ONCE UPON A TIME ❖ BALLAD OF SHADOWS |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » ONCE UPON A TIME ❖ BALLAD OF SHADOWS » БИБЛИОТЕКА ВОЛШЕБНИКА » Подарок судьбы
I killed them all to save my own
ПОДАРОК СУДЬБЫ
♢ П Е Р С О Н А Ж И ♢ | ♢ М Е С Т О И В Р Е М Я ♢ |
Румпельштильцхен всё-таки решился прыгнуть вместе с сыном в портал. Но ожидало их там совсем не то, что они думали.
Отредактировано Mr. Gold (07-06-2018 16:31:17)
[AVA]https://wmpics.pics/dm-H70X.gif[/AVA] Бэлфайр дышал радостным предвосхищением с того самого момента, когда получил от Голубой Феи бесценный подарок. Волшебный боб, верный путь в другой мир, в новую жизнь – лучшую. Бэй видел ее как наяву. Вот они с отцом живут в деревне или, может, в целом городе; в доме, необязательно даже в большом, главное, что он есть; занимаются тем же, чем обычно, без всяких кошмарных сделок; у них есть соседи, милые приветливые люди, и никто ни от кого не шарахается, никто не умирает. Конечно, это будет не даром и не сразу, но обязательно будет. Как иначе? Ведь из тени всегда выходишь на свет. Единственное, что омрачало эту светлую мечту – Румпельштильцхен, его недоверие к Голубой Фее и неверие в чудесное спасение в целом. Или даже в то, что это спасение. Трудно и, что скрывать, страшно покинуть родной мир и уйти навсегда, с этим Бэй согласился бы, но здесь было замешано и нечто другое, что он не просто не понимал – не хотел понимать. Однако это все стало неважно, когда отец все-таки решился уйти. После Бэлфайр мог бы ходить не касаясь земли: его радости было достаточно, чтобы отрастить крылья и научиться летать.
А теперь, когда они были так близко к цели, отец опять сомневался. Однако Бэй шел вперед уже не просто уверенно – упрямо, стараясь не обращать внимания на смятение, буквально витающее в воздухе. В тот момент его не остановил бы никакой Темный маг. Так, храбрясь, предпочитал думать Бэлфайр, и ему становилось чуть-чуть спокойнее. Его страшила мысль, что вот сейчас, когда спасение буквально зажато в кулаке, что-то пойдет не так: не сработает доброе волшебство или Румпельштильцхен разорвет сделку, он вполне может. Придется остаться здесь, жить в день ото дня густеющей, как кровь, темноте и купаться в людских страданиях. Кому такое вообще может нравиться?
Вполуха Бэлфайр слушал, что спрашивает отец. «Куда мы идем, сынок?», «Что это за мир такой – без магии?» – да если бы он знал! Фея сказала лишь то, что там Темный не сможет использовать свою силу. Ничего больше, но и этого было достаточно. А Бэй и не стал спрашивать, он не помня себя побежал домой, словно любое промедление могло разрушить и без того хрупкую надежду.
– Лучший мир, – только и сказал он, но с такой верой в свои слова, что, казалось, убедил бы любого. Или почти любого. Времени на уверения не осталось: Бэлфайр бросил полупрозрачное семя на землю и в ожидании уставился на него. Ничего не произошло. Бэй упорно прожигал то место, где упал боб, взглядом и не позволял своей уверенности дрогнуть. Дверь в другой мир не открылась. Все еще ничего. И через секунду ничего не изменилось. И опять. Просто черная земля. Но не успел Бэй усомниться в чуде, как боб взорвался яркими красками. Оно было похоже на огонь и ветер одновременно, но не было ни тем, ни другим – волшебство, что крутилось шипящей спиралью. Оставалось сделать только шаг.
Отредактировано Neal Cassidy (30-05-2018 21:40:09)
Румпельштильцхен шёл следом за сыном, и нехорошее предчувствие становилось всё сильнее. Как будто на сердце что-то давило, мешая свободно вздохнуть.
Легко было пообещать сыну, что его папа согласится избавиться от тёмной магии – ведь Румпельштильцхен был уверен, что это невозможно. Своим обещанием он хотя бы успокаивал Бэя, давал понять, что не всё так плохо и его отцу ещё можно доверять. А тут вмешалась Голубая фея – и как Бэй её нашёл, неужели сама посмела появиться перед ним? Румпельштильцхен не хотел никуда идти, ему было хорошо, как самому казалось, в этом мире и со своими новыми силами. Он обрёл невиданное физическое здоровье и силу, его больше не мучили боли в покалеченной лодыжке холодными зимними вечерами, он мог одним щелчком пальцев дать Бэю всё, чего тот хотел. Всё, кроме одного. Именно того, что сыну было нужно.
Сейчас Румпельштильцхен понимал, что он перестарался с запугиванием окрестных жителей. Ему следовало быть помягче, но ведь они могли причинить вред его сыну, а между собой называли Румпельштильцхена чудовищем за его изменившуюся внешность ещё до того, как он начал творить расправу над неугодными и заключать сделки. Его слава как героя войны быстро сменилась ужасом перед новой сущностью Румпельштильцхена. Люди боятся всего, что не похоже на них, а чего они боятся – то стремятся уничтожить.
Так рассуждал Румпельштильцхен в своём стремлении насытить кинжал кровью, получить побольше могущества и уберечь Бэя. Но он замечал, как тот всё сильнее отдалялся, и это ранило ещё человеческое сердце. В минуту слабости Румпельштильцхен дал Бэю слово, а теперь…
…теперь приходилось расплачиваться.
Румпельштильцхен так же пристально смотрел на брошенный боб, как и Бэй. Облегчение готово было излиться восклицанием из его груди, когда проклятый боб заработал. Румпельштильцхен ощутил, как их с Бэем тянет в портал, и в ужасе вскрикнул, осознав, что переход превратит его в того прежнего, жалкого прядильщика:
- Нет-нет, это обман! Я не могу, не хочу, я… [float=right]
[/float]
Как в дурном сне, портал потащил обоих в неведомое, и если Румпельштильцхен отчаянно пытался удержать сына, то Бэй, наоборот, охотно поддавался волшебству и крепко стиснул дрожащую руку отца, прыгая в портал.
Румпельштильцхен не помнил потом, что за крики срывались с его губ, как случилось, что он не сумел вытащить Бэя, как сияние накрыло их с головой…
Это было как прыжок в холодную воду. Румпельштильцхен вынырнул, вдохнул и обнаружил, что стоит на коленях и упирается ладонями в землю. Всё ещё тяжело дыша, он позвал:
- Бэй?
Приподнявшись, Румпельштильцхен огляделся. Обыкновенная лесистая местность, если не считать нескольких диковинных растений, каких дома не было. Весна, судя по прохладе – впрочем, и зимой в Зачарованном Лесу до костей не пробирало, всё-таки не Аренделл. Да и Румпельштильцхен был одет достаточно тепло. Во внутреннем кармане просторного тёмно-красного плаща у него ещё и мешочек с деньгами был. Успел прихватить с собой, на всякий случай.
- Ты в порядке, Бэй? – Румпельштильцхен поднялся на ноги, отряхнулся и понял одну вещь. Он забыл дома костыль, но и не чувствовал в нём необходимости, уверенно стоя на обеих ногах. Румпельштильцхен медленно поднёс к лицу руки, и радость затопила его волной – магия была при нём, он остался всё тем же Тёмным!
- Кхм, - кашлянул он, изображая смущение и стараясь скрыть предательскую улыбку. – Похоже, Рул Горм что-то напутала, мой мальчик. Но это не беда, верно? Главное, что мы с тобой вместе. Я сдержал слово. Я попытался стать обратно прежним, но, как видишь, - он развёл руками, - что-то пошло не так! Но мы можем попробовать начать здесь новую жизнь.
Румпельштильцхен подмигнул сыну и изобразил ободряющую улыбку. Ему не хотелось, чтобы Бэй слишком уж огорчился или рассердился. Было очевидно, что Голубая фея просто хотела спровадить Тёмного из Зачарованного Леса, вот и обманула доверчивого Бэя. Однако её ложь обернулась благом для самого Румпельштильцхена, и в конечном итоге, невзирая на весь испытанный им ужас, он не испытывал такого сильного негодования по отношению к фее.[icon]https://i.pinimg.com/originals/fa/c4/46/fac446f58e01d34ff746ecfd25792341.gif[/icon][nick]Rumplestiltskin[/nick][sign] [/sign]
Отредактировано Mr. Gold (31-05-2018 12:18:06)
[AVA]https://wmpics.pics/dm-H70X.gif[/AVA] Первое, что увидел Бэлфайр в новом мире – небо. Далекое, чистое и очень ровное, ярко-синее. Хорошо, что синее, странно было бы жить под зеленым или фиолетовым небом, или под каким-нибудь ядовитым розовым. А второй он увидел слишком близкую землю, потому как по инерции прокатился по ней кувырком – слишком уж сильно тянул Румпельштильцхена вперед и не удержался, когда они отпустили друг друга. Куда уж там, в неистово крутящем урагане без сторон, было разобрать, где один, а где другой.
Пронзенный внезапной и очень, очень грозной догадкой, Бэй мигом вскочил на ноги, еще не совсем ясно понимая, что происходит. Сбитый с толку звоном в ушах – как страшно кричал отец! – и мрачными искрами перед глазами, он даже не догадался тут же осмотреться, но застыл на секунду, нелепо разглядывая самые обычные ёлки.
– Папа! – откликнулся Бэлфайр, испытав ни с чем не сравнимое облегчение. Еще никогда он не был так рад услышать собственное имя. Правда, радость эта продержалась совсем недолго, ровно до того момента, как Бэй обернулся и увидел. Румпельштильцхен был совсем рядом, был в полном порядке и еще был все тем же Темным. Сраженный таким зрелищем, Бэлфайр не сразу осознал, что у него спрашивают, и в ответ с трудом выдавил: – Да, но…
Но отец и сам уже все прекрасно понял. Мир, полный магии, сменился другим точно таким же миром. Волшебный боб не помог, все старания пропали даром, и лучше при этом вовсе не стало. Как такое возможно? Почему? В растерянности Бэй подошел ближе к отцу и заглянул в его глаза, отчаянно надеясь найти там хоть что-то иное – а нашел только удовлетворение и привычную уже тьму. Ни намека на то, что проклятие еще исчезнет или на то, что оно просто мерещится, как чудище под кроватью. Так не должно быть, это нечестно!
– Она же обещала… – неверующе пролепетал Бэлфайр, едва Румпельштильцхен закончил говорить. Будто бы, воззвав к словам Рул Горм, можно было что-то изменить. Но с нее теперь ни объяснений, ни избавления от несбывшейся помощи не стребовать, фея-то осталась дома. Бэй опустил голову. Конечно, он огорчился и даже обиделся. Не на отца, он как раз был прав, на саму судьбу с ее выходками. Однако слова про новую жизнь Бэй услышал, и в нем затеплилась новая надежда. Это же другой мир, так может быть, люди здесь не испугаются и будут отзывчивее, и никакой темной магии не понадобится. Может быть, Румпельштильцхен и сам от этого станет добрее. Бэлфайр переспросил: – Мы попробуем, папа? Правда попробуем?
Меж тем никаких людей, ни злых, ни добрых вокруг все еще не наблюдалось. Дорог тоже не было, из-за обычных и незнакомых деревьев не выглядывали дома. Бэю на секунду показалось, что в этом мире вообще нет людей, даже зверей не было видно. Только птицы робко щебетали вдали, да и те уже смолкли.
- Конечно, мы начнём всё заново, - Румпельштильцхен потрепал Бэя по плечу, сам преисполняясь уверенности в своих словах. – Пойдём, Бэй. Лес нам не страшен, выберемся в какую-нибудь деревню и там постараемся найти с жителями общий язык.
А если не получится, то жители об этом сильно пожалеют, прибавил про себя Румпельштильцхен. Они с Бэем направились вперёд в надежде выйти на дорогу.
На самом деле, Румпельштильцхена несколько отрезвило то, что произошло. Он понял, до какого отчаяния дошёл Бэй, готовый броситься навстречу опасности, чему угодно, лишь бы вернуть отца прежним. Такого больше допускать не хотелось… И был один страшный миг, когда в своём страхе Румпельштильцхен чуть не выпустил руку мальчика. Сейчас он радовался, что этого не случилось, и ясно осознавал – никогда бы себе этого не простил. Предать родную кровь, семью, пусть и во имя того, чтобы не расставаться со своим могуществом – Румпельштильцхен презирал бы себя за это до конца дней.
- Смотри, а вот и дорога, - Румпельштильцхен прикрыл капюшоном плаща растрёпанные волнистые волосы и отчасти лицо, чтобы его блестящая, покрытая мелкими чешуйками кожа не сразу бросалась в глаза. С тех пор, как шерсть на катушке прялки стала золотиться благодаря магии Тёмного, в его кожу тоже словно впиталась золотая пыль, и карие радужки глаз посветлели. Иными словами, Румпельштильцхен порядком смахивал на очеловеченную ящерицу и не был уверен, что местный народ отнесётся к этому с полным спокойствием.
Встречавшиеся им люди выглядели угрюмыми и озабоченными. Они посматривали на Бэя, кто-то разглядел тёмные кисти рук Румпельштильцхена и, сделав непонятный жест – словно осенил себя охраняющим знаком, – поспешил мимо. Румпельштильцхен явственно расслышал шелестящее «Берегитесь!» от проскользнувшей мимо него женщины в чёрном плаще. Недоуменно нахмурился – беречься? Тёмному? От кого?
- Давай зайдём в таверну, сынок, - не дожидаясь согласия, Румпельштильцхен поднялся по расшатанным ступенькам. Человеческие желания никуда не девались – ему хотелось есть и пить, как обычному человеку, да и Бэй наверняка был голоден.
Служанка в таверне молча принесла им хлеба, сыра и чего-то похожего на эль, и тут же убежала, покосившись на чёрные когти, украшавшие пальцы, которыми Румпельштильцхен взял хлеб.
- Сдаётся мне, и тут всё будет непросто, - Румпельштильцхен поморщился, отломил кусок, пристально его разглядывая, словно в этом хлебе был ответ на все вопросы. – Ничего. Ешь, сынок, ты же не хочешь, чтобы я поддерживал твои силы волшебством?
Бородатый мужчина с бегающими глазами, сидевший за соседним дощатым столом, и без того прислушивался к тихому голосу Румпельштильцхена, а после слова «волшебство» и вовсе встал и покинул таверну. Служанка о чём-то зашепталась с хозяином таверны – детиной в засаленном переднике, – но тот отрицательно помотал головой и провёл ребром ладони по горлу. Все эти таинственные переглядывания и обмен жестами казались совершенно непонятными.
Румпельштильцхен отметил, что ещё пара посетителей потянулись к выходу. Глухое раздражение поднялось в нём, однако он не подал виду. Тёмному наплевать, вот так. Он выгреб на стол несколько монет из мешочка, распустив и снова стянув вместе шнурки, и спрятал его обратно.[icon]https://i.pinimg.com/originals/fa/c4/46/fac446f58e01d34ff746ecfd25792341.gif[/icon][nick]Rumplestiltskin[/nick][sign] [/sign]
[AVA]https://wmpics.pics/dm-H70X.gif[/AVA] Всего несколько минут назад Бэлфайр был невероятно удручен провалом, но теперь бодро шагал по мягкой земле, заглядываясь на местные диковинки и будто бы позабыв обо всем плохом. Главный вопрос решен: Румпельштильцхен согласился хотя бы постараться, значит, половина дела сделана. Бэй не мог и мысли допустить о том, что окружающие не оценят этого или что сразу ополчатся на гостей, пусть даже странных гостей. Они просто не могли, не после всех стараний!
Сначала, увидев хмурые лица, Бэй подумал, что у народа случилась какая-то жестокая беда или целая война. Но мимо рысили лошади, несущие крепких мужчин, и через дорогу иногда перебегали дети даже старше него. Когда дома была война, такого не было. Или, может быть, у них король умер. Бэлфайр никогда не понимал, что это за несчастье, но слышал, что смерть правителя считается горем для всей страны. Голод, дикие чудища, странные обычаи – он выдумывал самые разные объяснения, но их хватило ненадолго. Истина была слишком очевидна.
Словно заразившись общей мрачностью, Бэй понурился и послушно ступал за Румпельштильцхеном, не глядя больше по сторонам. Он никогда не был слишком разговорчив, а теперь и вовсе словно воды в рот набрал. Да и что говорить, когда тут такое? Бэй даже на предложение ничего не ответил, ему было все равно, куда идти. Однако, войдя в таверну, он подумал, что лучше было бы остаться на улице. Ни грубые столы и скамьи, ни тусклый дневной свет, ни почерневшие от копоти и времени стены не привносили в обстановку уюта. Местные жители во главе с угрожающей наружности хозяином убивали его на корню.
– Может, они просто не любят чужаков? – тихо предположил Бэлфайр, сев на скамью и нехотя проглотив немного сыра. Его волнение затмило бы любой голод, но «волшебная» фраза сделала свое дело. Бэй видел, что посетители начали исчезать, будто сговорившись, и в открытую провожал их тяжелым взглядом. А в ответ получал взгляды, полные жалости и странного ожидания; на Румпельштильцхена смотрели, если рисковали смотреть, совсем иначе. Бэй не понимал, в чем проблема, ведь они ничего не сделали. Вообще ничего, отец даже не колдовал ни разу! Настал момент, когда в таверне не осталось почти никого. Бэлфайру это не понравилось, он чувствовал нечто недружелюбное, казалось, в самом воздухе этого места. – Папа? Давай уйдем.
Он с готовностью встал из-за стола, словно бы Румпельштильцхен уже согласился, и мимоходом взглянул в окно. И замер в недоумении: на улице творилось что-то странное, невообразимое. Она была совершенно пуста, и нигде не было видно никакого движения, словно люди и вправду исчезли, вместе с торговыми палатками, возами и совсем недавно лаявшими собаками. Только ветер гнал к таверне пыль, будто из-под копыт, но никаких лошадей на пустой улице, конечно, не было. Как все могли так быстро и незаметно уйти? Бэй нахмурился, совсем как взрослый, и повернулся к отцу, показывая на окно: – Там никого...
Румпельштильцхен и сам был бы рад уйти. Он поднялся следом за сыном и выглянул в окно – после чего перевёл хмурый взгляд на хозяина таверны. Тот прикинулся, будто бы очень занят пересчитыванием монет, вырученных за день, и на беседу явно не был настроен. Румпельштильцхен нюхом чуял, что сведения – какими бы те ни были – придётся выколачивать силой, применяя тёмную магию, а этого делать не хотелось. Точнее, хотелось, но не в присутствии Бэя, а отпустить от себя сына Румпельштильцхен не осмелился бы.
Оставив деньги, он заторопился к выходу, благо Бэй торопился не меньше, и уже покинув таверну, подумал, что еду надо было взять с собой. Однако ещё через несколько шагов Румпельштильцхен понял, что им скоро станет не до еды.
Топот копыт ознаменовал быстрое появление четверых всадников. Все они были в белом, в сияющих на солнце доспехах, эдакие светлые рыцари с мечами на перевязи, на груди у каждого висело по амулету в виде головы единорога. Румпельштильцхен как-то сразу понял, что это по его душу. Он отступил в сторону леса, стараясь прикрыть собой Бэя, и поднял руку скорее в предостерегающем, чем в угрожающем жесте – как бы тьма ни рвалась наружу, её сдерживала мысль, что ещё можно договориться. Если можно.
- Gir ka mela, - отчётливо произнёс тот всадник, что был ближе всех. Его амулет засиял на солнце. Румпельштильцхен разглядел его остроконечную бородку и шрамы на лице. Плащ его выглядел богаче, чем у остальных – главный?
- Послушайте, - как мог миролюбиво произнёс Румпельштильцхен. – Мы здесь с миром. Мы не хотим никому…
- Gir ka mela! – проорали все всадники и одновременно атаковали Тёмного. У них были светлые мечи, вспыхнувшие в солнечных лучах, и Румпельштильцхен едва успел сделать отражающее движение ладонью. Мечи словно наткнулись на невидимый барьер, лошади заржали и попятились. Другой рукой Румпельштильцхен послал в главного врага огненный шар, уже не заботясь о том, чтобы играть чисто – он был разозлён не на шутку. Но тут произошло нечто примечательное – огонь вошёл прямо в амулет и исчез. Румпельштильцхен ошеломлённо моргнул, но удивляться времени не было. Защищаясь от очередных выпадов, он заметил, что один из всадников присматривается к Бэю, и, пользуясь тем, что враг отвлёкся, мощной волной магии смёл его с седла. Оставшаяся без всадника лошадь благополучно ускакала куда-то прочь. Румпельштильцхен очень жалел, что ещё не успел овладеть, как следует, искусством перемещения на расстоянии – из всех умений Тёмного это было единственным, которое его слегка пугало, а не внушало чувство собственного могущества, буквально распиравшего грудь. Казалось, что переместишься не так, как надо, и тебя разорвёт пополам, или обнаружишь себя на месте, но истекающим кровью и без ноги или руки... Но как бы искусство перемещения пригодилось сейчас!
- Бэй, беги в лес! Подожди меня там, - помимо прочего, Румпельштильцхен не хотел сдерживаться, а при сыне это было неизбежно. У него уже был шанс покрошить одного из противников в кровавую капусту, наслаждаясь его агонией и предсмертным хрипом, но демонстрировать Бэю удовольствие, которое он, Румпельштильцхен, получил бы от расправы? Ни в коем случае!
Всадники умело отбивались от посылаемых в них сгустков магической энергии, один метнул кинжал, но Румпельштильцхен поймал его, зажав лезвие между пальцами, и вернул владельцу – тот увернулся, получив только царапину на шее. Румпельштильцхен видел, что охотники на тёмных магов – а кто это ещё мог быть? – колеблются, поражённые его силой и умениями, но всё равно атакуют, хоть и не решаясь сделать это вплотную. Он взмахнул руками, попытавшись отбросить их подальше, и это удалось – всадники отлетели назад, и кто головой об землю, кто ногу сломал… Дикое ржание, вопли, стоны – Румпельштильцхен уловил смачный хруст чьих-то костей и хищно улыбнулся, – в таком шуме немудрено было не услышать, как кто-то пятый подкрался сбоку, держа наготове сияющий «светлый» меч.
[icon]https://i.pinimg.com/originals/fa/c4/46/fac446f58e01d34ff746ecfd25792341.gif[/icon][nick]Rumplestiltskin[/nick][sign] [/sign]
[AVA]https://wmpics.pics/dm-H70X.gif[/AVA] Увидев рыцарей, облаченных в сияющий металл, с известным даже ему символом непорочности на груди, Бэлфайр не сразу и подумал об опасности. Суровые всадники были похожи на стражей, никак не на убийц, а стражи не бросаются в драки с простыми прохожими, только с преступниками. Если не совершил никакого преступления, незачем опасаться возмездия. Однако Румпельштильцхен встал между ними, мешая разглядывать рыцарей, и Бэй быстро вспомнил, что все далеко не так просто. Быть на темной стороне – преступление само по себе, это очевидно, как и то, что вода жидкая. Однако пока рыцари, еще бы понимать их речь, и отец все-таки пытались говорить. Хоть бы получилось!
А потом вдруг началось… Зачем они напали? Почему не отступают? Что происходит?! Бэй попятился, чудом не запутавшись в одеревеневших ногах. Взмахи странных мечей, колдовской огонь, отброшенный невидимой силой человек – это было так близко и так жутко! Но Бэй смотрел неотрывно, прижав обе руки к груди, буквально загипнотизированный зрелищем. Он не заметил бы, несись на него целая лошадь. Однако окрик вывел его из оцепенения, и Бэлфайр немедленно отскочил подальше. Он не мог ослушаться, только не в этот раз, и рванул к лесу. Почти в ту же секунду позади раздались вопли, словно по команде. Кричали люди, кричали даже лошади, и так, что у него волосы встали дыбом. Что нужно сотворить, чтобы добиться таких звуков, Бэй не знал и знать не хотел. Совсем не хотел. Но обернулся, и к одному ужасу прибавился второй, похуже. Еще один враг словно появился из воздуха, и Румпельштильцхен его не замечал.
Бэй все-таки вновь побежал, как никогда быстро, не чувствуя земли под ногами. Он не задумался ни на секунду, правильно ли он поступает, не сделал ли величайшую глупость в своей жизни, нельзя ли было выдумать чего получше; не думал даже, как на это отреагирует отец, не огорчится ли, не разозлится ли; вообще не думал – да и куда там! Все как будто потеряло смысл, и мир сжался в одно маленькое пятнышко, в слепящий отсвет на клинке. Мечник явно не обращал внимания на мелочи вроде перепуганного мальчишки: еще бы, как можно отвлечься в такой момент? Еще немного, и безоговорочная победа Темного может обернуться как минимум ничьей. Бэлфайр понятия не имел, чем кончится его судорожный бег, но не ожидал, что это будет так резко сумбурно. Все произошло быстро, почти одновременно, единым порывом: враг нанес удар, а он пролетел мимо, на ходу вцепившись в руку с мечом, и их обоих закружило, как в танце – всего секунда, но хоть что-то! Еще меньше Бэй ожидал, что его отшвырнут с такой силой и легкостью. И что он отлетит под ноги отцу тоже. В этот миг что-то, что раньше не давало Бэю даже пискнуть, исчезло, и он завопил изо всех сил.
Румпельштильцхен успел отразить удар, но увидел, резко оборачиваясь, как сын падает к его ногам. Вспыхнувший на солнце клинок едва не задел его; снова вскинув руку и выбив меч из руки нападающего, следующим движением Румпельштильцхен бросился к Бэю, склонился над ним, всё заслонила страшная мысль: ранен! Но нет, вроде бы всё было в порядке, и Румпельштильцхен буквально ощутил, как облегчение разлилось по его жилам, а затем в шею укусила оса.
Оса? Он мгновенно нащупал что-то тонкое и острое, вынул, отбросил, наливаясь смятением и злостью. Поднялся на ноги, увлекая за собой Бэя и прикрывая собственным телом, и увидел, как уцелевшие рыцари подходят к нему, вооружённые и мрачные, увидел верёвки в чьих-то руках, увидел, как мечник подбирает своё оружие, но почему-то уже не торопясь.
В шее неприятно пульсировало, но это была совсем незначительная ранка, ядом Тёмного тоже не убьёшь, так откуда это предчувствие, этот заползающий в сердце холод? Румпельштильцхен оскалился, обводя взглядом неприятелей:
- Кто первым желает поджариться?
Но в занесённой руке не загорелся огненный шар. Не согрел мелко задрожавшую ладонь - что случилось?! Румпельштильцхен снова и снова пытался колдовать. Безуспешно. Вся его сила словно свернулась в клубок и спряталась внутри, и ответ он прочитал на лице главного охотника ещё до того, как услышал его голос, теперь уже понимая все слова:
- Жало - так мы называем это оружие - надолго лишило тебя возможности использовать магию, тёмный колдун. Сдавайся!
Рыцари успели окружить его, взяв в кольцо. Бежать и вправду было бесполезно, сопротивляться Румпельштильцхен не мог. Он попробовал договориться:
- Может, мы разойдёмся мирно? У меня есть немного золота. Или... или я подарю вам это! - Он пошарил за пазухой и вытащил золотую нить. Главный охотник взял её и, приподняв бровь, с удивлением рассматривал, а Румпельштильцхен слегка приободрился. - Я ещё могу такие сделать, была бы прялка. Давайте заключим сдел...
Удар по лицу заставил его, умолкнув, отшатнуться и схватиться за разбитую губу. Рыцари схватили его и Бэя, скрутили им руки и связали - будучи воинами, они без труда сумели справиться с крестьянином и подростком. В отчаянии Румпельштильцхен продолжал увещевать главного охотника, не обращая внимания на текущую изо рта кровь, и, наконец, воскликнул:
- Сына моего отпусти! Он же ни в чём не виноват! У него даже магии нет!
- Колдовское отродье, - холодно отрезал охотник, и Румпельштильцхена с сыном потащили куда-то прочь. Как выяснилось, к повозке, внутрь которой и запихнули. Перед этим обыскали обоих, и, к ужасу Тёмного, забрали у него кинжал с волнистым лезвием. Главный охотник с довольным видом взвесил его в руке и заявил, что кинжал очередного колдуна пополнит его коллекцию. Очередного? Что же сделали с предыдущими?
Повозка тронулась с места, поехала. Румпельштильцхен, пав духом, даже не пытался развязать себе руки - но Бэю, повернувшись спиной, старался, как мог, ослабить верёвки на запястьях. Повозка подпрыгнула на ухабе, и он едва не свалился набок.
- Бэй... - Румпельштильцхен снова осторожно дёрнул путы, безжалостно стянувшие руки сына. - Я развяжу... Ты... ты выскочи и беги, вдруг они за тобой не кинутся вдогонку? Ведь ты не Тёмный, у тебя ещё есть шанс. А я... Не знаю, что они мне готовят. Надеюсь, что действие этого Жала закончится быстрее, чем... что-то будет.
На ум ему пришла Голубая фея. Быть может, она всё это знала, потому и отправила их сюда? Жестокость, немыслимая для феи, но Голубую не зря называли Повелительницей Ночи. Не так она была проста, и дары её - тоже. Для того, чтобы спровадить Тёмного из своего мира, любые средства оказались хороши.
Румпельштильцхен опять попытался колдовать, и опять безо всякого толку. Как чуял, что нельзя прыгать в этот проклятый портал! Вот почему такой страх пробрал перед этим прыжком...
[icon]https://i.pinimg.com/originals/fa/c4/46/fac446f58e01d34ff746ecfd25792341.gif[/icon][nick]Rumplestiltskin[/nick][sign] [/sign]
Отредактировано Mr. Gold (12-06-2018 23:03:56)
[AVA]https://wmpics.pics/dm-H70X.gif[/AVA] Упав, Бэй как будто провалился в сумбурный сон. Все вокруг перемешалось в цветастый вихрь — или он так в испуге вертел головой, уже окончательно не понимая, что происходит. Вот Румпельштильцхен тянет его вверх, живой, и вокруг вдруг становится светло. Как-то нехорошо и слишком светло: солнце отражается от доспеха рыцарей, тоже живых и странно спокойных. Причина немедля открылась: Темный маг не мог колдовать. Обещание Рул Горм сбылось, и в какой-нибудь другой момент Бэлфайр бы этому наверняка обрадовался. Сейчас ему больше хотелось взвыть и просить страшную тьму вернуться — люди оказались страшнее.
И все же опять переговоры. Бэй только и мог, что стоять молча, изо всех сил надеясь, что их с отцом не убьют прямо сейчас, или вообще не убьют, что еще можно договориться. Это же люди, а не звери, в конце концов! Отчаянная надежда оборвалась с ударом. Румпельштильцхен отступил назад, а Бэй полуосознанно дернулся вперед. Его тут же одернули за плащ, чтобы не высовывался, а потом и вовсе рванули назад. Как Бэлфайр ни вырывался, связали его досадно быстро и крепко. Очнулся от суматошных попыток сопротивляться он уже тогда, когда отец просил отпустить его. Бэй потерял дар речи: он не хотел, не надо его никуда отпускать! Словно услышав самоубийственные мысли, не отпустили, а запихнули в какую-то повозку вместе с отцом.
Кошмар. Кошмар наяву. Их везут неизвестно куда неизвестно для какой казни — и все это по его, Бэя, вине! Почему он так поверил Голубой Фее, почему не засыпал ее вопросами, почему не послушал Румпельштильцхена, не отступил от портала? Тогда Бэй считал, что поступает правильно и иначе никак, а теперь ему было горько до слез. Резкая боль в связанных запястьях заставила его отвлечься от мрачных мыслей.
— Перестань, — горячо, хоть и тихо, возразил Бэлфайр, убирая руки, насколько это позволяла неудобная поза. — Я никуда не побегу, не смогу, я не стану... без тебя! — Бэй даже удивился, как это отец не понимает таких очевидных вещей. Они вместе попали в этот мир, вместе и вернутся домой, а если не вернутся, то хоть от рыцарей сбегут. Конечно, сбегут, и он будет верить в это до самой... До конца. Бэй огляделся, но ничего полезного или опасного не увидел. — Как-нибудь выберемся, даже без магии. Мы должны.
Румпельштильцхен отчаянно выдохнул, услышав ожидаемые возражения:
- Бэй, но ведь я – Тёмный! У меня больше возможностей спастись, какой бы ни была ловушка. А ты… Ты гораздо уязвимее. Послушай меня, ты должен попытаться сбежать!
Уже договаривая эти слова, он знал, что Бэй не послушает. Никуда не сбежит. Сын был столь же упрям, как и обычно, а окажись всё иначе, они бы здесь вовсе не очутились. Но Румпельштильцхен тут же оборвал эту мысль. Он не может винить сына, он сам виноват, что не сдерживал свою тьму, с головой погрузился в опьянение невиданной силой и мощью. Отрезвление пришло поздно, а теперь и шанса что-то исправить может не остаться...
- Пожалуйста, Бэй, дай мне развязать тебе руки. Ты не можешь… - снова начал было Румпельштильцхен, но тут повозка дёрнулась и остановилась. Раздались оживлённые голоса рыцарей, вот один из них – это оказался главный охотник – отдёрнул полог, сунулся внутрь и вытащил Румпельштильцхена из повозки, затем Бэя. Невдалеке двое других отодвигали, пыхтя, огромный камень от входа в пещеру, а третий, с перевязанной ногой, держался на лошади и читал речитативом светлые заклинания, стараясь не кривиться от боли. У одного из трудившихся рыцарей был окровавлен затылок, но едва ли он обращал на это внимание. Ещё один рыцарь с трудом держался на коне, и последствия того, как Румпельштильцхен недавно лихо отбросил их магией, могли бы его порадовать, если бы не плачевность его положения.
- Куда это вы нас?.. – затравленно поинтересовался Румпельштильцхен, снова чувствуя себя просто напуганным крестьянином и никем больше. Он очень надеялся, что это ненадолго, а вместе с магией к нему вернётся и уверенность.
Главный охотник ответил весело:
- Там увидите!
- Отпустите моего сына, - опять завёл было Румпельштильцхен и получил кулаком под дых, он аж согнулся, и у него перехватило дыхание.
- Будешь ещё говорить – подправлю тебе нос, чтобы был занят только тем, как бы не захлебнуться собственной кровью, - бросил главный охотник. Было очевидно, что он не смягчится.
Наконец, камень отодвинули. Не переставая заунывно читать охранявшие их заклинания, рыцари подошли к Румпельштильцхену и Бэю и потащили их к пещере, затолкнули внутрь и начали загораживать вход камнем.
- Только попробуйте высунуться и выскочить обратно, - предупредил главный охотник, и Румпельштильцхен ничего ему не ответил. У него не было сил даже на проклятья, он лишь устало прислонился к стене пещеры и прикрыл глаза. Снаружи накладывали мощную светлую печать, чтобы колдун не пробил магией вход, когда кончится действие Жала.
А оно начало ослабляться. Румпельштильцхен встрепенулся, ощутив растущую надежду, и смог избавиться от своих пут прежде, чем посмотрел на слабо бегавшие по ладоням искорки. Во тьме пещеры они были хорошо видны.
- Бэй, моё волшебство возвращается, - тихо проговорил он, снимая верёвки с запястий мальчика, исцеляя ссадины. – Я сейчас пойду вперёд и посмотрю, нет ли опасности. Ты пока остаёшься тут – и нет, не идёшь за мной, пока я не позову, - на сей раз голос Румпельштильцхена прозвучал решительно и непререкаемо. Прежде, чем пойти вперёд, он попробовал открыть вход. Не получалось. Видимо, это была очень сильная светлая печать, которую рыцари приберегали именно для такого дела.
Мысленно помянув всех светлых нехорошим словом, Румпельштильцхен двинулся вперёд. Благодаря своей магии он хорошо видел даже во мраке, но тут было как-то особенно темно и жутковато. Румпельштильцхен понятия не имел о том, что его ждёт впереди, но полагал, что стоять бесконечно у входа всё равно не выйдет – что бы там ни подстерегало, оно нападёт само.
[icon]https://i.pinimg.com/originals/fa/c4/46/fac446f58e01d34ff746ecfd25792341.gif[/icon][nick]Rumplestiltskin[/nick][sign] [/sign]
Кх-хыть... кх-х-хыть... к-х-х-хыть. По глубокой тёмной пещере эхом раздавался скрежет когтей по камню. Огромная мантикора едва влезла в небольшую выбоину в стене, и распластавшись на земле, протянула лапу, лениво царапая каменную преграду огромными когтями так, что разлетались вокруг маленькие камешки. Кажется, она на это потратила целую вечность, а с каждым днём становилось труднее вспомнить зачем он ей, чего она хочет, кто она на самом деле. Тяжёлая тёмная пустота с алчущим голодом погружала в забытьё всё сильнее, но не давая долгожданного покоя. В её распоряжении была большая пещера с целыми лабиринтами, но она даже не помнила, когда в последний раз покидала эту северную часть. Животная жажда тёмной магии, которой в её мире практически не осталось, застилала разум, то разжигая безудержную ярость, с которой мантикора бросалась на стены своей тюрьмы, то забирая последние силы, отчего встать порой было непосильной задачей. Только где-то глубоко, в большом, почти пустом сердце тлела алая искорка надежды, что у неё ещё есть время закончить свой ход и выбраться из пещеры, прежде чем отсутствие чужой магии окончательно помутит рассудок.
Кх-хыть. Кх-х-хыть. К-х... Его появление она почувствовала сразу же, отчего лапа в одно мгновение застыла. Забытое, почти похороненное ощущение иллюзорного ветра, колышащего гриву, заполняющий ноздри, горло, лёгкие до боли забытый пока ещё призрачный аромат чёрной магии, наполняющий мышцы силой, проясняющий на короткое мгновение сознание. О, да, Хелль помнит! Пещеру сотрясает громкий рык, с которым мантикора рьяно пытается вылезти из узкой для неё выбоины в стене, ударившись головой о каменный свод, царапая непробиваемую толстую шкуру, но вылезает. От одного ощущения, что в её давно загубленный мир пришёл сильный тёмный маг, кружится голова, а в сердце некогда неуверенная, маленькая искорка вспыхивает алым огнём предвкушения. Хелль знает, что рано или поздно мага доставят ей, как сотню до этого. Ей нужно дождаться. Потерпеть. Просто нужно постараться не забыть, что она - человек, а не животное. Мантикора срывается в бег, складывая за спиной большие, изломанные о стены мещеры крылья. Ей нужно жить и помнить!
Война с тёмными магами началась не одну сотню лет назад. Хелль тогда была ещё девчонкой, которой все вокруг внушали, что тёмная магия - зло. Поиски, обвинения, попытки как-то сдержать пойманных магов. Это было начало долгого, кровавого пути, который, как она думала, не коснётся ни её, ни её семьи, ведь среди них не было никаких магов! Она училась, помогала родителям и гуляла с соседями. Тогда её мир был совершенно другим. Нормальным. Ровно до того момента, когда один из светлых магов не нашёл способ определять потенциально опасных людей, которые стараются не пользоваться магией, но знают о ней и скрывают, или не знают, потому что в них её слишком мало, но она так или иначе влияет на их поступки. Началась тотальная проверка всех в поисках тёмных и потенциально тёмных магов. Тогда Хелль узнала от родителей, кто они на самом деле, а значит и она. Союз оборотня и потомственного колдуна не был одобрен и загнал их в ту глушь, в которой они жили. Счастливо жили до этой проверки! Никаких заклинаний, никаких трупов долгие годы, Хелль на примере родителей могла понять - принадлежность к тёмной магии не означала обязательное зло, а значит и не заслуживало страшной казни! И знание, что сама она вне опасности, потому что при её рождении родители провели один единственный ритуал, полностью блокировавший саму возможность проявления магии и обращения, не смогло унять переживаний за их судьбу.
Многие приговорённые даже не пытались сопротивляться, когда их сгоняли в общие тюрьмы, больше похожие на загоны для животных. Их убивали не сразу, распределяя по видам, пытались использовать. Всё казалось большой страшной пыткой. Мир разрывало на части войной с настоящими колдунами, готовыми дать отпор, и поиском простых жертв. Хелль с трудом помнит, как впервые оказалась в этой пещере. Её неистовое желание спасти родителей от грядущих кошмаров, когда отца забрали первого, привело к ней друга детства, который был одним из первых добровольцев в Стражи Света. Если бы она только знала, что верит обещаниям зашиты от настоящего лжеца, которому было наплевать на все её чувства, то всё могло бы сложиться по-другому. Если бы знала, что он её нашёл, как то самое оружие против тёмных магов, то быстрее бы кинулась на меч стража, чем обманом оказалась здесь. Навсегда. С помощью всё того же светлого мага и этой пещеры, суть Хелль извратили, выпустив наружу все те сдерживаемые с рождения способности. Она вспомнила, как впервые превратилась в мантикору, когда ей привели колдуна. Жажда чужой магии была болезненная, заставляя с нетерпением выпить всё до малейшего всплеска. Лишь спустя время она очнулась в человеческом теле в чужой крови, разрушая все иллюзии, что она обошлась только поглощением магии. Принять это было невыносимо.
Хелль резко остановилась, прочертив по земле когтями, когда почувствовала сильнейший выброс тёмной силы. Это явно был бой. Как давно она не ощущала этого сопротивления вихревого потока двух магий. В самом начале заточения Хелль не замечала связи, что чем больше в ней чужой магии, тем дольше она остаётся человеком. Это потом, когда продолжительная война против тёмных начала сходить на нет, времени между подпиткой становилось всё больше, и тем чаще она перекидывалась в мантикору. Сильное, неуязвимое создание, способное летать было заперто в тюрьме, в которой и крылья-то в должной мере не раскрыть! И женщина, лишённая родных, преданная близким мужчиной, оставленная в холодной темнице без какой-либо возможности выйти, увидеть солнце, с кем-то поговорить. Было время, когда Хелль пыталась сдерживаться, бороться с жаждой, тем самым продлевая чужую жизнь, но рано или поздно магия пещеры и её изломанная сущность брали верх, исполняя приговор очередному тёмному. Она не знала сколько прошло времени вне её заточения, что творится с миром, сколько бесконечных лет прошло с последнего поглощения магии, раз Хелль начала забывать, что она человек, а не мантикора, но сегодняшнее появление пришлого, сильного тёмного, какого она давно не встречала, было настоящим чудом.
Когда рыцари читали заклинание, чтобы открыть вход, Хелль уже ждала своего гостя, инстинктивно отходя чуть дальше, вглубь пещеры, чтобы свет чужеродной для неё магии не слепил глаза и не раздражал и без того яростное нетерпение. Попытки сбежать, причинить вред рыцарям всегда заканчивались неудачно - всё сдерживало заклинание на входе. Именно поэтому она начала проскребать другой вход, не сдерживаемый магией! Вот только для такого большого создания, как мантикора, Хелль пришлось бы потратить очень много времени, которого у неё не было. А превратиться в человека, чтобы легко выйти, ей не позволяло полное отсутствие чужой магии, отчего и своя была словно в глубоком сне. Как же жестоко ставить в зависимость собственные возможности от чужих, которые рано или поздно истекают. И вот сейчас, когда невероятно долгожданная свобода так близко, как и возможность отомстить тому, кто её предал - если он мёртв, то отомстить его роду, терпения едва ли хватало, чтобы оставаться на месте. От такого соблазнительного запаха темнейшей магии, который ощущала даже здесь, вдали от входа, она боялась потерять над собой контроль ровно так же, как в свой самый первый раз. Вновь превратиться в настоящее чудовище.
Хелль прикрыла глаза, и дёрнув ушами прислушалась к тому, что творилось в пещере. Странно. Она слышала два стука сердца, но одни шаги и только одного мага. Что за нелепица? Но подумать должным образом над этим ей не удалось, запах магии усиливался с каждым шагом тёмного. Его сила потихоньку высвобождалась из плена, как и Хелль хотела своей свободы. Нетерпеливо клацнув зубами, она открыла глаза, которые в темноте пещеры горели алым, доводя многих её гостей до обморока, и встала на все лапы, мягко и почти бесшумно направившись навстречу своему подарку судьбы. С помощью этого колдуна Хелль сможет сбежать! С каждым шагом она сильнее втягивала носом воздух, ощущая, что к обычному запаху прибавляется тонкая ниточка самой магии, которая тянется под натиском жажды мантикоры и магии пещеры. Можно было бы одним ударом лапы лишить мага сознания, но тогда процесс поглощения будет слишком медленным. Ей необходимо, чтобы он был активен и сопротивлялся! Так дело пойдёт значительно быстрее, поэтому, когда до тёмного оставалось всего несколько больших шагов мантикоры, она рыкнула негромко, но достаточно, чтобы услышал гость, а затем внимательно посмотрела на появившегося в это мгновение тёмного. Мрак пещеры не был помехой для зверя, поэтому Хелль сквозь лёгкий туман в голове от чужой магии отметила необычный даже для их мира вид мага. Да, теперь она точно уверена - его тьмы точно хватит для её побега! [nick]Hell[/nick][icon]https://wmpics.pics/di-EE4R.jpg[/icon][sign][/sign]
Отредактировано Helen Foster (17-07-2018 22:40:05)
[AVA]https://wmpics.pics/dm-H70X.gif[/AVA]
— Нет! — снова запротестовал Бэй, усиленно помотав головой. Он и слышать ничего не хотел. Оставь его даже рыцари на месте или выкинь из этой злополучной телеги, он бы плелся следом сколь угодно долго, но не сбежал бы. Мысль о том, чтобы оставить отца и остаться без него просто не укладывалась в голове Бэлфайра, несмотря на все разумные объяснения. Он бы не смог, даже если бы захотел — да не хотел ведь! А прошлый порыв к бегству кончился этой самой телегой. Бэй так и не успел услышать последние доводы отца, когда их вытащили наружу. Теперь он только и мог, что нервно поглядывать на колдующих — колдующих! — рыцарей. В отличие от Румпельштильцхена, он ни за что бы не стал заговаривать с ними. Это было все равно, что дразнить голодного соседского пса — укусит. Укусил.
Снова Бэй ничего не мог сделать, никак не мог помочь. Он был связан, его держали, и все же он чувствовал обиду на весь этот проклятый мир и вину: за бессилие, за то, что втянул отца в этот ужас, за то, что даже слова поперек врагам вставить не смог, даже так отвлечь. Но прежде, чем вина и обида довели Бэлфайра до очередной безрассудной выходки, их с отцом впихнули в мрачную пещеру. В первый же миг, как оказался здесь, Бэй ожидал увидеть какие-нибудь человеческие кости, неровной кучей сваленные на полу, или что-то вроде того. Разглядеть такие подробности, к счастью, не позволяла темнота.
— Возвращается? — переспросил он не с надеждой, но с ее тенью. Как бы Бэй ни чурался магии, сейчас она была их спасением. Ответа не потребовалось, он сам увидел искры, а потом и знакомое свечение, которому на этот раз безропотно подставил руки. Те же руки, которыми в следующий миг, услышав план действий, потянулся к Румпельштильцхену, чтобы хоть так не дать ему уйти, но тут же одернул сам себя. — Но! Хорошо, я… Я подожду.
Бэй, впрочем, предчувствовал, что это и без того неуверенно-робкое обещание сдержать не сможет. Он едва ли не с тоской смотрел на бесплодные попытки отца открыть пещеру и с возрастающим страхом проводил Румпельштильцхена настороженным взглядом, пока тот не растворился во тьме. Вдруг стало жутко и просто невыносимо холодно, и Бэлфайр поежился, прижавшись к не дающей никакого тепла стене, до ряби в глазах всматриваясь во враждебный мрак. Он простоял один в темноте целую вечность, обливаясь холодным потом и не имея сил сдержать мелкую дрожь, а затем не выдержал и аккуратно шагнул вперед, туда, куда ушел отец. Бэй остановился в нерешительности, вспомнив наказ оставаться на месте, но потом, словно невольно, сделал еще тихий шаг, и еще. Он едва дыша крался по пещере, как напуганный зверек, пока не наткнулся ногой на что-то и чуть не упал, дернувшись, но тут же замер.
Страх парализовал мальчика очень вовремя — далеко впереди раздался рык. Он не был громким или странным, так рычали большие кошки, которых раз ли два в железных клетках Бэй видел в порту, дома. Рык не был ни странным, ни громким, но, услышав его, Бэй попятился, побелев от ужаса и забыв обо всем на свете. В голове его не осталось ни одной мысли, только бешено вместе с сердцем билось отчаяние. Он хотел бежать, лететь, ползти, только бы оказаться подальше от обладателя этого рыка, но не был в силах пошевелить и пальцем. Только одно могло заставить его, как распоследнего блаженного, податься вперед.
— Папа! — позвал Бэлфайр, но не услышал звука собственного голоса, даже шепота, словно онемел. Да даже если бы он позвал по-настоящему, Румпельштильцхен, верно, не услышал бы: слишком далеко. И слишком близко к невообразимой твари, которую, как молил Бэй богов, они оба никогда не увидят.
Румпельштильцхен опасался всего, чего угодно: ловушек, заклятий, ждущих его в глубине пещеры белых магов с посохами в руках, оживших кошмаров – но что бы ни рисовало ему растревоженное воображение, к появлению рычащего чудовища Румпельштильцхен не был готов.
Сердце его ухнуло куда-то, спиной он ощутил холод каменной стены – Румпельштильцхен сам не понял, как подался назад. Расширенными глазами он смотрел на мантикору, о которой раньше слышал лишь краем уха и смог узнать только благодаря обрывочным знаниям о чудовище, которое давным-давно извели в Зачарованном Лесу.
Не было никаких сомнений, что тварь сейчас кинется на него. Румпельштильцхен вскинул руки, повинуясь инстинкту, и послал в мантикору такой обширный сгусток убийственной энергии, что любой дракон скончался бы на месте. Но мантикора и не думала умирать. Более того – она поймала сгусток в свою развёрстую пасть и… съела. Румпельштильцхен ошеломлённо смотрел, как она облизывается.
Не может быть. Он послал заклятье, другое, третье, осыпал мантикору огненным дождём. Казалось, она лишь становилась сильнее, и Румпельштильцхен окончательно осмыслил то, что так не хотел впускать в своё сознание.
Мантикора питалась тёмной магией.
И, похоже, не только.
- Ты что, хочешь меня съесть? – Несмотря ни на что, Румпельштильцхену почудилось, что в глазах чудовища горит разум. Что, если оно понимает человеческий язык?
Румпельштильцхен вильнул вбок и стал медленно отступать, держа вокруг себя отвлекающий магический щит и ища возможность выскочить в какой-нибудь проход. От ужаса он не смог бы вспомнить, как перемещаться на расстоянии, даже если б попытался. Он не сумел бы и сосредоточиться – и так с трудом держал щит, который мантикора, следуя за ним, с удовольствием подгрызала. Да и куда перемещаться? К выходу? Нет, только не туда, ведь там Бэй!
- Может, договоримся? Я мог бы… кормить тебя, ты ведь такая симпатичная, - Румпельштильцхен, заискивающе улыбаясь, всё же питал слабую надежду, что мантикора его послушает. Но она лишь наступала, явно собираясь загнать его в угол и сытно пообедать полным тьмы до краёв существом. При одной мысли об этом дрожь пробрала Румпельштильцхена с головы до пят. – Оставь меня в покое. Слышишь? Я ничего тебе плохого не сделал!
Бесполезно. Швырнув в неё напоследок ещё одним вкусным заклятьем, Румпельштильцхен кинулся бежать со всех ног. Выскочить бы в коридор и…
Он не успел. Чувствуя, как его хватают и поднимают в воздух, Румпельштильцхен дико взвыл и неуклюже взмахнул руками, наугад посылая в мантикору такой заряд магии, чтобы тварь подавилась... но нет!
- Отпусти! Я сделаю, что захочешь, только не ешь меня! – Тёмным целиком овладел страх.
[icon]https://i.pinimg.com/originals/fa/c4/46/fac446f58e01d34ff746ecfd25792341.gif[/icon][nick]Rumplestiltskin[/nick][sign] [/sign]
Не все её жертвы сопротивлялись. Кто-то падал в обморок, стоило им увидеть мантикору во всей красе, кого-то доставляли уже без сознания, а голод Хелль был столь велик, что маги даже не приходили в себя, встречая смерть довольно быстро и легко. Но были и другие. Те, кто сопротивлялся до последнего, пока поглощённой магии становилось так мало, что вместо заклинаний у них выходил лишь слабый пшик, знаменующий тщетность надежды на спасение от неумолимой судьбы в лице чудовища, в которого превратили Хелль. Лишь немногих в пылу той грандиозной войны она встречала в человеческом облике, чем продлевала жизнь своим жертвам - в пещере убить её невозможно, да и не каждый маг жаждал с порога убить хрупкую девушку. Как же их всех было много за жизнь Хелль! Разного возраста, пола, уровня силы и степени тьмы, занявшей их сердце и душу. Почти невинные жертвы и прожжённые убийцы. От них не осталось и следа. Все мертвы, а она жива! Но едва не превратилась в чудовище, забывшее какого это - быть человеком. И судьба сжалилась над ней, раз каким-то неимоверным чудом в её мире, лишённом тьмы появился этот маг, которого Хелль видела перед собой. Она на мгновение замерла, ожидая закономерной реакции на своё появление, но была намерена подстегнуть сопротивление колдуна, если он вдруг окажется слабонервным несмотря на огромный запас тьмы в его сердце. Хелль видела её. Слышала её шумный призыв в своих ушах. Чувствовала соблазнительный, ароматный запах, заполняющий лёгкие тёплой дымкой. И гость не разочаровал Хелль, отправив ей великолепный по своей силе энергетический сгусток, который она в одно мгновение поглотила. Разряд мощной волной прошёлся по телу мантикоры, тонкой ниточкой пройдясь по каждой клеточке тела. Рык удовольствия сотряс своды пещеры, отчего Хелль только облизнулась. Как преступно долго она не чувствовала себя по-настоящему живой! В голове появился лёгкий шум, как от первого в своей жизни глотка вкуснейшего вина, который Хелль пила на свой семнадцатый день рождения в кругу семьи. Ей нужно больше! Этого мало! Она переступила с лапы на лапу и сделала нетерпеливый шаг навстречу колдуну, будто напомнила, что надо сопротивляться, если он не хочет в эту же секунду быть растерзанным или съеденным заживо. Ни того, ни другого Хелль делать не собиралась. Пока. Ей нужна была магия в первую очередь, а человеческая плоть никогда не вызывала у неё особого интереса даже в шкуре зверя, несмотря на то, что ни одного тела не сгнило на земле этой пещеры. И хорошо, что чаще всего этот процесс Хелль помнит смутно, стараясь никогда не вспоминать.
Заклятье. Ещё одно, второе, третье, мрак пещеры освещали вспышки огня, и Хелль с урчащим удовольствием поглощала всё, что безрассудно отдавал ей колдун. Она слышала быстрый от страха стук его сердца, чувствовала привкус зарождающегося ужаса в его магии, словно добавка к изысканному блюду в любимой таверне. Заряд чужой энергии пробуждал сонные резервы организма, делая и без того сильное создание полностью неуязвимым в этой пещере. Глаза мантикоры светились ярче, сломанные в нескольких местах крылья срастались, шкура вернула свой здоровый блеск в свете огненных шаров заклятья. Хелль ощущала, что чем больше магии она поглощает, тем сильнее становится жажда. Контроль над собственным разумом потихоньку начинал ускользать под её алчным желанием никогда не чувствовать невыносимый голод. Кто ей этот человечишка, по недоразумению обладающий столь огромной силой? Он не достоин её использовать, не ценя, не понимая тихий шёпот тьмы. Она Хелль нужнее. Он обойдётся и без магии. Его жизнь послужит благой цели, тьма вернётся в этот прогнивший, зажаренный светом мир. Только Хелль нужно выбраться. Она отомстит.
- Ты что, хочешь меня съесть? - Хелль едва ли расслышала и поняла смысл произнесённых слов. Надо же, этот колдун пытался с ней разговаривать? Не многие увидев её в теле мантикоры могли произносить звуки, да ещё и кажется рассчитывать на понимание. Какой догадливый, сумасшедший тёмный. Хелль лишь ударила ядовитым хвостом о землю в опасной близости около него, тем самым подстёгивая к дальнейшему сопротивлению. И всё же глупый-глупый тёмный, продолжающий использовать магию, как того и хотела Хелль. Бежать некуда. Спасения ждать не от кого. Сопротивляйся, колдун. Отдай мне твою магию. Без остатка. До последнего всплеска. Я обещаю тебе быструю смерть. Тебя не забудут. Только сопротивляйся! От прошлых слабых мыслей о болезненном предательстве и ценности чужой жизни не осталось и следа. Опьяняющее чувство силы сводило с ума и требовало большего. Её жертва пыталась спастись, пряталась за магическим щитом, собираясь даже мантикору подкупить! Где-то на задворках сознания Хелль удивилась нетипичному поведению мага, который предлагал её кормить, но разве не это она делает сейчас, без особого труда поглощая его защиту по частям? Хелль уже ничто не могло остановить. Голод мантикоры впервые был в ладу с жаждой свободы человека. У новой жертвы не было никакого шанса остаться в живых. Где-то в большом сердце зверя, в котором с сильной искрой надежды на спасение собиралась отобранная тьма, было и сожаление по предстоящей участи этого необычного тёмного, но даже оно не могло повлиять на предрешённый исход. Да, он ничего плохого ей не сделал, как и сотни других магов, которых она убила, но у каждого своя судьба. Его жизнь - цена её свободы.
Нетерпеливое ожидание, когда она уже сможет заняться своим ходом и покинуть пещеру, зудело в каждой клеточке, побуждая её переходить к более активным действиям, тем более, что маг, сам того не осознавая, оказывал ей услугу, посылая ей всё больше сильных заклинаний. Несмотря на шум в ушах и пелену тёмной дымки перед глазами от непривычно плотной "еды", Хелль разгадала желание тёмного сбежать по коридору слева. Она же знает эти переходы лучше него! Одно плавное движение, и Хелль зацепила его огромным когтем за одежду, поднимая в воздух. В чувствительный нос ударил запах крови от поцарапанного плеча неаккуратной попыткой задержать мага. Не так уж глубоко и совершенно несмертельно, но громкий вой жертвы едва не оглушил мантикору, отчего она тряхнула его лапой, на которой колдун висел, и недовольно рыкнула, без труда поглощая очередную магическую попытку освободиться. А он до последнего пытался выторговать свою жизнь. Хелль присела на задние лапы, поднеся колдуна ближе к своей морде, рассматривая с лёгким любопытством его необычную внешность. Вряд ли мантикоре грозило отравиться особо тёмным магом, но для первого раза магии было слишком много, она это ощущала и даже на короткое мгновение допустила мысль, что с непривычки может оставить его ещё на пару раз. Если бы не всё тот же тягучий страх перед голодом.
[nick]Hell'[/nick][icon]https://wmpics.pics/di-EE4R.jpg[/icon][sign][/sign]
Отредактировано Helen Foster (20-08-2018 00:35:04)
[AVA]https://wmpics.pics/dm-H70X.gif[/AVA]Папа. Бэй уже не размыкал онемевших дрожащих губ, но в его идущей кругом голове этот зов все еще звучал, как крик. Он не смог ни заставить себя повернуть назад, ни тем более шагнуть вперед, дальше в отвратительно голодную темноту, откуда доносится не менее отвратительный рык. Только через силу нащупал рукой стену и снова прижался к холодной поверхности, вжался в нее, как будто искал защиты. Но бездушный грубый камень не мог защитить от неизвестного зверя. Это же его логово!
Бэлфайр слышал магию — врут те, кто говорят, что она вовсе не звучит, иногда она почти поет — и даже видел слабые отсветы заклятий таких невероятных, каких отец ему никогда не показывал. Потому что эти заклятия должны убивать. Должно были бы убить и тварь, при мысли о которой у Бэя подкосились ноги, но не убили. Совсем невнятно был слышен голос Румпельштильцхена, который пытался заговорить со зверем. Зачем? Бэй не понимал, он все еще не мог думать: страх вытеснил из его головы мысли и не пускал обратно ни одну, и он только с отчаянной надеждой продолжал просить уже и богов, и демонов, кого угодно, сделать ужасную силу Темного еще сильнее и ужаснее, чтобы даже чудище испугалось и сбежало. Чудище не сбежало, даже если испугалось.
Магическая схватка продолжалась, а Бэлфайр совсем не знал, что делать. Нельзя путаться под ногами у отца, но и вернуться обратно нельзя, слишком это жутко — не знать, кончилось ли всё и как. Сам не веря в свою смелость, хотя на деле она была отчаянием, Бэй не отнимая руки от стены пошел дальше, спотыкаясь на каждом шагу, но уже не замечая этого. Отсветы становились ярче, слова слышались четче, а его трясло всё сильнее, как будто в лихорадке, и все же он шел. До тех пор, пока, уже совсем близко, не услышал вой и не упал-таки, запнувшись о собственную ногу.
Я сделаю, что захочешь, только не ешь меня! Бэлфайр узнал испуганный голос, спустя несколько секунд осознал смысл всех слов, и от этого паника внутри него достигла своего пика, захватывая душу целиком.
— Стой! — внезапно надломившимся голосом завопил он, выскочив из темного прохода в менее густую темноту. Вот только полузадушенный вопль этот звучал немногим громче полушепота. — Не надо! Пожалуйста! Он ничего не сделал! — каким-то зловещим чудом Бэй сразу повис на свободной лапе огромной кошки, изо всех сил обхватив ее руками, ноги не держали. В полной уверенности, что вот сейчас-то его безумно колотящееся сердце вылетит из груди на потеху и закуску чудищу. — Пожалуйста! Пожалуйста! Не трогай папу! — и без того надсадный, его голос быстро превращался в плач. Бэлфайр цеплялся за лапу, прижимался к ней мокрой от слез щекой и совсем не надеялся, что зверь его поймет и послушает. Но иначе уже не мог. Лучше уж разозлить монстра и умереть от его когтей сразу, чем еще хоть миг выносить этот кошмар. — Он хороший, клянусь! Не убивай! Не надо!
Какое-то время тому назад Румпельштильцхен был уверен, что со страхом в его жизни покончено. Он стоял среди трупов солдатни, посланной притащить его сына на бойню, и его переполняла такая сила, такая энергия, какой никогда не было в его жизни. Сжимая в руке окровавленный кинжал и осознавая, что он только что убил без особых усилий несколько человек, Румпельштильцхен и не думал сожалеть или ужасаться самому себе. Его охватило дикое упоение, не приглушённое даже горестным голосом Бэя. Именно тогда губы Румпельштильцхена разомкнулись, чтобы торжествующе произнести:
- Я больше ничего не боюсь. Ничего.
Как же он ошибался! Как наивно было считать, что страх навсегда его покинул и больше не вернётся! Самодовольная уверенность в себе лопнула, как мыльный пузырь, уже после того, как Румпельштильцхена с Бэем запихали в повозку, но то было лишь начало. Ведь Румпельштильцхен не разуверился в своём волшебстве, полагая, что если вернётся оно, то всё встанет на свои места. Он ободрял себя этой мыслью, теперь же драгоценная магия оказалась бессильна, и более того, именно из-за неё Румпельштильцхен стал лакомым кусочком для мантикоры. Всё это, казалось, вернуло его к тем забытым временам, когда он чувствовал себя жалким земляным червем, когда любой ублюдок, будучи сильнее, мог безнаказанно поглумиться над ним. Горькая безнадёжность!
Но... Чудовище с любопытством его разглядывало. Неужели всё-таки решило отложить трапезу? Румпельштильцхен до последнего не хотел верить в близкий конец. Он собрался вновь предложить мантикоре всё, что угодно, но случилось то, отчего страх за себя потерялся в приливе нового страха, и Румпельштильцхен сдавленно вскрикнул:
- Нет! Бэй, беги прочь! Бэй!
Это было похоже на сцену из ночного кошмара: Бэй вцепился в огромную лапу чудовища, начисто презрев опасность, испугавшись за отца ничуть не меньше, чем тот боялся за сына. Но чем могла помочь одна храбрость против кровожадной мантикоры?!
- Он... он не тёмный, в нём нет ни капли магии! - Румпельштильцхен уставился на мантикору широко раскрытыми глазами, голос его дрожал. - Отпусти моего сына! Мы... мы ничего этому миру не сделали, ничего плохого, а если ты хочешь магию - ешь, сколько угодно ешь, я буду давать тебе, сколько пожелаешь! - Слова неудержимым потоком лились с его губ. - Хоть Бэя отпусти, хотя бы его не трогай!
[icon]https://i.pinimg.com/originals/fa/c4/46/fac446f58e01d34ff746ecfd25792341.gif[/icon][nick]Rumplestiltskin[/nick][sign] [/sign]
Соблазн растерзать, поглотить магию сразу вместе с телом, был велик. Хелль рассматривала тёмного сквозь кровавую пелену неистовой жажды, вызванной страхом остаться в зверином облике навсегда, провести вечность в этой пещере, теряя человеческий разум. Другого шанса на спасение не будет, если она позволит даже тени сомнения помешать ей... Но зачем торопиться прямо сейчас? Он никуда не денется, не сможет навредить, а Хелль почти забыла как вернуться в человеческое тело. Шум в ушах, бодрящий поток силы, скользящий по венам, всё требовало действий. Минутное замешательство, всё ещё подконтрольный ей зверь, но этого хватило судьбе, чтобы воспользоваться самым бесчестным способом для спасения тёмного - ребёнком. Хелль так увлеклась колдуном и совершенно забыла, что с самого начала слышала два стука сердца. В её пещере был кто-то ещё. Этот кто-то появился маленьким, внезапным, наглым ураганом, и вцепился в её вторую лапу казалось бы мёртвой хваткой. Всё произошло столь неожиданно, что Хелль не успела даже как-то среагировать, застыв каменным изваянием, пока оба её внезапных гостя наперебой просили пощадить. Но не себя, а друг друга. Перед глазами всё безумно плыло и тёмное марево вернуло ей воспоминания прошлого, как она, вот так же, как этот несчастный, хрупкий мальчик, валялась в ногах Стража Света, который забирал её отца. Умоляла, просила, обещала. Отец же просил не обращать на неё внимания, не трогать Хелль за отчаянные, необдуманные слова. Просил оставить семью в покое в качестве платы за свою жизнь. Она это помнит. Так же чётко, как и начищенные, блестящие сапоги перед своими глазами, нетерпеливо постукивающие о пол. Слёзы, тихий скулёж матери и ядовитый, ледяной голос Стража, угрожающий забрать её в следующий раз, если Хелль не перестанет скрести изломанными ногтями по его дорогим сапогам в попытке остановить безумную кару ни в чём неповинного человека. Хелль знала, что отец - не зло!
И эти двое... Ребёнка! Бездушные святоши подкинули ей на расправу дитя! В котором и впрямь не было ни капли магии, никакой! Хелль яростно рыкнула, сотрясая своды пещеры, и одним взмахом лапы скинула с когтя подальше сначала тёмного, а затем резко стряхнула со второй лапы прилипчивого, сотрясающегося от страха и рыданий, мальчишку. Она не смотрела, удачно ли эти оба приземлились - именно для этого она отпустила сначала тёмного, а потом его сына, чтобы был шанс помочь - сейчас было не важно. Хелль спасала их от себя, от магии пещеры, которая только подпитывала жажду зверя, не давая лишнего шанса передумать, когда в груди ещё зияла большая пустая часть дыры, не заполненная магией. Хелль в один огромный прыжок преодолела расстояние подальше от своих неудавшихся жертв, чтобы попытаться восстановить контроль, вновь стать человеком. Отобранной магии было достаточно для превращения, но потом... Потом тёмному придётся сдержать своё слово и отдать ей часть своей магии, если не хочет вновь встретиться с мантикорой, но исход уже будет совершенно другим - кровавым. Этот мальчишка разбередил в душе казалось бы уже зажившую, даже забытую, рану, но он её вскрыл одним махом, словно действительно владел магией. Хелль до сих пор чувствовала на своей шкуре его солёные, жгучие, отчаянные слёзы, в ушах звенел его голосок, просящий, умоляющий о пощаде. Кажется, судьба благоволила этому тёмному, раз он смог воспользоваться единственным шансом на спасение - ребёнком. Никто и ничто другое не остановило бы её от убийства.
Хелль едва ли могла вспомнить, как чувствовать себя в человеческом теле. Большое сердце зверя громко бухало в груди, разгоняя тьму по венам, напитывая ею каждую клеточку, пробуждая собственную магию ото сна. В этот раз превращение было больше похоже на самое первое - болезненное, жуткое. Она так срослась с телом мантикоры, что никакая магия не желала уходить на эту трансформацию. Она - человек! Яростно напомнила себе Хелль, и одним рывком ударила хвостом в стену, мгновенно превращаясь в женщину. Громкий человеческий стон боли не шёл ни в какое сравнение со звериным рыком. Ноги её не держали, она сползла по стене, не ощущая, как каменная стена царапает нежную кожу обнажённой спины. Мантикора не носит одежды, а если бы и так, то в размерах зверя Хелль могла бы и утонуть. Перед глазами всё кружилось, тело ныло, будто её долгое время избивали, но она помнила, что здесь не одна, поэтому слабо щёлкнула пальцами, облачаясь в тонкую тёмную хламиду. На задворках сознания вспыхнула мысль, что ребёнку в такой темноте, да при встрече с монстром, должно быть не менее страшно до сих пор.
- Не бойся... дитя, - хрипло, но достаточно громко сказала Хелль, с трудом вспоминая, как вообще произносить слова. Как же долго не слышала своего голоса. Она вновь щёлкнула пальцами и в воздухе под сводами пещеры протянулась лента из маленьких огненных шаров, мягко, но достаточно освещая проход. - Подойди, Тёмный... ты должен выполнить своё обещание... поделиться магией. Я слаба, но не надейся... убить ты меня не сможешь. Если я почувствую опасность, мантикора закончит то, что начала. И это не угроза, - посмотреть в сторону своих гостей у Хелль не было ни сил, ни желания. В груди ворочалось недовольство зверя, но пока она его успешно сдерживала. Если только колдун не сделает глупость... - Не стоит кидаться в меня заклятьями, не буди монстра. Тебе придётся добровольно позволить мне пить твою магию, - Хелль посмотрела на тёмного, едва дёрнув уголками губ в улыбке. - Дай мне руку, чтобы я могла встать и будь близко. Не бойся и ты, это не больно. Её тёмные глаза сверкнули в полутьме золотом, она понятия не имела будет ли ему больно, но если и будет, то эта боль не пойдёт ни в какой сравнение с ощущениями от растерзанной зверем плоти. Сейчас осталось лишь два варианта поглощения ею магии - через кровь или дыхание, но Хелль подозревала, что тёмного так же, как и её, первый вариант явно не устроит.
[nick]Hell'[/nick] [icon]http://sg.uploads.ru/dCX0V.png[/icon][sign][/sign]
Отредактировано Helen Foster (20-08-2018 01:01:17)
[AVA]https://wmpics.pics/dm-H70X.gif[/AVA]Бэй все еще бормотал, скулил, умолял, совсем уже невнятно и бессвязно, сам не понимая слов. Он все еще цеплялся за лапу чудовища, но постепенно сползал по ней вниз, не чувствуя совершенно боли в поцарапанных о шипы чудища руках, чтобы в конце концов очутиться на коленях. Вслушиваясь во все еще испуганный голос отца, разбирая не все фразы, он забыл слова "гордость" и "стыд", как и все остальные, впрочем. Не до них, когда лишь не то замешательство, не то недоумение удерживает громадного зверя от кровавой расправы.
Когда чудище зарычало, Бэлфайр почувствовал, что его сердце на миг остановилось, а дышать никак не получается. Он на бесконечно долгий миг уверился, что оно вот-вот откроет свою пасть — и сожрет их обоих, похрустывая костями и облизываясь довольно, как собака, разворошившая птичье гнездо. Но не успел Бэй судорожно попрощаться с жизнью, как его вдруг подняло в воздух, тряхнуло слишком сильно, у него даже сами собой щелкнули зубы, и отбросило так, что он успел понять — летит. А потом — падает и кубарем катится к стене, в которую отчего-то так и не врезался. Первым же делом Бэлфайр встал на четвереньки, на одно колено, пошарив руками в темноте в поисках отца. Когда поиски увенчались успехом, он вцепился в Румпельштильцхена даже крепче, чем в колючую лапу чудища секунды назад, и явно вознамерился никогда-никогда не отпускать. Словно бы только отец и держал его на грани с самой настоящей истерикой.
— Ты не ранен, папа? Не ранен? — тут же горячечно зашептал Бэй, не переставая трястись. Слишком много страха для него одного, даже если он недавно бросился в когти зверя по своей же воле, демонстрируя небывалую, наверное, смелость — никакой смелости он не ощущал, никакого героического бесстрашия, воспеваемого в сказаниях и легендах о рыцарях. А затем что-то зловеще ударило в стену и раздался такой стон, что у Бэлфайра сквозь ужас сжалось сердце: — Что это?!
Голоса, который призывал не бояться, Бэй при всем желании бы не послушал. Поняв, что кроме чудища здесь никого не было, он тут же узнал в незнакомой облаченной в черное женщине зверя, и это было даже хуже: это значило, что оно может обмануть, спрятаться в человеке. Успокаивал только мягкий свет, льющийся сверху — только в нем не было опасности, он позволял видеть. Когда женщина позвала Румпельштильцхена, Бэй лишь сильнее вздрогнул, не собираясь ни ждать в стороне, ни отставать от отца даже на самый маленький шаг.
Румпельштильцхен отлетел от мантикоры совсем неожиданно для себя и ушибся, растянувшись на жёстком каменном полу пещеры, но тут же вскочил, не обращая внимания на боль и не тратя времени на магию ради такого пустяка:
- Бэй!
Он кинулся к сыну ещё раньше, чем тот к нему – и успел взмахнуть рукой, чтобы Бэй не врезался в стену. Оказавшись рядом, схватил за руку, прикрыл собой. Облегчение и не думало приходить – ледяная рука всё ещё сжимала внутренности, и, еле сдерживая порыв закрыть голову руками и, скуля, забиться в угол, Румпельштильцхен бормотал в ответ на уверения Бэя, что всё хорошо, и поспешно осмотрел сына. Благо, Тёмный видел в темноте, пусть и такой враждебной.
Между тем, с мантикорой творилось что-то невообразимое. В ужасе Румпельштильцхен смотрел в её сторону, прижимая к себе Бэя, не понимая, что происходит, ровно до того момента, как она превратилась… в женщину.
Проклятье? Собственная её магия? Румпельштильцхен замер, не решаясь озвучить эти вопросы. Одна рука его невольно приподнялась – насколько чудовище уязвимо в человеческом обличье, не проверить ли, – и тут же опустилась. Мантикора явно подозревала, что Тёмный нападёт на неё, чтобы наверняка обезопасить себя и сына, и предупредила его. Румпельштильцхен мрачно усмехнулся. Разумеется, ему хотелось убить её – за то, что она до полусмерти напугала их с Бэем и всё ещё могла сменить милость на гнев. Вдруг они чем-то ей не угодят? Вдруг звериная натура возьмёт в ней верх над человеческой?
Пальцы его несколько раз конвульсивно сжались. Румпельштильцхен посмотрел на Бэя – никакими увещеваниями мальчика нельзя было заставить отойти назад. А ведь это Бэй спас отца – не будь рядом сына, Румпельштильцхен уже оказался бы в желудке чудовища.
Он медленно подошёл, не выпуская руки сына. Хмурясь, вгляделся в лицо женщины. В других обстоятельствах он нашёл бы её вполне привлекательной, но только не сейчас, когда она чуть его не сожрала.
- Сколько же ты магии у меня заберёшь? Она течёт во мне вместе с кровью, - Румпельштильцхен очень неохотно ронял эти слова. Его пугала мысль лишиться даже четверти своего волшебства – но похоже на то, что это единственный способ выжить для них с сыном. Не больно… Отчего-то Румпельштильцхен совсем не был в том уверен. Он сглотнул и отвёл взгляд от женщины:
- Не проще ли кормить тебя так, как я это делал, посылая заклятья в мантикору, чем… пить из меня магию напрямую?
Злить её не хотелось, но этот вопрос вырвался сам. Румпельштильцхен выдавил из себя подобие улыбки, которая мигом увяла:
- В вашем мире без магии никуда, так что я закономерно опасаюсь слишком больших потерь!
Жалкое подобие шутливого тона притом, что по лицу Румпельштильцхена было видно – он ещё не отошёл от смертельного испуга. И всё-таки он был вынужден протянуть руку к женщине-монстру – и внутренне приготовиться к чему-то очень неприятному.[icon]https://i.pinimg.com/originals/fa/c4/46/fac446f58e01d34ff746ecfd25792341.gif[/icon][nick]Rumplestiltskin[/nick][sign] [/sign]
Если Хелль и рассчитывала, что Тёмный сквозь пережитый ужас испытает хоть каплю благодарности, что его не растерзали вместе с ребёнком, то это было где-то глубоко в душе. Она же хорошо понимала, что люди по сути своей неблагодарны, а в её мире даже свет этим бесполезным чувством не страдал, что уж говорить о тёмных гостях? Да и в самом деле, ради кого Хелль не пошла на убийство? Ради сохранения этой семьи или ради себя, чтобы потом не было омерзительного, ранящего чувства, что она в угоду этим святошам стала настоящим монстром, для которого даже жизнь ребёнка не имела никакой ценности? Каждый так или иначе думал только о себе. Даже глядя на то, как мальчишка вцепился в руку отца и не отходил ни на шаг, явно переживая даже не о себе, Хелль не позволила думать по-другому.
- Ты хочешь, чтобы я вместо твоего дыхания использовала твою кровь, вскрыв вены? - в уже окрепшем голосе Хелль, проскользнули стальные нотки недовольства, она говорила всё открыто, несмотря на наличие ребёнка рядом. - Или ты не хозяин своему слову, и способен только обещать? Она слабо усмехнулась, мол, другого и не ожидала. Для спасения своей шкуры многие готовы пообещать, что угодно, а когда угроза жизни минует, начинают искать лазейки, чтобы избежать исполнения обещанного.
- Не бойся, Бэй, - повторяет она и чуть улыбается, глядя на ребёнка, который до сих пор боится её, чем неожиданно причиняет ей боль. - Я не трону тебя и твоего отца, если он сам не сделает глупую попытку избавиться от меня. Будто самой Хелль в удовольствие столетия проводить в этой пещере, страдая от болезненного голода, терзающего рассудок уже зверя, словно она испытывала наслаждение каждый раз, когда рано или поздно, но всё равно убивала. Что знал этот Тёмный о настоящих проклятьях и безвыходном положении? Он явился сюда с сыном, а значит, у него была семья. И Хелль эту семью чудом, но сохранила! А что есть у неё? Сводящее с ума одиночество, померкшие воспоминания о простой, человеческой жизни, и зависимость собственной магии и самочувствия от чужой тьмы!
- Слишком больших потерь? - свистящим шёпотом повторила она, сузив глаза, в которых вновь отразились глаза зверя. - Ты находишься в заключении в пещере, сила которой направлена на поглощение мной чужой магии. Думаешь, я единственная преграда для выхода? - она громко, по-кошачьи фырчит. - Твоя магия здесь - ничто, выйти в мир, где она что-то значит, почти невозможно, а больших потерь, Тёмный, ты только что избежал благодаря своему сыну. Всё остальное - мелочи, - Хелль берёт его за руку и рывком встаёт, привлекая его к себе вплотную, прислоняясь спиной к стене. - Я возьму столько магии, сколько мне надо, чтобы контролировать мантикору, но не настолько много, чтобы было легко в неё превратиться. Всем хочется жить, Тёмный, - тихо говорит она, с тенью тоски глядя в его глаза. - А в твоём сердце полно Тьмы, чтобы не бедствовать, поэтому отдай мне её добровольно, тебе же будет лучше. Хелль покосилась на стоящего рядом Бэя, ужу обращаясь к нему: - Будет нужно, закрой глаза, не стесняйся. И тут она вспомнила, что храбрый мальчишка вцепился в её лапу так усердно, что не мог избежать точечных, незаметных взгляду ран от шипов, которые были хоть и не настолько ядовиты, как её хвост, но всё же опасны. И только сама Хелль могла спасти ребёнка от разрушения, которое совсем скоро последует так же незаметно, как и не ощущает опасности мальчик сейчас.
Она ничего не сказала Тёмному об опасности. Ей не нужна первая магия, полная страха, чтобы помочь мальчишке. Чуть-чуть позже подойдёт и с ужасом. Хелль на секунду задержала сосредоточенный взгляд на Тёмном, а затем прикоснулась к его губам своими, делая глубокий вдох, забирая с его выдохом и магию. Чуть отстраняясь, она потянула призрачно-чёрные потоки магии, которые мягко обволакивали Хелль внутри, устраняя слабость и дрожь непривычного ей сейчас тела. Даруя спокойствие. Это был десерт, лёгкий, приятный. Теперь ей подойдёт и что потяжелее. Хелль прильнула к уху Тёмного с противоположной от Бэя стороны, заговорив совсем тихо и быстро, так, чтобы ребёнок не услышал и не испугался ещё больше: - Эта малая часть позволит мне контролировать мантикору, а теперь ты отдашь мне такую же часть магии с большей охотой, потому что твой сын поцарапался о мои шипы на лапе, они ядовиты. Спасти его могу только я, этот яд только мой, и ты дашь мне магию, которую я на него потрачу, чтобы у всех троих были силы жить дальше. Теперь мы связаны, хочешь ты того или нет, - она чуть отстранилась от него, вновь серьёзно посмотрев в глаза. Эта ситуация её ничуть не радовала и удовольствия не приносила, но не надо знать Тёмному, что у неё есть собственная магия, помимо поглощённой чужой Тьмы. Доверия между ними и не могло возникнуть за столь короткое время.
[nick]Hell'[/nick] [icon]http://sg.uploads.ru/dCX0V.png[/icon][sign][/sign]
Отредактировано Helen Foster (17-09-2018 22:50:03)
[AVA]https://wmpics.pics/dm-H70X.gif[/AVA]Бэй, как и собирался, следовал за отцом, словно привязанный, несмотря на то, что ноги двигались все еще как-то неловко и неудобно. Он уже не чувствовал всепоглощающего цепенящего ужаса, но все еще сильно боялся и смотрел на женщину с нескрываемым опасением. Чем ближе они подходили, тем явственнее чувствовалось это опасение. Достигло своего пика оно, когда бывшая чудовищная кошка заговорила о вскрытии вен. Бэлфайр невольно отступил назад, все еще не выпуская руки отца и чуть не дернув его за собой.
Женщина это явно заметила, но не разозлилась, как подумал было отчаянно кивающий Бэй, а улыбнулась и вроде бы попыталась успокоить. По крайней мере, это звучало не так ужасающе, как раньше. Он не ожидал этого: того, что чудище, которое чуть не растерзало их буквально только что, будет вести себя, как человек. А, может, она и была человеком, может, ее изменила магия, как и Румпельштильцхена. Только гораздо сильнее. Бэлфайр настолько погрузился в эту мысль, отвлекающую от жестокой реальности, что едва не пропустил мимо ушей продолжение разговора отца и незнакомки.
Лучше бы пропустил: ничего хорошего они не сказали. Вообще все было плохо: и эта пещера, и мир за ее пределами, и наверняка жуткие ритуалы, которые ему предстояло увидеть, и какая-то мантикора. Бэлфайр с трудом и не с первого раза разжал словно окоченевшие пальцы, выпуская руку отца, но все еще стоял близко. Смотрел — а как было не смотреть? — глазами, черными от страха и болезненного очарования творящейся жутью. Не как мышь на удава, но как как человек на бьющую из-под земли лаву, которая вот-вот затопит и сожжет его дом. Бэй опустил голову, не в силах больше бороться с душной тошнотой.
Когда он снова поднял взгляд, все уже кончилось. Или началось: Бэлфайр понятия не имел, что задумала женщина-кошка. Ему показалось, или послышалось, что она говорит нечто, чего ему слышать явно не надо. Бэй встревоженно подался вперед, порываясь спросить, что происходит, но не стал — вдруг помешает очередной жути и опять сделает только хуже.
Румпельштильцхену было явно не до того, чтобы испытывать благодарность к этой женщине. Ещё неизвестно, как всё обернётся и не возобладает ли над ней снова звериная натура. Так или иначе, здесь он был бессилен, сколько бы злобы в нём не поднималось при этой мысли. Он запятнал руки кровью ради того, чтобы наконец стать сильным, чтобы не он склонял голову в страхе, а другие валялись у его ног – и что? Благодаря проклятой Рул Горм, которой он с наслаждением повыдёргивал бы её стрекозиные крылья, его мощь обернулась против него же! Воистину изощрённое наказание для Тёмного, не знающего меры.
- Я всегда держу слово, - он стиснул челюсти, глаза его горели откровенной неприязнью, смешанной со страхом. – Бери, что собралась взять, - запоздало пришла мысль, что он мог бы всё-таки сделать «глупую попытку» избавиться от неё. Если бы не страх перед провалом, Румпельштильцхен пошёл бы на это. Он пошёл бы на что угодно, лишь бы не расставаться даже с частью своей магии, пожалуй, и слово бы нарушил, но… нет. Он должен думать о сыне. Разъярённая мантикора растерзает их обоих.
Румпельштильцхен напрягся всем телом, когда женщина прикоснулась губами к его губам. Таких поцелуев у него ещё не было! Он с силой упёрся кулаком в стену, подавляя мучительный стон. Тьма упиралась, из него словно бы тащили внутренности. Румпельштильцхен призвал на помощь всю свою выносливость, чтобы это терпеть; к счастью, оно быстро прекратилось. Он вздохнул с облегчением, но, как выяснилось, ещё не всё было позади.
Услышав, что Бэй незаметно, но смертельно ранен, Румпельштильцхен с ужасом посмотрел на женщину. Значит, то, как отчаянно Бэй висел на огромной лапе мантикоры, не прошло бесследно! Румпельштильцхен на мгновение прикрыл глаза. Он не должен поддаваться панике. Он достаточно уже выказал страха в этой поганой пещере! Однако он ничего не мог с собой поделать. Его губы дрожали, когда он приблизил их к лицу женщины и повторил то, что сделала она, передавая ей ещё своей магии, изо всех сил преодолевая яростное сопротивление изнутри. Это оказалось больнее, чем в первый раз. Отпрянув, Румпельштильцхен прислонился к стене, из его горла вырвалось нечто напоминающее всхлип.
- Скорее, - он вытер глаза рукавом и указал на Бэя, и только сейчас заметил, что у него самого плащ на плече порван и мантикора слегка поцарапала своими когтями и его. Румпельштильцхен перевёл взгляд на женщину, зачем-то подумал, что он даже имени её не спросил.
Румпельштильцхен постарался собраться с духом. Будь что будет.[icon]http://s5.uploads.ru/t/v7kHs.gif[/icon][sign] [/sign][nick]Rumplestiltskin[/nick]
Хелль давно отвыкла от разговоров со своими жертвами. Она понятия не имела сколько времени прошло с тех пор, как оказалась в этой тюрьме, но долгие годы полнейшего одиночества и несколько последних тёмных прошли в мареве забытья. Если первое время у неё были силы сопротивляться и наивно надеяться, что выбраться из проклятой пещеры возможно, то потом всё сменилось отчаянной жаждой и беспросветным заточением. Хелль свыклась с темнотой вокруг и тьмой внутри, но только не с подавляющей её силой пещеры. Сейчас же, когда она едва не забыла, что человек, а не зверь, судьба посылает ей этого Тёмного. Могла ли Хелль думать, что это знак судьбы? Святоши должны ответить за всё, что сделали с её семьёй и с десятками, сотнями других. Глядя на невинного ребёнка, которого они не пощадили, отправив сюда, Хелль, как никогда была уверена, что заставит каждого члена Совета, каждого Стража Света, умыться кровью из собственного разорванного горла. Они все вспомнят, что значит истинная Тьма, так или иначе, накопленная годами. Где-то на задворках сознания она понимала, что и развитие света в борьбе с Тьмой перешло на другой уровень, но она собиралась лишить их самого главного оружия - себя. Ибо без неё, те десятки тёмных рано или поздно освободились из пещеры, или легко сбежали откуда-нибудь ещё. И вполне возможно, что гость в её мире поможет ей в возмездии. Только сначала возмездие от него ждёт меня, - мрачно усмехается Хелль своим мыслям, буквально кожей ощущая его неприязнь. Она очень устала и слишком долго провела в одиночестве, чтобы по-настоящему огорчаться по этому поводу. Да и что ей его ненависть, когда её саму грызла совесть за каждого, кого она лишила жизни? И никакие мысленные увещевания, что сделала это не по своей воле, не могли облегчить тяжесть души. Он был вправе относиться к той, что едва не лишила их обоих жизни.
Хелль видела, как болезненно Тёмный расставался с магией, но ничем помочь не могла. Его Тьма, которая с трудом расставалась с ним, столь же легко уживалась в ней. То ли это влияние на неё пещеры, то ли она по своей сути была готовым сосудом для тёмной магии, но Хелль чувствовала небывалую лёгкость и настоящее осознание себя, как человека, а не зверя. Последние потоки силы, что Тёмный отдал ей добровольно, туманом застлали ей глаза, делая их полностью чёрными на несколько мгновений. Протяжный выдох, и Хелль ощущает себя вновь молодой девчонкой, у которой вся жизнь ещё впереди. Обманчивое, мимолётное чувство, но сейчас необходимое, чтобы можно было примириться с той ситуацией, в которой они все трое оказались. Взгляд на Тёмного, и Хелль чуть приподнимает бровь, замечая, что и он изменился, внешне стал обычным человеком. Но она-то знала, что в его сердце до сих пор достаточно Тьмы, чтобы колдовать и даже попытаться причинить ей вред. Бесполезная была бы затея, но это лишь факт, что обычным человеком по меркам даже её мира он до сих пор не являлся.
- Что-то есть между нами общее, Тёмный, - она изгибает губы в невесёлой усмешке, но не заостряет внимания на его слабости после передачи магии и его страхе за сына, с которым он просит её поторопиться. И Хелль в мгновение ока забывает о маге, сосредоточившись на Бэе, на расстоянии ощущая его недоверие и страх. Она понятия не имела, как нужно разговаривать с детьми. У неё не было ни братьев, ни сестёр, ни тем более собственных детей. Соседские дети для молоденькой девчонки так же не представляли особого интереса, чтобы она могла хоть чему-то научиться, поэтому полагалась только на интуицию. - Ты можешь бояться, Бэй. Это нормально. Поверь, я сама себя испугалась, когда впервые стала мантикорой, - она мягко улыбается, подходя ближе. Хелль знала, что время у неё есть до того, как действие яда станет необратимым даже для неё. Нельзя было хватать ребёнка за руки и пытаться при этом сосредоточиться на лечении. - Ты всё равно храбрый мальчик. Только ты спас себя и отца от смерти, так позволь и мне спасти тебя, - она опускается перед ним на колени так, чтобы кожей касаться земли, и аккуратно берёт его за руки. - Мои шипы на лапе, что ты так отчаянно не заметил, слишком острые, невидимые взгляду ранки нужно залечить, и это могу сделать только я. Попробуй довериться мне, если бы я хотела навредить тебе или твоему отцу, мне не нужно было бы так много говорить, поэтому постарайся не двигаться, хорошо? И Хелль закрыла глаза, взяв левую руку ребёнка. Она прислушивается к биению его сердца, к движению крови по венам, по которым уже течёт яд, и с облегчением понимает, что действительно ещё не поздно. Хелль проводит рукой вдоль всего его тела, не касаясь, будто собирает всю опасность, пробравшуюся почти в каждую клеточку тела, и гонит по венам обратно, направляя по его левой руке к предплечью, запястью, выводя через мельчайшие точки укола шипов прозрачный, как слеза, яд. Спустя несколько минут она открывает глаза, с удовлетворением замечая, как маленькие капельки зависли над его рукой. Одним движением Хелль смахивает их в стену, одобрительно улыбаясь мальчику. - Вот и всё, ты молодец. Она подбадривающе чуть сжимает его плечо, и встаёт с колен. С непривычки использования собственной магии её ведёт в сторону, но она легко прислоняется к стене рядом с Тёмным, замечая и его рану от встречи с её зверем. Молча, без извинений, просьб и разрешений, Хелль накрывает ладонью его повреждённое плечо, вновь пользуясь своей магией, а не отобранной Тьмой. Она ещё Хелль пригодится. Её рана, её лечение. Всё честно. - В расчёте, - устало произносит она, убирая тёплую руку от целого и невредимого плеча незваного гостя. [nick]Hell'[/nick] [icon]http://sg.uploads.ru/dCX0V.png[/icon][sign][/sign]
Отредактировано Helen Foster (18-09-2018 01:04:10)
[AVA]https://wmpics.pics/dm-H70X.gif[/AVA]Бэй не верил своим глазам: отец изменился. Он больше не походил на того Темного мага, про которого нормальные люди, если осмеливались, говорили, что он превращается в злобного дракона. Было ли это хорошо или плохо, безопасно ли, Бэлфайр не знал, но это явно было неприятно, а потому искорка надежды в его глазах сменилась еще большей тревогой, а уж после слов о схожести отца и женщины — растерянной недружелюбностью, которую нельзя скрыть и на которую способны разве что дети. Румпельштильцхен не имеет ничего общего с ужасной кошкой!
Подумать об этом как следует Бэй не успел, потому что "ужасная кошка" обратилась к нему. Он тут же, неловко шаркнув сначала одной, затем другой ногой, сдвинулся назад, всего на полшага — а хотелось на тысячу шагов. Голос женщины журчал ручьем, и он прекрасно знал этот тон: так успокаивали детей перед чем-нибудь очень неприятным. Бэй посмотрел на отца, не понимая, зачем всё это и отчего Румпельштильцхен с таким страхом поторапливает незнакомку. Мысль о том, что нечто опасное случилось с ним самим, даже не приходила Бэлфайру в голову.
—Зачем? — едва слышно спросил он, когда женщина заговорила о спасении, разглядывая свои подрагивающие руки и совсем не глядя на присевшую рядом спасательницу. Очень трудно было не вырвать их из пальцев — а были когти! — бывшей мантикоры, особенно не зная, что она хочет сделать. Он же просто поцарапался, как сотни раз царапался о шипы на кустах или резал пальцы об острые травинки у реки. Выслушав женщину, Бэй, естественно, и не думал доверять ей, но только и выдохнул: — Хорошо...
Он и вправду не двигался, совсем, как будто окаменел, и даже дышал через раз, осторожно. Если бы он мог, Бэй бы даже не моргал, и непрерывно бы следил за всеми манипуляциями незнакомки с настороженностью. Он ждал, что почувствует что-то плохое, но по его коже будто провели горячей тканью, и всё. Только и было странного, что маленькие капли, беззвучно улетевшие в сторону; Бэлфайр догадался, что это было нечто ядовитое. Едва только его отпустили и оставили в покое, он оказался рядом с отцом и за его исцелением следил ничуть не менее пристально, чем за собственным.
На этом всё, кажется, кончилось. Никто не пытался на них напасть, ничто не собиралось навредить, однако Бэлфайр вовсе не успокоился. Его терзал вопрос: что же будет дальше? — и он искал ответа в двух взрослых перед ним.
Румпельштильцхен сначала и не заметил, что он изменился. Всё его внимание сосредоточилось на сыне, на том, как женщина успокаивала и лечила его; она сдержала слово, избавив Бэя от яда, и по жилам Румпельштильцхена разлилось ни с чем не сравнимое облегчение. О своей царапине он вспомнил лишь тогда, когда женщина её исцелила, и Румпельштильцхен бросил на неё быстрый взгляд, однако не сказал ни слова - благодарить? за исцеление от того же, что сама натворила? Вместо этого он бросился к сыну, и, не стесняясь незнакомки, крепко его обнял. Только что он мог потерять Бэя, да и Бэй был в полушаге от того, чтобы лишиться отца.
- Бэлфайр, мальчик мой, всё будет хорошо, - сбивчиво бормотал Румпельштильцхен, откуда-то зная, что опасность, исходящая от женщины-оборотня, исчезла или же стала совсем незначительной. Должно быть, чутьё подсказывало. Чутьё Тёмного. Дрожащей рукой Румпельштильцхен погладил Бэя по плечу и только сейчас увидел, что чешуйки с его кожи исчезли. Машинально он коснулся своего лица - и понял, что бывшая мантикора выпила достаточно тьмы, чтобы вернуть Тёмному человеческий облик.
Но у него ещё была магия. Много магии оставалось - гораздо больше, чем он рассчитывал, сдаваясь на милость этой женщины.
Ну что ж. Румпельштильцхен постарался найти в случившемся положительные стороны и заодно успокоить Бэя:
- В таком виде я стану неузнаваемым, - он даже улыбнулся, хотя эта слабая неуверенная улыбка тут же исчезла. - Если нам удастся выбраться из пещеры, - он искоса посмотрел на женщину, - охотники за тёмными магами меня не узнают и по моему виду сразу не поймут, кто я такой. Кстати, мы не представились друг другу, где же мои манеры, - Румпельштильцхен глубоко вздохнул, припоминая, с какой издёвкой эту фразу когда-то говорил капитан Крюк. Жаль, не удастся теперь до него добраться. - Моё имя - Румпельштильцхен. Можно просто Румпель. Имя моего сына тебе уже известно, - как-то язык не повернулся закончить фразу небрежным словцом "дорогуша", пусть женщина больше ничем и не угрожала. - Как зовут тебя?
Она могла не опасаться - Румпельштильцхен не собирался на неё кидаться. Было очевидно, что прежде всего нужно выйти из пещеры, добраться до охотников за тёмными магами и забрать кинжал, а уж потом Румпельштильцхен посмотрит, что да как. Возможно, желания мстить этой женщине и не возникнет. Румпельштильцхен прислушивался к себе и постепенно понимал, что теперь, когда тьмы в нём стало меньше, его человечное "я" проявит себя больше.
[icon]http://s5.uploads.ru/t/v7kHs.gif[/icon][sign] [/sign][nick]Rumplestiltskin[/nick]
На самом деле последнее, что нужно было сейчас Хелль, так это благодарность. Всё, что на самом деле ей было необходимо она уже получила - чужая магия, что пробудила и свою. Женщина давно была лишена даже человеческого общения, не говоря уже про опыт какого-либо другого взаимодействия с несколькими людьми, тем более с ребёнком. В её пещеру очень давно не присылали несколько жертв, потому что с каждым годом становилось всё меньше тех, кто на самом деле обладал тёмной магией и должен был побывать здесь. Как бы ни случались общеизвестные ошибки в выборе жертв, Стражи Света, что б их молния изжарила, всегда доподлинно знали в ком течёт магия и не было ни одной ошибки, когда к Хелль отправили обычного человека. Как этого ребёнка. Она подозревала, что с самого момента её заточения, основные методы Стражей и Совета не поменялись - простые оклеветанные люди тихо были убиты или показательно казнены обычными методами через повешение или сожжение со сказками о новых способах борьбы с Тьмой, будь то особый состав верёвки, редкое дерево из которого сделана виселица или специальным образом разожжённый костёр. Лицемерные твари! Так что же случилось со Светом? Он стал по-настоящему ошибаться или прогнил, иссох, сгорел настолько, что им было всё равно, что в ребёнке нет магии и обезумевшая мантикора просто съест его? От одних только подобных мыслей Хелль хотелось броситься прямо сейчас к лазу в пещере, закончить начатое и выйти, чтобы... наделать кучу ошибок под воздействием эмоций. Нет, нельзя. Ещё неустойчива, слаба для подобных решительных действий. Пока отец и сын обнимались, успокаивая тем самым друг друга, в Хелль боролись эмоции со здравым смыслом. И это было восхитительно по сравнению с мутным, вязким полузабытьём зверя.
Ничего, она ждала, скорее всего, долгие столетия. Сейчас же осталось совсем немного и нельзя было всё испортить неосторожным словом или действием. Несмотря на то, как она вылечила и мальчишку, и Тёмного, Хелль не собиралась тут же им рассказывать про слабую, но всё же возможность выбраться из пещеры. Она не исключала возможности, что после всего, что произошло, они и глазом не моргнут, сбежав и оставив её здесь. Для надёжности не хватало бы ещё попытаться запереть её в пещере уже с другой стороны - зверь не раз чувствовал желание мага напасть на него, видел нервные, нетерпеливые движения его пальцев, хоть он и сдержался до сих пор. Доверия у Хелль к ним, как и у них к ней, не было ни капли.
- Хелль, - коротко отозвалась она, не сочтя необходимым добавлять привычную в нормальном общении, но сейчас прозвучавшую, как вежливую ложь, о приятности знакомства. - Здесь нет еды, света и даже самых простых человеческих удобств. Эта пещера предназначена для чудовища, которому ничто не нужно, кроме магии. В пещере несколько коридоров, но проявлять любопытство не советую - они везде одинаковые, но не все безопасны - могут осыпаться, создать ловушку или ещё как проявить накопленную магию. Но решать, конечно, вам, - Хелль легко пожала плечом и не стала скрывать общую картину того, в какой ситуации они оказались. Быть им нянькой и убеждать не подвергаться опасности она не собиралась. - Можно попробовать наколдовать то, что вам будет необходимо, но результат может оказаться не тем, который должен быть. Хелль старалась сосредоточиться на своей основной цели, желании, и не допускать посторонних чувств, будь то чрезмерное сочувствие к Румпелю и Бэю, или же ненавязчивое, но ощущение боли от того, что они есть друг у друга, а она беспросветно одна - всё это было лишним, сопутствующим превращению в человека за столь долгое время. И всё же Хелль не спешила отойти от стены, лишаясь опоры, не сводя спокойного, чуть усталого взгляда карих глаз с чудом выживших. Всего с десяток минут назад Хелль и подумать не могла, что такое может произойти - она прервёт поглощение магии ради кого-то.
[nick]Hell'[/nick] [icon]http://sg.uploads.ru/dCX0V.png[/icon][sign][/sign]
[AVA]https://wmpics.pics/dm-H70X.gif[/AVA]Что бы взрослые ни говорили в попытке успокоить, более-менее успокоился Бэлфайр только в объятиях отца. В конце концов все было не так плохо, как могло: их не убили, не съели, не поранили сильно, Румпельштильцхен даже приобрел тот самый облик, по которому Бэй уже успел соскучиться. Может быть, все действительно будет хорошо, как говорит отец? И неправильные рыцари их не узнают, и способ выбраться из пещеры найдется, а там и до дороги домой, прочь из этого ужасного мира, недалеко.
Однако слова женщины, у которой, как оказалось, есть имя, пошатнули его и так не самую крепкую веру в счастливое возвращение. Выход закрыт, в коридорах ловушки, а единственное, что здесь есть помимо камня, — магия, — работает не так, как должно! Это, получается, они тут умрут от голода и холода, если не осмелятся обратиться к волшебству? Или наколдуют кучу лягушек вместо пирожков. Или клубок ядовитых змей. Это было слишком ужасно, чтобы не пытаться найти выход, даже если искать опасно.
— Должен быть способ выбраться, — все-таки, наперекор намерению сидеть тихо и не мешать, вопреки недавно пережитому ужасу, Бэй влез в разговор. Да не только влез, но еще и отошел от Румпельштильцхена, подошел к Хелль и самым наглым образом поймал ее взгляд. Он и не подозревал о ее планах, ему бы в голову не пришло, что стены пещеры можно как-то разрушить, но все-таки именно кошка провела здесь уйму времени.
— Вы же здесь всё знаете. Может, ловушки можно обойти? Или ту штуку, которая закрывает вход? И если все коридоры одинаковые, и наш тоже, — Бэй повернулся и указал рукой в сторону, откуда они с отцом пришли. Или в сторону, откуда, как ему казалось, они пришли. В темноте запомнить дорогу было слишком трудно. Он снова повернулся к Хелль. — Значит, в конце каждого есть свой выход? Правильно? — с надеждой выспрашивал он у женщины, начисто игнорируя исходящую от нее опасность. — Или хоть что-нибудь!
Румпельштильцхен прекрасно понимал, что Хелль, как она себя назвала, не доверяет ни ему, ни Бэю. После того, что случилось, с её стороны было бы удивительно думать, что Румпельштильцхен не захочет избавиться от её общества при первой же возможности. И отчасти это было так. Но имелось кое-что, о чём Хелль не могла знать – кинжал, на котором всё ещё красовалось имя Тёмного. Румпельштильцхен сомневался, что сумеет добраться до него без посторонней помощи, а Бэй скорее может стать его слабостью, если рыцари схватят его и вынудят Тёмного опять сдаться под угрозой жизни его сына. Вывод: Хелль нужна, чтобы помочь вернуть кинжал, но сама она ни в коем случае не должна о нём узнать. Румпельштильцхен надеялся, что Бэй не проговорится, а шептать ему сейчас на ухо было бы… подозрительно. Хелль решит, что они сговариваются против неё. Нет, похоже, пока что придётся положиться на судьбу.
Тем временем Бэй, успокоившись, упомянул о выходе. Румпельштильцхен повернулся к Хелль, стараясь говорить увереннее:
- Мой сын прав. Здесь наверняка есть выход. Может быть, втроём мы сумеем его найти… и выбраться наружу? – В его лице и голосе не было и намёка на желание отомстить и бросить Хелль одну в пещере. Румпельштильцхен старался показать свою искренность, но, разумеется, умолчать о том, чем продиктованы его намерения – вовсе не избыточным благородством.
Ему показалось, что Хелль что-то скрывает; могло ли статься так, что выход точно был, а она по какой-либо причине умолчала об этом? Что творилось в её голове? Румпельштильцхен дорого дал бы за то, чтобы узнать её мысли. Сердце его сжималось от беспокойства: если всё так, как говорила Хелль, то Бэй в этой проклятой пещере долго не продержится. Румпельштильцхен, всё ещё будучи Тёмным, смел надеяться, что еда и прочие человеческие удобства ему не нужны, но Бэлфайр оставался четырнадцатилетним мальчишкой, простым смертным. Он погибнет от голода и жажды... Румпельштильцхен как мог спокойно произнёс:
- Уверен, мы обязательно выберемся, - но голос его всё-таки предательски дрогнул: а если Хелль ничего не скрывала? А если выхода не было? Нет, верить в худшее Румпельштильцхен не хотел. Он и так почти всю свою жизнь провёл в постоянных опасениях и страхах. Имел ведь он право надеяться на лучшее?..[icon]http://s5.uploads.ru/t/v7kHs.gif[/icon][sign] [/sign][nick]Rumplestiltskin[/nick]
Отредактировано Mr. Gold (10-04-2019 23:04:24)
Хелль смотрела на мальчишку, что потерял, кажется, весь страх перед ней, стоило заговорить о выходе. Конечно! Как теперь спасать их, так сразу к Хелль! Не было мысли, что нельзя выбраться, что она и без того сделала для них очень много. Нет! Она должна им ещё больше! Обязана спасти, они в это похоже верили! Она молча смотрела то на одного, то на второго, слушала и сильнее сжимала кулаки. Ярость зверя, которого явно пытались использовать огненный потоком скользила по венам.
- Выход? Наверняка? - повторила недоумевающе Хелль, а затем расхохоталась. Громко, от души, и соскользнув спиной по стене, опустилась, подогнув под себя колени, касаясь кожей земли. Они до омерзения сильно напоминали ей себя в самом начале её заточения. - По вашему мне так нравится это место и занятие, поэтому я ни разу не искала выход и до сих пор тут нахожусь? Или Стражи Света такие болваны, что возводили и зачаровывали эту пещеру так, чтобы оставить лазейку для осуждённых или для меня? Эта пещера не настолько огромна, чтобы я за последние столетия не обошла их несчётное количество раз! Все ответвления соединяются, образуя полукруг! На входе самая сильная защита. Считаете себя умнее всех тех, кто сложил здесь свои жизни? - презрительно спросила Хелль, силой воли унимая злость мантикоры внутри. Зверь не понимал, зачем вообще с ними объясняться? Конечно, её гости были из другого мира и считали себя сильнее, умнее, хитрее. Да, Тёмный маг был очень силён. Сродни тем, против кого и начиналась эта война. Под стать тем магам, что могли по-настоящему сражаться, а не лечь под одним заклинанием Света. Да вот только не помогла ему сила, очень быстро он оказался в этой пещере, и если бы не сын да глупая человеческая мягкость мантикоры, никто бы и не вспомнил о том, что в этот мир на часик заглянул какой-то тёмный.
И ничто не заставит Хелль прямо сейчас рассказать им о выцарапанной ею нише в стене. Ни жалость к их вере и надежде выбраться отсюда, ни собственное желание поскорее выйти из пещеры. Да, она понимала, что одной ей вряд ли удастся победить в новой войне, какой бы силой и хитростью ни обладала. Всё изменилось за стенами пещеры, Хелль так же окажется в незнакомом мире, как и её непрошенные гости. Отчего же их уверенность, что есть выход, так её выводила из себя, заставляя вновь и вновь уверять, что никакого спасения нет и они обречены? Она поджала губы, чуть прикрыв глаза. Влияние пещеры до сих пор было сильно. За столько времени эти стены не потеряли и капли своей магии, казалось бы, намертво связав с собой мантикору. Хелль имела полное право волноваться, что внутренний зверь рванёт наружу и не позволит ей выйти даже в тот лаз. Пока она не договорится или не восстановит полный контроль над мантикорой, ни звука о призрачной возможности выйти!
- Что происходит за пределами пещеры? - сухо спросила Хелль, открыв глаза. - Как сейчас выглядят Стражи? Ничего она им более объяснять не обязана. Закончить проход в стене они без неё всё равно не смогут! Магия тёмного здесь ничто. Ей придётся вспомнить о частичном превращении, а это просто так не происходит. Как бы эта идея не нравилась и Хелль, а другого выбора не было. Разве что её собственная магия? Бросаться на эксперименты прямо сейчас у неё не было желания. [nick]Hell'[/nick] [icon]http://sg.uploads.ru/dCX0V.png[/icon][sign][/sign]
Вы здесь » ONCE UPON A TIME ❖ BALLAD OF SHADOWS » БИБЛИОТЕКА ВОЛШЕБНИКА » Подарок судьбы
