такой нелепой причине ты идёшь сейчас в противоположную от планов сторону? Или же ты скажешь, что нам чудом по пути? Тебе не нужно прощение и понимание, мне не нужны оправдания и причины. К чему всё это, Бармаглот? - устало вздохнула Хэл, словно задавала последний вопрос не дракону, а больше себе, воспроизводя размышления вслух. Ведь ни к чему хорошему этот шаг в прошлое не приведёт. Не ждёт их в конце пути разговора душещипательное примирение с отпущением грехов и извинениями за несдержанные обвинения. Не получится сесть за стол с чашечкой чая и ностальгически вспомнить былые времена, когда были тандемом, которому подвластно было почти всё в стране Оз. Ничто не будет между ними "как тогда", да и они уже не те. Нет ни безжалостной Эваноры, нет и кровожадного дракона - они оба слишком изменились, чтобы понять друг друга.
Но несмотря ни на один такой довод, она не попыталась вырваться, не устроила короткую, яркую истерику, чтобы уйти в одиночку, даже не стала перебивать возлияния Бармаглота тогда, когда он и делал паузы. Как странно возвращается лишь тень их былых обсуждений - когда один говорил, другой слушал, а потом менялись, чтобы в результате получить то, что было необходимо для достижения цели в построении того будущего, которого некогда короткое время желала Медея. Те месяцы становления полноправной Эванорой и подставы для Глинды, когда боль от собственного побега умело выплавлена в ярость, что так того судьбе угодно - избавить Наставника от взрывной и уже лишней в его жизни ведьмы. Слишком испугал её порыв осознания, что больше не сможет увидеть Румпельштильцхена и вернуться в Зачарованный Лес. Настолько, что заставил поверить, что сам он того и хотел.
И она слушает. Останавливается, вновь проявляет эмоции, что змеями вылезают из потаённых уголков души, в которых было захоронено всё, что связывало её с проклятой тюрьмой. До своего злосчастного побега Бармаглот был в этой тюрьме окошком, благодаря которому она не забывала о солнце, воде и свежем воздухе. Тогда он был необходим, хоть и могла Медея справиться без него. Тяжелее, дольше, темнее и холоднее. В одиночестве. Но он был рядом и будучи уже тогда Эванорой она не видела никакой причины отказываться. Лишь бы не сломаться, когда настоящие чувства становились лишь сильнее изо дня в день. Медея на удивление спокойно отреагировала на информацию о способностях дракона открывать порталы. Это она уже отдалённо, но поняла, что желанное находилось под боком, пока она переворачивала страну вверх дном в поисках. И по своей сути не имело никакого значения сейчас. Медея миллионы раз за эти годы обдумала варианты "а что, если было бы...". Если бы не сбежала, если бы пришла в другое время, если бы... Да, всё могло быть по-другому, останься она в замке Тёмного и потребуй ответа. Да, всё могло быть по-другому, верни её Бармаглот хотя бы за пару лет до того, как она связалась с Диггсом. Но всё это не шло ни в какое сравнение с теми терзающими мыслями о настоящем. Что будет, если... Вот, что занимало Хелен больше всего, что она топила в алкоголе с большим усердием, чем даже прошлое.
Ведьма стояла, едва заметно покачиваясь от непроходящего лёгкого тумана перед глазами, словно она видит ожившее воспоминание, а не реальность. Рука Бармаглота казалась Хелен прохладной, и этот миг застыл, отражаясь в её карих глазах тенью непонимания и удивления. Должна бы разозлиться в ту же секунду, вспыхнуть словно спичка, ударить по руке обнаглевшего дракона с такой силой, чтобы удар отдался болью уже в её руке, выплюнуть парочку ядовитых фраз, пройтись по его милому комплименту, что должен бы потешить её самолюбие. Много чего Хелен должна была и могла бы сделать, но никак не среагировала, продолжив держаться за руку Бармаглота, потому что искренне была не уверена, что сможет справиться с самой собой. Кажется, последний непонятного состава коктейль только догнался до "собратьев", усугубляя и без того плачевное состояние. И всё же, отсутствие какой-либо реакции было весьма хорошим знаком, сродни доброжелательной улыбке, ведь даже недовольные взбалмошные молнии не затрещали между пальцами.
- Рада, что сумела тебя развлечь, - непослушными после долгого молчания губами сказала ведьма, криво усмехаясь уголком губ. - Это я умею, фантазия всегда при мне, в чём ты успел убедиться. Она чуть прикрыла глаза, с раздражением осознавая, в какую дыру себя загнала. Впрочем, не первое её осознание по этому поводу, и вряд ли последнее, после которого ровным счётом ничего не изменится. Её душа расколота на части. Ничем её не собрать, ни склеить, ни залечить, пока она не дойдёт до Голда. Да никак не может. Эта встреча с Бармаглотом сделала трещины лишь глубже, края ещё более неровными и острыми. Если где-то в сердце, где во тьме скрыта была боль от побега дракона, стало легче, то Хелен не чувствовала. Она смотрела на Бармаглота, безуспешно стараясь сосредоточиться на выражении его глаз, прислушаться к голосу, чтобы уловить фальш или скрытую издёвку, может даже обвинение, но ничего не находила и не слышала. То ли он и впрямь говорил довольно откровенно, то ли её внутренний детектор лжи залило алкоголем и его коротнуло. С упоминанием, что Эванора не соизволила сказать причину одержимости возвращением, а он ответил тем же умолчав о способностях, она лишь скрипнула зубами.
- Да, пожалуй, и не стоит больше никаких объяснений, всё довольно просто, - поморщилась Хэл, мрачно хмыкнув, - встретились два эгоиста. Ты прав, не за чем строить из себя обиженную невинность. Я бы использовала тебя без зазрения совести, не посчитавшись с твоими желаниями, планами и принципами. Разве что, не выкинула бы, как котёнка или одноразовый портал сразу же, был бы рядом, а ушёл бы только тогда, когда хотел. Но разве ты не это сделал? - какую-то минуту Медея напоминала ту самую Эванору, что не считала себя жертвой обстоятельств, а признавала свою вину, одержимость, и двигалась вперёд, сметая всё на своём пути. Сильная, несломленная, опасная, осознающая, что тьма внутри неё безжалостна, и она давала ей свободу без сожалений. - С тобой я была в некоторых моментах деликатна, а потом привыкла ощущать твоё плечо, на которое могла опереться, забывая на короткое мгновение, что необходимо защищаться и эмоционально, и физически, - она тихо, безрадостно рассмеялась, поворачиваясь к дороге, и неспешно продолжила движение, не обращая внимание на снующих людей, цепляясь лишь за Бармаглота. Да. Так же, как когда-то, да не так. - Мне одно жаль, что я не вспомнила про свой эгоизм тогда, когда он был особенно нужен. Тогда, когда необходимо было забыть о тебе и твоей судьбе хотя бы после недели поисков, - сухо сказала Хелен, безучастно глядя впереди себя. Сейчас она отчётливо понимала, что ни тогда, ни сейчас, никогда, не смогла бы сказать ему о Румпельштильцхене. Он её великая, сокровенная тайна, что алым горела в тёмном сердце. И ни одной его искоркой Медея ни с кем не поделится!
Следуя логики, Бармаглоту стоило повернуть в обратную сторону, как и Хелен давно должна была освободить руку и отправиться восвояси, сделав вид, что ошиблась, спутав бывшего со случайным прохожим, поэтому вопросы, адресованные дракону, вполне можно было задать и ей, полюбопытсвав, что же её вынуждает до сих пор терпеть его общества и, как бы она не отрицала, искать оправдание поступку мужчины. Но, пожалуй, это был тот случай, когда не надо копать глубоко, чтобы увидеть истину.
- Удивишься, но этой самой нелепой причиной являешься ты, - со смешком отвечает Бармаглот, продолжая придерживать Эванору, чтобы она ненароком не упала. - Ты же едва на ногах стоишь. Не стану спрашивать, что подтолкнуло тебя так надраться, но не отрицай, что тебе нужна помощь хотя бы для того, чтобы дойти до дома. Не переживай, провожу и исчезну, на чай не останусь, - или что-то более крепкое, если вдруг ведьма решит догнаться. Его уже это не касается. Он просто по старой памяти проводит до дома, а затем отправится к Алисе. Свидание с любимой женой даже ради разговора с бывшей отменять не станет. Но и этот разговор, возможно, нужен им больше, чем они думают. Не закрыли же они до сих пор тему, не делают попыток разойтись и никто не метает молнии в Бармаглота, несмотря на наличие причин.
Томас не задавался целью вывести Эванору из себя, он говорил, как есть, не таясь, но не мог предположить, какую реакцию вызовут его слова. Однако ведьма реагировала спокойно, и это несомненно радовало. Дракон не был готов к истерике и вряд ли знал, что с ней делать.
- Повода жаловаться на твою фантазию у меня никогда не было, - как и жалеть о том, что между ними было. И пусть расставание вышло неожиданным и грубым, оно не стало поводом для сожалений. В конце концов, он не мог сказать, что с Эванорой ему было плохо. Совсем наоборот, и то время одно из самых спокойных в его жизни. Уж точно не сравнится с тем, что происходило с драконом в Стране Чудес.
Томас усмехается, не веря словам ведьмы. Не выкинула бы... Почему-то от этих слов становится горько. Не потому, что ему хотелось быть использованным, а потому что поверить было сложно. Ему бы хотелось, но сознание подкидывало образ Анастасии, которой тоже однажды доверился, а после нашлось тысяча и один повод пожалеть об этом. В любом случае ему не хотелось проверять, как поступила бы Эванора: дала бы уйти или навечно привязала к себе, используя для перемещений между мирами. Лучше остаться в счастливом неведении и просто быть готовым к любому повороту, чтобы вновь не оказаться ручным драконом на привязи.
- Ты права, мы просчитались с защитой. Стоило больше уделить ей внимания.
Всё верно; они слишком расслабились, забыв о том, что удар может последовать оттуда, откуда его совершенно не ждали. Анастасия в один миг растоптала все то хорошее, что между ними было, а Бармаглот позволил забыть себе чувствах Эваноры. Впрочем, потому и забыл, что думал, будто на его исчезновение она никак не среагирует. Не думал он, что она станет его искать и переживать за его судьбу.
- Ты не должна была искать меня. Даже неделя поисков - в пустую потраченное время, не говоря о большем сроке. Не понимаю, как ты смогла позволить себе подобную роскошь в условиях противостояния с Глиндой, - дракон хмурится, припоминая, что на момент исчезновения, с Глиндой покончено не было, и с трудом верилось, что ведьма могла поставить под удар все, за что боролась столько лет. По сравнению с тем, что стояло на кону, жизнь дракона - ничто.
Он не признаётся, что на месте Эваноры, ничего бы не стал предпринимать. Но это было в те времена, с тех пор многое изменилось, и сейчас он сам не уверен, как поступил, если бы женщина, с которой он провёл не один год рядом, внезапно бы пропала.
Как бы ей не хотелось признавать, но она запуталась. Ни шага вперёд - к Голду, ни шага назад - к жизни Хелен. Она ни Медея - ведьма бы бросилась тут же к своему Наставнику и всё рассказала, отдалась бы на его суд без малейшего сомнения, что заслужила любое его решение. Она ни Хелен - не могла жить и дальше своим магазином одежды, которую теперь может создавать щелчком пальцев, тем более вновь сделав из ателье культ, маленький мир, тюрьму повышенного комфорта, чтобы ничто и никогда не разрушило всё это. Она и не Эванора - той тёмной ведьме было море по колено, она не боялась достигать целей, воплощать мечты, не стояла за ценой и не медлила в решениях, проявляя силу и коварство. Сейчас она никто. Просто женщина, которую переломали воспоминания, и она утопла в алкоголе. Настолько, что даже отшить бывшего не в состоянии. Как низко нужно пасть в свою моральную яму, чтобы предаваться воспоминаниям, слушать и самое главное вообще слышать того, кто её бросил? Можно ходить вокруг да около сотню раз, но суть от этого никак не изменится. Так зачем?
- А что, по-твоему, я бы делала без твоей помощи? Явно не рассчитывала здесь встретиться, - ядовито усмехнулась Хэл, не понимая своего очередного витка злости. От чего? От уверенности Бармаглота, что она вновь без него не справится? А что же тогда делала все эти годы? Или же он и впрямь думает, что с того самого дня его побега именно такое убогое состояние для неё стало привычным? Когда ведьма пила, то последнее на что она рассчитывала, так на помощь бывшего, что он позаботится и доведёт до дома. Рассчитывала только на себя и пусть даже не смеет намекать, что совершенно зря! Или же эта злость подпиталась фразой, что исчезнет? - Как раз мне переживать не о чем, исчезать, не оставаясь, ты мастер, я в курсе, - усмешка стала шире, а хватка руки, которой Хелен за него держалась, сильнее. Она проигнорировала вопрос о том, что же её довело до такого невменяемого состояния. Не его дело и никого другого. Нет. Ей не нужна компания. Ни выпить с ней, ни послушать пьяные стенания в попытке понять, что же её так медленно убивает? Ничего ей не нужно. Уж точно не то, что может дать ей дракон. Давно уже не то.
- У нас особо повода вообще жаловаться не было, - сухо хмыкнула она. У них было всё. Эта борьба с Глиндой была игрой в детском саду. Большинство провокаций этой святоши устраивала сама Медея, потому что надо же было укреплять свою власть Эваноры! Если бы она и впрямь ждала, когда Глинда выступит в полную силу, могла бы состариться быстрее. А воевать самой с собой было весело. Прикидываться доброй, творить от имени одной названной сестрицы гадости, сеять тьму в сердце другой сестрицы, и делать скорбное лицо - не велика опасность. Лишь за полгода до исчезновения Бармаглота началось что-то похожее на настоящую войну, когда Теодора то слетала с катушек, то замаливала грехи, а Глинде надоело, что злодейкой считали все её. - А знаешь, я усовершенствовала своих обезьян после твоего побега, - колючим, доверительным шёпотом сообщила ведьма ни с того ни с сего, вспоминая, что таких монстров точно никогда не видывала и вряд ли уже увидит страна Оз. - Милые зверушки вышли. Не многие экземпляры выжили, правда, но элитный отряд получился загляденье.
На фразу защиты она промолчала, презрительно поморщившись. Много чего стоило. Стоило вообще ничего не начинать того, что она сделала в стране Оз. Нужно было найти другой способ выбраться, вернуться в Сторибрук, ведь для того, чтобы Медея смогла покинуть страну, не нужно было становиться этим подобием королевы. Власть над Изумрудным городом не принесла ей того, чего она так хотела - свободы. Только Медея изначально ошиблась - сначала с побегом, потом с выбранными желаниями. Так стоит ли удивляться, что вся жизнь в Оз рухнула, как карточный домик? По крайней мере переживать так, как сейчас, явно не стоило бы.
- Ты забыл? - она вновь резко дёрнула за руку Бармаглота, заставляя остановиться, чуть покачиваясь. Ведьма посмотрела на него подёрнутыми алкогольной дымкой глазами, но в них заполыхал знакомый ему яростный огонь собственной правоты. - Я могла позволить себе всё, что только захочу! Эта чёртова страна была моей шахматной доской, на которой я была и королевой, и королём, имея право ходить так, как мне заблагорассудится. Я дала им шанс хоть как-то соответствовать военным действиям, пока была занята перетряхиванием окрестностей и их отрядов, - она ткнула его пальцем в грудь, жёстко усмехаясь. - Благодаря тебе, Бармаглот, война почти закончилась быстрее, чем могла бы с тобой. Так что будь любезен, помоги мне и сейчас вернуть себе прежнюю Эванору - исчезни, - процедила Хэл сквозь зубы, освобождая его руку от своего захвата. - Считай, что мы пришли, и тебе пора.
Она хочет уйти. Не важно куда. Ей просто плохо. Слишком плохо, чтобы показать свою уязвимость и слабость ещё больше, чем она уже это сделала. Злость и презрение к себе поднимаются пепельным ветром, отчего хочется кричать и что-нибудь непременно разнести, испепелить, уничтожить. Лишь бы исчезла эта боль.
Вы здесь » ONCE UPON A TIME ❖ BALLAD OF SHADOWS » СТОРИБРУК » [19.04.2012] Since your're gone
