Весть о смерти короля Бриоша пронеслась по Стране Чудес горестным стоном. Короля любили за то, что он был мягок душой, не злоблив и добр. Добр в том смысле, в котором это понимание народ - добр по-настоящему, глубоко и полностью. Его доброта позволяла ему со смехом читать юмористические памфлеты о своей любви к булочкам, которые писались бардами всего королевства. В закаулках рыночных улиц, куда стекался всякий сброд, памфлеты пользовались особой популярностью, и бард, который выражал свою мысль особенно остро, смешно и колко, получал бесплатную выпивку.
Как известно, любой бард любит выпить, а любой народ любит посмеяться над правителем. Долгое время народ веселился на пару с королём. Бриошь видел в таком веселье доверие, но для Анастасии оно стало поводом для проявления первого гнева. С её приходом к власти  юмористические стихи и скабрезные песенки перестали звучать в столице, многие барды перестали жить и все - петь. С её приходом всё больше и больше ужесточались законы, среди которых появлялись и такие, которые нельзя было счесть нормальными ни в коем случае.
Однако народ любил своего короля. Эта любовь не распространялась на избранницу Бриоша, но позволяла народу как-то мириться с её присутствием у трона. Среди простых горожан бытовало мнение, что король вскоре должен открыть глаза на безумие и жестокость своей супруги. Они терпеливо ждали этого события с минуты на минуту, но король, очевидно, долгое время не хотел открывать глаза, а потом - не смог. Король Бриошь умер, а королева Анастасия стала единовластной правительницей.
* * *
Когда в судьбе твоей страны происходят по-настоящему важные события, любой уважающий себя гражданин считает безусловной необходимостью принять в них участие. Чешир не был исключением из правил. По крайней мере, не в этом вопросе. Стоило королю умереть, как он тут же начал крутиться в столице, собирая слухи и сплетни, ловя настроения, подсматривая за королевской стражей и делая выводы.
Люди были расстроены смертью Бриоша настолько, что почти открыто допускали его убийство, а поспешность, с которой Анастасия, не выжидая положенного траура, единовластно села на трон, казалась им не только оскорбительной, но и подозрительной. Чешир видел множество причин, по которым королева могла спешить, и знал способы, как можно было подать эту информацию так, чтобы никто не стал возражать, но Анастасии, казалось, нужны были возражения! Ей нужны были возмущения, шепотки, пересуды и бунт, чтобы с чистой совестью можно было казнить бунтавщиков. И, похоже, пока любящий короля Бриоша народ всё ещё не осознал смену власти, многим предстояло умереть.
* * *
- Раз, два, три, четыре, пять - королевой хочешь стать? Шесть, семь, восемь, девять, десять - даст король себя повесить! - тихонько напевая под нос песенку, Чешир брёл по застывшим в этот предутренний час коридорам: редкие часовые почти спали на своем посту и не обращали внимание на тихие шаги невидимого посетителя. Если ты Кот, который находится в каждой точке своего мира одновременно и легко может перемещать себя из одной точки в другую, для тебя открыты все двери! Неважно, крестьянин ты или король, если Чеширский Кот решил тебя навестить, ничто его не остановит.
Он исчез перед дверью и оказался уже в покоях королевы. Кот расположился на софе и обнаружил на небольшом столике кофейник со свежим кофе, сливочник, сладкие булочки и тонкого фарфора чашечку. К моменту, когда Королева зашевелилась в своей постели и открыла глаза, Кот успел разделаться с доброй половиной завтрака.
- Доброе утро! - промурлыкал Чешир, прикладывая тонкий и длинный указательный палец к губам. Ему не хотелось криков и суеты. Кофе был крепким, булочки - свежие, а Кот никогда не оставался голодным.
- Как спалось единовластной королеве? - поинтересовался он с тактичным любопытством.

Чеширу нравилось шокировать. Если застать человека врасплох, в то время, когда он уверен, что никто за ним не наблюдает, все маски, вся общественная и придворная шелуха падает с него, и человек предстаёт нагим и искренним — таким, каким его создала природа и жизнь. Такого человека проще понять, с таким легче иметь дело.
Надо признать, что королева, которую в народе называли «кровавой» и «жестокой ведьмой», в своём естественном виде была сногсшибательно прекрасна. Броская и даже агрессивная красота её лица и фигуры могла заставить оробеть многих. Конечно, среди мужчин хватало тех, кто предпочитал выбрать в супруги милую серую мышку, достаточно прелестную, но не ослепляющую, однако Чешир не представлял себе мужчину, которую не нашёл бы королеву прекрасной и желанной.
Впрочем, большинство мужчин в этом королевстве побоялись бы задержать на ней взгляд, остаться наедине или хотя бы допустить непристойную мысль. Королева наводила ужас, вызывала ненависть и создавала атмосферу абсолютной властности даже в своей собственной спальне. По крайней мере, по её реакции можно было судить, насколько силён её характер за пределами зала, где стража только и ждёт приказа схватить наглеца и отрубить ему голову.
Заметив гостя, большие глаза Анастасии распахнулись в удивлении, но ужаса или страха не было. Она быстро соображала и быстро делала выводы. Решив, что гость не представляет для неё прямой угрозы, она стремительно пыталась взять ситуацию в свои руки, заставить диалог идти в нужном ей направлении, вернуть себе контроль.
«А ты действительно Королева», — лениво подумал Чешир, спокойно дожёвывая булочку. Рубить ему голову прямо сейчас никто намерен не был. По большей части просто потому, что рядом не было исполнителей, но сам этот факт вдохновлял к лиричности и разговорам. Чешир легко поднялся, стряхивая крошки на дорогой ковёр, легко и небрежно подпёр дорогим и тонкой работы стулом дверь, в которую вот-вот мог кто-нибудь ненароком ворваться, и только исполнив приготовления, он отвесил глубокий поклон королеве.
— По слухам, которые ходят в народе, у меня нет ни единого шанса выйти из ваших покоев целым и невредимым, — насмешливо проговорил Чешир, проведя ребром ладони по шеи. Голова ему была дорога, жизнь тоже, он не собирался помирать, но мог продемонстрировать немного трепета. Просто из уважения к силе и характеру Кровавой Королевы.
— Меня называют Чеширским Котом, и я здесь исключительно, чтобы удовлетворить любопытство, — с наглой улыбкой ответил Чешир. — Как вам такая причина?

Стоило Королеве переместиться к кофейному столику, как Чешир тут же грациозным кувырком метнулся в её кровать. Не потому что старался держать дистанцию! Просто он был большим поклонником королевских постелей, но ему виделось крайне нечто неприличное в том, чтобы забираться в такую постель в то время, когда королева всё ещё находилась в ней. У Чешира хватало особенностей, которые иными считались недостатками: он не ценил личного пространства, не чувствовал потребности прощаться даже в то время, когда уходил навсегда, и с большой лёгкостью и охотой врал. И всё же Чешир не признавал насилия, а окажись он в одной постели с Королевой, какое-то насилие могло бы случиться.
— Оу? — Кот состроил очень внимательное и деловое выражение на своём подвижном лице. — Значит, с Вашим Величеством можно договориться? Люблю деловой подход! И что нужно сделать, чтобы Ваше Величество не считало очень необходимым избавлять мир от, к примеру, моего общества? — он улыбнулся.
Разумеется, необходимо было не появляться в столице, не приходить в замок и не садиться в постель Красной Королевы с ногами. Но постель была так удобна, так манила теплом и свежестью! А дело уже сделано. Из разбитой чашки, как говориться, чаю не выпить. Впрочем, Чешир знал одно место, где такой фокус удавался легко, и был наверняка уверен, что у него получится выйти сухим из воды. Вот только кто его просил называть своё имя, даже если оно прозвище?
Чешир расхохотался, но не без довольства. Его редко кто называл смазливым. Он знал, что обаяния ему хватает на первую встречи и непродолжительные отношения, но, рано или поздно, у его знакомых, которые едва-едва имели шанс стать друзьями, наступал период прозрения, разочарования и обвинения. Обаяние, как известно, слепит глаза, но потом его принимают за обман и сильно обижаются. Люди всегда обижаются, если не оправдывать их надежды, а Чешир никогда не ставил себе целью оправдывать чьи-либо надежды.
— На самом деле, мне чаще помогает мой язык, — сообщил Чешир, от довольства щуря зелёные глаза. О мыслях Королевы он даже не догадывался, но и зная о них Чешир не пытался бы оправдать стражу. Зачем? Они служили Королеве, готовой в любой момент снести голову неугодному, а, значит, были готовы к тому, чтобы в любой момент стать неугодными. Всё просто.
— Мы, я имею в виду котов, придерживаемся ряда правил, — кивнул Чешир, хотя правил, насколько ему было известно, придерживался только он. По крайней мере, если говорить о продуманных им самым правилам. Остальные поступали крайне похожим образом по велению натуры. Чешир не зря и не просто считал себя котом. Он действительно, в известном смысле, был котом, которой волей судьбы выглядел человеком. Возможно, только по этому он до сих пор был довольно одиноким котом. Известно же, что коты больше привязываются к месту, чем к человеку.
— На самом деле, я считаю эгоизм — чудесным качеством! — признался Чешир. — Когда ты эгоистичен и думаешь только о себе, то не лезешь в чужие дела, не стоишь на дороге и вообще не делаешь ничего из того, что могло бы кому-то помешать. Понимаете о чём я? — он склонил голову набок. — В прошлом я имел глупость проявить некоторое участие к одной стране и сильно пострадал. Жизнь научила меня. Она даёт горькие уроки. И с тех пор я придерживаюсь эгоистичной точки зрения.
— Я не собираю информацию, как выразилось Ваше Величество. Я всего лишь формирую мнение. Вы убили Бриоша. Это не вопрос. Я уверен в этом так же, как в том, что вы убиваете всех, кто выказывает недовольство вашим правлением. Мне только интересно, до каких пор вы собираетесь зайти? — Чешир по-прежнему улыбался, но во взгляде его по-кошачьи зелёных глаз мелькнуло что-то холодное. — Я всего лишь хочу знать, Ваше Величество, расчётливы вы, глупы или безумны?

Megaherz - F.F.F. (Flesh for Fantasy)

Чешир именно, что испытывал на прочность гостеприимство Анастасии! Если быть точнее, её терпение. Люди всегда откровеннее, когда выходят из себя. В гневе им просто не хватает времени и сил следить за словами, и они говорят первое, что приходит на ум, а первое, что приходит, — это правда. Ложь требует творческих усилий и времени, гнев же не знает, что такое время, гнев не имеет терпения, гнев — самое искреннее и чистое чувство.
— Интригует, не правда ли? — промурлыкал Чешир, игнорируя большую часть угроз. Конечно, она хочет его убить. Конечно, попытается! Честное слово, он поступил бы точно также, если бы вдруг обнаружил в своей охраняемой спальне охраняемого замка в без пяти минут закрытом городе постороннего. Стража в этом замке привыкла казнить и не желала стать кем-то, кого казнят. Конечно, ближе к рассвету любая стража начинает зевать и клевать носом, но их по коридору было расставлено немало. Достаточно, чтобы Королеву не побеспокоила и мышка, а тут полноразмерный кот!
— Загадка: как один кот мог пробраться через всех расставленных на каждом шагу охранников, до смерти боящихся кого-то пропустить? Ответ прост: для этого он должен быть чеширским! — Кот рассмеялся от собственной шутки. Может быть, не такой уж удачной, но ему так нравилось это беспокойство! Королева раз за разом пыталась выспросить его о том, как же он проник в комнату, а он раз за разом уходил от этого вопроса. Стоило ему ответить, как интересный разговор закончит, как закончится самое интересное в этой встрече и начнётся обыкновенная, наводящая смертельную скуку бюрократия. В этом Чешир не сомневался. Он не первый раз имел дело с государственными деятелями и все они, узнав об его талантах, хотели одного из двух: или использовать, или убить.
— Это очень практичные правила, — оправдывающимся тоном пояснил кот, который, в целом, был согласен с королевой. Правила очень скучная, накладывающая рамки вещь. Вещь ненужная, в особенности, если это не правила государства, а твои собственные. Зачем самому себя садить в клетку из личных предрассудков? Но, во-первых, правила Чешира не были направлены на то, чтобы ограничить его, а, во-вторых, он мог легко от них отказаться, если возникнет такая потребность. Он, в конце концов, кот. — Правила, по которым легко можно жить и выживать. По сути, это правила комфортного выживания. Спать на мягких перинах. Есть с королевского стола. И ни друзей, ни сдерживающих связей, ни совести. Разве моя прекрасная королева живёт не также?
«Не козырь, милая, а джокер», — ухмыльнулся Чешир. Он почти прикусил себе язык, чтобы не проболтаться. У этой женщины настоящий талант властительницы. Ему хотелось перед ней хвастаться, распушить хвост, продемонстрировать всё, что он может. Может даже, убить дракона! Или, как минимум, рассказать, что он виноват в том, что их популяция резко снизились. Просто, чтобы впечатлить!
Разумеется, не за тем, чтобы выторговать себе жизнь. Чешир не сомневался, что способен сохранить себе жизнь в любом случае. Но чтобы маленький обжигающий огонёк любопытства, горящий в её глазах, разгорелся полностью, чтобы вытеснил из них всё лишнее, чтобы она, на какое-то время, смотрела только на него, видела только его.
Чешир отёрся об её тонкие, но удивительно сильные пальцы, которыми она придерживала его подбородок, а от щелчка по носу запрокинул голову и засмеялся. Её глаза, её сводящий с ума запах, её прекрасное лицо будоражили в нём что-то почти забытое, похороненное, оставленное за ненадобностью в глубинах сознания. Они будили в Чешире не просто кота, а настоящего зверя.
— Как же ты всё-таки прекрасна! — проговорил Чешир, оскалив зубы в улыбке. — И не так глупа, как казалось, но определённо безумна, — он приблизил своё лицо вплотную к лицу королевы. Так близко, что почувствовал тепло её дыхания. — Тебя убьют, милая, — произнёс он рокочущим от довольного урчания голосом и растворился, оставив за собой клубок дыма и улыбку. Улыбка повисела в воздухе и принялась удаляться, но на постели, там, где она должна была продавливаться под весом Чеширского Кота, не было никаких следов. — Если ты не сойдёшь с той дорожки, на которую встала, тебя предадут: твои верные рыцари, твоя верная стража, твои неверные подданные выстроятся в очередь, чтобы всадить нож в твоё, несомненно, очень чёрное сердце. Ты хочешь этого? — вещала улыбка прежде чем исчезнуть, раствориться полностью, не оставив за собой никакого следа.
— Никто меня не впускал, — объявил Чешир, появившись за спиной Анастасии. Он опрокинул королеву на спину и навис сверху с нахальной улыбкой. Зелёные глаза Чешира светились торжеством. — Я — Чеширский Кот. Гуляю, где хочу, делаю, что хочу, говорю, что взбредёт в голову. Как вам такие таланты, ваше величество? Впечатляют?

Serj Tankian - Sky Is Over

Он засмотрелся на припухшие со сна губы, на глаза, горящие безумным и манящим огнём, на тело, едва прикрываемое одеждой, которую можно было и не считать за одежду. Засмотрелся, отвлёкся, расслабился и получил своё. Чешир натурально зашипел, когда нечто острое и мелкое врезалось в его плечо. Рыжая шевелюра встала дыбом, а зрачки расширились настолько, что на какое-то время заполнили всю радужку. Длинные пальцы вцепились в постель, сминая её, но сам Чешир не шелохнулся. Он не отвёл взгляда, не отвернулся, не дёрнулся, не перестал смотреть.
— Змея, — Чешир усмехнулся, несмотря на пульсирующую боль в плече. — Мне, видимо, остаётся надеяться только на то, что с утра ты менее ядовита, — он выдернул ножнички и кончиком пальца проверил остроту. До чего нужно быть ненормальной, чтобы спать с оружием? И к чему такое нелепое оружие? Можно было бы воспользоваться ножичком для открытия писем, в таких домах (дворцах) затачиваемых лучше всякого скальпеля, или острой спицей, которую можно было спрятать в высокой причёске, но ножнички… Ими же даже убить толком нельзя!
«Дилетантство и жестокость», — думает Чешир, и в этой мысли звучит восхищение. Красная Королева не просто безумна. Она слово бы порождение хаоса.
— Ты знаешь, зачастую безумие очень логично и потому его трудно разрушить, но ты... ты восхитительна. Только что возмущалась подлости кота и тут же укусила. Что это? Превентивный удар, демонстрация или провокация? — Чешир был возбуждён, зол и раздосадован, и «р» в его речи стало рычащим, продолжительным, длинным.
Он облизнул пересохшие губы. Её лицо оказалось так близко, что его язык едва не скользнул по её губам. Он наклонился к ним, поддаваясь порыву. Прижался в том, что едва ли можно было считать поцелуем, но в следующую же секунду замер, перенёс вес тела на ноги и, схватив Королеву под горло, без труда стряхнул со своей шеи.
— Не в восторге?! — уточнил Чешир, прижимая Анастасию к мягкой и нежной постели. Его рука ещё не перекрывала дыхание, но уже ограничивало его. — Я не впечатлил Ваше Величество? Бред. Я способен исчезнуть в одном месте и появиться в совершенно другом, не приложив ровно ни каких усилий. Ни одна охрана меня не остановит и ни одна дверь. И ты говоришь, что я тебя не впечатлил? — Чешир усмехнулся. Одного его таланта было более чем достаточно, чтобы вызвать восторг; более чем достаточно, чтобы считаться талантливым вором, шпионом или даже убийцей.
«А тебе всё мало!» — кровь с его плеча скользит по руке, напитывая одежду, и оседает каплями на простыне. Он уйдёт, а капли останутся. Останутся следы. — «И мне тоже мало».
Комната за его спиной растворяется, меняется, превращается в чудесную лесную поляну, в центральную площадь, в деревенский дом. Среди прочих картин мелькает баталия, которой не меньше девятисот лет, когда один король, заручившись драконьей поддержкой, пытался подавить все королевства под себя. Ему это, в конечном итоге, удалось, но не так быстро, как хотелось бы.
— Так кому ты там готова отдать полцарства? Мне? — насмешливо переспрашивает Чешир. Он провёл окровавленной рукой с зажатыми ножничками по гладкой, мягкой, нежной коже её живота, оставляя неглубокую царапину. Если ножнички отравлены, она умрёт первой. — Будем править союзными государствами, и отправлять наших подданных на смерть? Заманчиво, но скучно, — он нахмурился, пытаясь вспомнить, для чего здесь, пытаясь вспомнить, что здесь делает.
— Я не угрожаю тебе. Пока. Всё ещё. Я констатирую факт. Тебя убьют. Неважно, будет это нож в спину или кошачья лапа в шею, убьют определённо. Неужели ты не хочешь жить?

Отредактировано Dominique Murphy (10-06-2018 13:47:08)

Placebo - Meds

«Змея», — повторил Чешир мысленно и улыбнулся. Все животные предупреждают перед нападением. Змеи поднимаются, раскрывают капюшон или гремят хвостом, если у них есть подобные атрибуты, собаки припадают к земле, кошки гнуться дугой — всё верно. Однако такое поведение верно только в том случае, когда животное хочет напугать, а не убить. Анастасия едва ли хотела его напугать.
«Но, возможно, и не убить. Пока, по крайней мере», — решил Чешир, хотя слова Красной Королевы, скорее, подтверждали обратное. Она признавала, что не может посадить его на цепь, и говорила об этом, как о приговоре. Но Чешир относился к словам довольно поверхностно. Он сам говорил очень много и его собственные настроения менялись по десятку раз на дню. Слова, на его взгляд, не имели никакого значения. Важны были действия.
— Меня редко зовут красивым, — признался Чешир. — И редко кто-то действительно хорошо понимал кошачью природу. Мы не постоянны и любая власть, любая ответственность, любые обязанности угнетают нас, — он убрал руки с её горла и улёгся сверху. Этот глупый разговор, пожалуй, стоило бы закончить. Пожалуй, стоило бы уйти. Но Чешир не делал ни первого, ни второго. Он попал в плен.
При упоминании Мираны Чешир сморщился, словно от зубной боли. Он помнил принцессу Мирану с её юного возраста. Он играл с ней в образе кота, а она носила ему деликатесы с королевского стола. Чеширу не составляло сложностей украсть их самостоятельно, но ему нравилась её привязанность, и нравилось её хорошее к нему отношение. Но это было в далёком прошлом!
Чешир любил комфорт и часто обретался во дворцах. Этот был для него практически домом и, конечно, ему было интересно познакомиться с его новой хозяйкой. Но собирался ли он убить её? Или заставить уйти? Вряд ли. Чешир не принимал активного участия в развитие своей страны. Он слушал, науськивал, иногда перебегал дорогу особо активным, но никогда не стремился занять значимое место и никогда не принимал действительно важное участие.
— Есть только красное и какое-то другое, так? Две стороны, которые каждый должен выбрать. Или за тебя или против? — Чешир удержал испачканную в крови руку Анастасии и провёл ею по своим губам, рисую вторую, ещё более широкую и довольную улыбку. — Мир не так прост. Очень легко держаться идеи, когда за твоими плечами армии, но… — он оборвал себя на половине предложения и посмотрел внимательными зелёными глазами в глаза Анастасии. Она убила короля и, с удовольствием, убьёт ещё половину королевства. То, чего хотела Анастасия — абсолютной бесхитростной власти, — добиться в Стране Чудес можно только путём планомерного уничтожения преград. И всё же… Всё же было что-то очаровывающее в её стремлении. Оно было честным, а Чешир, как лжец, любил правду. Не всегда верил ей, но любил.
— Хочешь, скажу правду? Не многословную и малозначащую пространную истину, а правду о том, что я здесь делаю? — спросил он, наклонившись к самому лицу королевы. — Я гуляю, Анастасия. Мне просто захотелось посмотреть на Красную Королеву, и я ей очарован. Ты прекрасна, — Чешир провёл рукой по мягким волосам. Судя по всему, она прекрасно следила не только за ногтями.
— Я не уговариваю тебя сойти с твоего пути. Ты прекрасна в своём саморазрушении, и я с удовольствием посмотрю, как ты сгоришь. Но ты сгоришь очень быстро, если ничего не поменяешь в своём поведении. Можно сказать, что я о тебе беспокоюсь, — он поцеловал её в мягкие манящие губы, в этот раз, позволяя себе провалиться в поцелуй до тех пор, пока не начало спирать дыхания. Когда Чешир отстранился, кровь, которой он рисовал себе улыбку, отразилась и на её губах. — Королева позволит навещать её до того, как я решу уйти своей дорогой, или отдаст приказ о моём убийстве? Не то, чтобы мне было принципиально разрешение, но оно очень меня воодушевляет.

— Я никому о тебе не расскажу, — заверил Чешир, как будто это имело какое-то значение, как будто было важно, как будто ему можно было поверить. Он не мог рассказать, потому что, рано или поздно, ему действительно придётся принять какое-то решение; потому что Красная Королева вызывала ненависть, и все его друзья — те, кто считался его друзьями, — были против неё; потому что она была опасна для Страны Чудес, а Чешир чувствовал себя обязанным следить за балансом в собственном мире и не позволять захватывать власть тем, кто может употребить её против народа.
Глупая обязанность старого кота, но до сих пор она ему нравилась. Ему нравилось смотреть, как короли растут, как занимают своё место у престола, как умирают и рождаются новые короли. Ему нравилось видеть мир, и считать, что он его спас. Нравилась роль наблюдателя. По крайней мере, до сих пор он думал, что ему нравится именно это.
— Залезу под кожу, в голову, в твои мысли, выпотрошу их, сохранив самые лакомые кусочки, но ни с кем не поделюсь, — Чешир зажмурился от удовольствия, когда её длинные пальцы прошлись по волосам.
Она не собиралась звать охрану. Не собиралась убивать его здесь и сейчас. Не собиралась попытаться сделать это. Она хотела увидеть его ещё раз. Пожалуй, Чешир мог чувствовать себя победителем, если бы изначально хотел именно этого. Пожалуй, Чешир мог чувствовать себя проигравшим, потому что цена оказалась выше, чем он мог бы ожидать. Но Чешир оставался Чеширом. Полученный результат — дикая смесь желаний — его устраивал. Он давно не чувствовал себя таким настоящим и живым.
— До такой встречи могут пройти годы, — заметил Чешир, полагая, что до столь далекого будущего им ещё жить и жить. Ей ещё жить и жить, поскольку победа над Красной Королевой казалась ему однозначной, но не простой и не скорой, а он редко ошибался.
Чешир даже подумал, что если когда-то придётся убить Анастасию. Не остановить, не запереть, не спрятать в другом мире — ни один из этих результатов её не устроит, — а именно убить, он бы предпочёл сделать это сам. Он сделает это сам, но не сейчас, а когда-нибудь, которое ещё может не наступить.
— Ты одна, но разве тебе нужен кто-то ещё? — насмешливо спросил Чешир. Он мог бы сказать, что, для одинокой, Красная Королева чересчур бескомпромиссна, что её окружает слишком большое количество охраны, слишком большое количество мужчин, которых можно приравнять к чудовищам. Он мог бы сказать, что её одиночество вполне поправимо, но, когда Анастасия пожелала подняться, Чешир легко скользнул в сторону, не пытаясь ей препятствовать.
Его плечо саднило болью, но голова шла кругом, а в теле стояла необычайная лёгкость. Её настроение резко переменилось именно в тот момент, когда сам он не отказался бы остаться. По крайней мере, на какое-то время.
Глядя на её профиль, на длинные волосы, на аккуратные плечи Чешир думал, что мог бы заставить её поменять решение. Он присел, вдохнул запах её волос и отстранился с насмешливой улыбкой.
«Игра началась».
— Если заскучаешь, позови меня. Может быть, я окажусь рядом, — прошептал Чешир, растворяясь. Когда он уже исчез полностью, в комнате раздался его голос. — Если хочешь что-то разузнать обо мне, обратись к Бармаглоту. Спроси его, что он знает о Коте, которого винит в гибели родных.