Последние время дни Нины Райт были наполнены суетой. Она по-прежнему работала в баре и пела по ночам всегда, когда была необходима. На самом деле, ночная работа стала столь привычной, что девушка и не желала иного графика. Она пела ночью, приходила домой утром, отсыпалась и вставала в середине дня с тем, чтобы делать пироги и кексы и ходить по городу, записывая тех, кто чувствовал заинтересованность в поиске родных и близких. Время от времени, не занятая работой или социальной деятельностью, Нина встречалась с друзьями или помогала с чем-то ещё. Она всё реже приходила домой для чего-то иного кроме сна.
Вот и сегодня, проснувшись, она сбегала в магазин и закупилась всем, что могло понадобиться ей для готовки. Светлые крашеные волосы Нины были распущены и лишь несколько прядей заведено за голову и сцеплено заколкой. На ней были простые коричневые ботинки из тех, которые нужны для долгой и удобной ходьбы по городу или для того, чтобы быстро сбегать в магазин, находящийся напротив её дома. В мае было достаточно тепло, но иногда с моря задувал прохладный ветер, и в коричневой кожаной куртке она чувствовала себя уютней. Её светлое свободное платье, оканчивающееся чуть ниже колена, было расшито небольшими красными цветками, издалека напоминающими капли крови. Нина не была накрашена. Она планировала только сбегать до магазина, вернуться и заняться недолгой готовкой, во время которой вполне можно было успеть привести себя в порядок.
Нина уже шагнула на предпоследнюю ступеньку лестницы, оканчивающейся площадкой на две квартиры, но тут отступила, глядя на стоявшего там парня широко распахнутыми зелёными глазами. Нина не знала, как лучше поступить. Не знала этого и Рапунцель. Обе они столкнулись с Юджином в довольно сомнительных обстоятельствах, и на жизни обоих он оказал немало влияния.
Нина не злилась на Юджина за то происшествие, которое, если верить объяснениям более понимающих людей, и вовсе не происходило, а Рапунцель была больше растерянна, чем зла, но обе они следовали обещанию не встречаться. Изначально, потому что боялись за его благополучие, а после — из неуверенности, что ему так уж хочется её видеть.
И вот он стоял здесь, в одном метре от её небольшой, но уютной квартирки, где помимо самой Нины обитала самая лучшая в мире кошка.
«Он может быть здесь и по другой причине», — сообразила Рапунцель и слегка покраснела, мысленно обозвав себя дурой. Мир никогда не крутился вокруг неё, и не было никаких причин считать, что что-то вдруг переменилось.
— Здравствуй, — прервала она неловкое молчание и улыбнулась. Юджин был в её доме, на её лестничной площадке, рядом с её дверью. Казалось бы, всё было более чем очевидным, но опыт научил её, что не всё обязательно является тем, что выглядит. Опыт и Юджин.
— Ты что-то ищешь? — вежливо спросила Рапунцель. — Может, тебе что-то подсказать? — она действительно неплохо знала всех своих соседей и легко могла сообщить, кто где находится в это время. Нина всегда была общительной и охотно заводила друзей. Видимо, сказывалось её прошлое заточение в башне, когда единственным собеседником Рапунцель был хамелеоном. Сейчас она могла говорить со всеми жителями города и, пожалуй, была одной из немногих, чья судьба изменилась скорее в лучшую сторону, если сравнивать со сказкой.
Что касается Юджина, то, как говорили слухи, он встал на путь исправления и активно работал в другом баре. Нина подозревала, что на это могут влиять условия его освобождения, но Рапунцель была более наивной и полагала, что ему, наконец, надоело быть вором. Она не видела ничего плохого в работе официантом, но считала, что он заслуживает лучшего. Но, возможно, на это нужно время.

Отредактировано Nina Wright (09-07-2018 11:20:31)

Нина пыталась держать, если не сердитое, то достаточно серьёзное и отстранённое выражение на лице, но слова Юджина вызвали невольную улыбку.
— Правда? — спрашивает она, с улыбкой склоняя голову набок. — Ты случайно проходил мимо моей двери, почувствовал запах дыма и решил проверить. Так? Тогда я не буду спрашивать, что делал именно в этом доме и в этом подъезде, — Нина решительно шагнула на небольшую лестничную площадку к своей двери и зазвенела ключами. Её руки слегка дрожали, а от ударов собственного сердца она почти ничего не слышала.
Опустив взгляд, Нина заметила кое-что ещё. На пороге её дома лежала коробочка и конверт. Такой же конверт она получала неделю назад. А потом ещё раньше. И каждый раз они сопровождались приятным подарком. Нина, как певица в баре, не была обделена вниманием и охотно общалась со всеми, кто этого желал. Даже грубые и нетерпеливые люди по отношению к ней чаще всего смягчались, и получать подарки ей было не в новинку. Но теперь... теперь она надеялась, что...
Девушка слегка нахмурилась и упрямо тряхнула головой. Готель всегда говорила, что она дурочка, но до чего же трудно быть умной! Ведь, если проявить должную сознательность, выходило, что совсем необязательно именно Юджин что-то принёс и подложил ей под дверь. Ведь, если вдуматься, выходило, что это мог быть кто-то другой, а Юджин... Юджин мог...
«Украсть?» — она подняла взгляд зелёных глаз на растерянное и смущенное лицо молодого человека. Тогда, при самой первой встречи, когда Рапунцель огрела незнакомого мужчину сковородкой, его «моська» не производила на неё благоприятного впечатления. В конечном итоге она прониклась к нему симпатией совсем не за внешность. Только теперь, прожив в Сторибруке, и насмотревшись на разных парней (некоторые из которых вполне могли оказаться принцами, а другие — лягушками), Рапунцель поняла, что Юджин действительно мил и хорош собой. Только теперь на неё это как-то странно воздействовало.
Она, наконец, справилась с замком и открыла дверь.
— Пройдёшь и проверишь? — спросила девушка с лёгкой насмешкой в голосе. Она наклонилась, чтобы поднять коробочку и зашла в небольшую, но уютную и светлую квартирку. На встречу к ней тут же прибежала кошка. Нина наклонилась, чтобы погладить её и прошла в ту сторону квартирки, в которой располагалась кухня. Она поставила свои покупки на стол, распечатала конверт и пробежалась по тексту глазами. Буквы путались от волнения, в глазах словно бы застыла влага и она отложила письмо.
— Заходи! — уже настойчиво произнесла Нина, переводя дыхание. — Напою тебя чаем и угощу кексами. Я тут последнее время всех угощаю кексами. Мы с Виктором… Ты знаешь Виктора? Это такой солидный мужчина, седой, с бородой. Настоящий король! Я думаю, мой папа мог быть на него похожим, — заговорила девушка, не давая себе ни времени, ни возможности думать. В присутствии Юджина теперь ей сложно было одновременно думать, что-то делать и говорить.
Она поставила чайник на плиту и подняла полотенце с вчерашнего не слишком удавшегося кекса, который оставила для себя. Юджина хотелось угостить чем-то лучшим, но готовить при нём теперь вряд ли получилось бы. Одно его присутствие делало её неловкой, нелепой и огромной.
— Так вот… — она сожмурилась, пытаясь справиться с мыслями. — С Виктором мы пытаемся найти близких. То есть помочь местным найти родителей, друзей, любимых. Не все отзываются на этот призыв, но кое-кому он приходится ко вкусу. Ты знал, что Максимус тоже здесь? Так странно! Он не конь, он патрульный, Макс Риттер… Помнишь того парня, который?.. — девушка хотела сказать «остановил нас», но осеклась. Может, Юджину неприятно об этом вспоминать.
— А как ты? Я имею в виду проклятье, вернувшиеся воспоминания и всё такое?

Рапунцель улыбнулась. Юджину только дурачиться! Или дурачить ей голову. Возможно, для него это примерно одно и то же.
— Он и правду хороший, — согласилась Рапунцель, хотя Юджин говорил немного о другом. Девушке нравился Виктор, потому что в нём чувствовался многолетний опыт, уверенность, благородство. Ей хотелось рисовать с него картины. Возможно, даже иллюстрации к детским книгам со сказками. Только в её книге все сказки будут добрыми и у всех хороший конец.
— Чтобы стать королём, нужно родиться принцем, жениться на королеве или узурпировать власть, — произнесла вслух Рапунцель, просто чтобы не молчать. Насколько она помнила, родился Юджин сиротой. Иногда в сказках сироты тоже оказываются потерянными принцами, но для этого у них должен быть какой-то опознавательный знак: кольцо или уникальная родинка. Рапунцель на мгновение представила родинку в виде головы лошади или копыта где-то на филейной части Юджина, прыснула в кулачок и сделала вид, что ей нужно проследить за тем, как греется чайник.
— Дымом? — переспросила она. Честно говоря, даже Рапунцель не поверила в предлог, который выбрал Юджин, хотя, пожалуй, более наивной дуры не найтись во всём Сторибруке. По крайней мере, именно так говорила матушка Готель. — А ты про это... — она улыбнулась.
— История и правда вышла забавной. Я имею в виду, что она повторилась. Только там ты искал корону, которую украл из замка моих родителей... Ты знал, что я потерянная принцесса? После того, как матушка Готель вернула меня домой, я вспомнила... — она нарезала кекс, перенесла его на стол и налила чай в две большие кружки. Нина всегда любила пить чай из огромных кружек. Так его хватает на более длительное время.
«Ангел», — повторила про себя Рапунцель и покраснела. Время от времени кто-то называл её такими тёплыми прозвищами: «красавица», «дорогуша», «прелесть». Обычно они не смущали её, потому что в них не было подтекста. Или она просто его не слышала. Но слова Юджина смущали, волновали и даже ранили.
— Да, я помню, ты рассказывал о том, что сирота, и стал вором, мечтая о подвигах, — он говорил немного другое, но Рапунцель была чиста сердцем и наивна, а потому во всех историях видела больше добра, чем жадности или тщеславия.
— Я поэтому не пошла к тебе сразу. И ещё потому что... — девушка сжала губы и нахмурилась. Она не пошла к нему, потому что волновалась из-за тётушки Готель, которая всё равно могла бы потребовать посадить его в тюрьму. Она злая и вредная ведьма, и едва ли оставит её в покое. Рапунцель не пошла к нему, потому что не была уверена, что Юджину это нужно. Но теперь он здесь и, судя по всему, он приходил сюда не первый раз.
Рапунцель хотела спросить его об этом, но задала другой вопрос
— Почему не поверю? — девушка подняла взгляд зелёных глаз на Юджина. Она уселась за столом и грела руки о кружку. Ни есть, ни пить совершенно не хотелось. — Я поверю всему, что ты скажешь. Ты же знаешь.

Рапунцель улыбнулась и согласна кивнула. Она хорошо помнила, что Юджин предпочитал убегать, а не драться со стражниками и, пожалуй, даже одобряла подобный выбор. Конечно, хорошо, когда за тобой ухаживает рыцарь, смелый, сильный и воинственный, но такие часто нарываются даже на те драки, которые можно избежать, а те же стражники не виноваты в том, что им приходится ловить вора, у них просто работа такая, и Рапунцель не хотелось бы, чтобы кто-нибудь из них получил серьёзную травму.
В идеальном мире Рапунцель никто и никогда не получал травм, все жили долго и счастливо, не болели и любили друг друга. Этот мир существовал только в её фантазиях, но оказаться в нём было не сложно. Столько только расслабиться и прикрыть глаза. Это она и сделала, представляя Юджина принцем в дорогой одежде из парчи, бархата и шёлка, с большим количеством драгоценностей и, разумеется, в яркой отсвечивающей всеми цветами радуги короне! Почему-то проще всего принц Юджин представлялся ей рядом с зеркалом в комнате, где все стены завешаны его портретами.
— Я думаю, из тебя вышел бы самовлюблённый принц, — мечтательно произнесла Рапунцель, на половину прибывая в своих фантазиях. — Но, возможно, не такой уж плохой. Ты не злой, у тебя доброе сердце, а на дурные поступки тебя кидала не алчность... — произнесла она так уверенно, словно бы старалась вбить эту мысль Юджину в голову.
Принцы тоже далеко не всегда участвуют в битвах. Для этого у них есть рыцари, военачальники и стражники. Принцы помогают простому народу и наказывают тех, кто поступает худо. Принц, который жил в сиротском приюте и знал нужду, наверное, не станет обкрадывать людей поборами. Он будет заботиться о своём государстве.
— Матушка внушала мне чувство вины и пугала внешним миром. Люди то, люди сё,—- она передразнила Готель и отправила немаленький кусок кекса себе в рот. Ей было неловко вспоминать и то, насколько она верила матушке, и то, насколько она её обманывала. Себя Рапунцель принцессой почти не считала. И грустила, что ей не удалось познакомиться с настоящими родителями, грустила, что так долго слушалась её, грустила по Юджину.
— Матушка... Готель сказала мне, что ты возишься со мной только из-за короны, и когда ты уплыл, я поверила ей, — тихо проговорила Рапунцель. — Понимаешь, я всегда ей верила! Мне некому было больше верить, потому что я никого кроме неё до тебя не знала. Готель держала меня в башне, чтобы сохранить с моей помощью молодость и красоту, но за всю свою жизнь я никогда не была настолько счастлива, как в день, когда познакомилась с тобой. Это было... очень весело... — она покраснела.
До Юджина она не знала никого, если не считать Золотце — волшебника, которого все почитали злым, но с ней он обошёлся совсем неплохо, — и феи, которую Рапунцель спасла и долго удерживала у себя, потому что у неё никогда не было говорящего друга. До Юджина ей не встречалась с парнями, будь они принцами или ворами. За день в его обществе Рапунцель, разумеется, по уши влюбилась! Она влюбилась в него снова уже в Сторибруке.
— Верю, — улыбнулась Рапунцель. — Мне рассказали, что ты работаешь в баре. Я бы, может, зашла, но ты знаешь... вообще меня не очень охотно впускают в бар. Мне всё ещё нельзя пить... — и кроме того, она волновалась, как бы тётушка, по вредности своей, не упекла за это Юджина за решётку. И, хотя сейчас Рапунцель себе в этом не призналась бы, она волновалась, что Юджину встречи с ней совсем не нужны.
— Дым же не причём, так? Это ты приносил мне подарки? — спросила она с мягкой улыбкой.

— Ничего я не дурная! — немного надулась Рапунцель. Почему каждый пытается разными словами сказать ей об отсутствии здравомыслия? Что она такого сделала, чтобы заслужить подобную репутацию?! Даже Юджин! И он туда же... Видимо, надо было не только огреть его сковородкой, но и выкинуть бренное тело в окно, как советовал Паскаль. Тогда бы, видимо, дурной она не была! Будь она не дурной лежать бы ему косточками у подножия башни! А ей и дальше мариноваться в ней.
— Я не дурная, — она подняла большую чашку ко рту и повторила спокойней, но голос прозвучал глухо, словно бы из далёкой пещеры. Нина улыбнулась. — Я просто верю людям, а люди... даже если они не очень хорошие, когда веришь в них, становятся лучше. Может быть, плохих людей и вовсе не было бы на земле, если бы все немного друг другу верили.
Подозрения точат душу, как черви яблоко. Она начинает темнеть и гнить. Но даже в самом гнилом, в самом запущенном и червивом фрукте есть семена, из которых может вырасти новое дерево.
Все боялись мистера Голда, но с ней он никогда не был злым. Он показал ей чудеса в детстве, похвалил еду и ушёл, не сделав ничего дурного. Конечно, ему не было интересно ни с маленькой девочкой, ни с Ниной, какой она стала в Сторибруке, но будь он просто злым и гадким человеком, разве отсутствие интереса остановило бы его от дурного поступка?
Нина слегка съежилась от слов Юджина. Когда она думала что-то подобное сама, мысли казались ей логичными и правильными, но озвученные кем-то пугали. Если она в чём и была уверена, так это в том, что расплата ничего не меняет в прошлом.
— Не надо думать о ней плохо, — тише проговорила Нина. — Иногда я будто почти ненавижу её. И это больно. Как вспомню, сколько она меня шпыняла, как была недовольно едой, как смеялась надо мной… У меня столько обиды к ней, но, знаешь, она же не сделала мне ничего плохого. Я имею в виду, что она могла посадить меня в клетку или приковать или ещё что-то в этом роде. Но она внушила мне мысль, что я её дочь, и, мне кажется, всё-таки немного любила меня. Она бывала ласковой, когда я не говорила о том, чтобы покинуть башню, приносила мне любимые продукты, краски, отрезы ткани - всё, что я просила. Она беспокоилась и заботилась обо мне...
«Но никуда не пускала, потому что я спасала её от старости», — мысли о Готель приносили ей почти физическую боль. Нина отпустила кружку и крепко сжала руки. Иногда в ней голосом её матушки говорила другая, возможно, тёмная часть. Она говорила, что матушка Готель никогда её не любила, никогда не желала добра и заботилась не столько о ней, сколько о длинных золотых волосах, которые приносили ей молодость и красоту. Иногда она почти ненавидела её за родителей, которых не знала. Она представляла, какими ласковыми и заботливыми они были, сколько бы у неё было друзей, как бы ей было весело в детстве, но все светлые добрые воспоминания детства, вся ласка, все тёплые прикосновения у Рапунцель были от неё.
Иногда Нина хотела ненавидеть Готель, но по-прежнему любила её.
— Я бы и вовсе махнула на неё рукой, но мне нужны деньги, поэтому я немного отомщу — приберу к рукам всё своё наследство. Это будет для неё достаточным наказанием. Она любит жить в достатке, — пустым холодным голосом проговорила девушка. Нина выгонит её из дома. Всё равно жить в подобном помещении Готель одна не сможет. Это стоит денег. Ей придётся работать. И она не сможет что-то сделать Юджину.
Девушка встряхнула головой, словно бы откидывая дурные мысли, и улыбнулась.
— Но я не испугалась! Точнее, сперва было очень страшно, но интересно. Я никогда не видела других людей и в таком количестве. И они оказались добрыми и ласковыми! Они помогли нам, если помнишь, — Нина протянула свою ладошку и сжала руку Юджина. Ему было нелегко. Приходилось признаваться в неприятном. Приходилось искать путь. Но он справлялся! Говорил правду, запинаясь, останавливаясь и не хвастаясь.
Прикосновение к Юджину словно бы обожгло её, и девушка покраснела до корней волос, но руку не отняла. Это было приятное и тёплое чувство.
— Юджин, — тихо проговорила Нина. — Если бы я не застала тебя у двери, как долго ты приносил бы подарки, но не звонил мне, не приходил ко мне, не разговаривал? — сейчас она словно бы снова оказалась в той лодочке среди золотых огоньков, снова видела только его, снова любила. Она, не задумываясь, простила бы ему всё, даже если бы что-то требовало прощение! Но бывали дни, когда ей было одиноко и страшно, и ничего не уберегало её от ошибки.

Рапунцель улыбнулась. Идея о том, что это не люди хорошие, а это она делает с ними что-то такое, отчего они становятся хорошими, не казалась правильной, но была очень приятной и льстила девушке. Сама о себе она была не такого уж высокого мнения. Рапунцель понимала, что красиво поёт, вкусно готовит и хорошо выглядит. Понимала без острой убеждённости, без хвастовства и потребности доказывать это. И, тем не менее, каждый раз, когда ей приходилось демонстрировать свои таланты, что-то в душе девушки сжималось, готовое к укору, к злому слову, к неприятному комментарию.
Конечно, за это стоило винить матушку Готель, третировавшую Рапунцель на протяжении всей её не столь уж долгой жизни. Конечно, эти сомнения корнем уходят в пору, когда за каждую не слишком удачную попытку Готель награждала её насмешкой, насмешкой, которая могла быть откровенной, та могла прятаться где-то за, казалось бы, приятной похвалой.
Одной частью своего сознания Рапунцель понимала, что к чему. Понимала, что Готель нравилось над ней издеваться, что, таким образом, она возвышалась на ней, контролировала её, не давала поднять голову. Рапунцель казалось, что она понимала это какой-то частью сознания даже там, в сказочной стране, даже до того, как встретила Юджина. В противном случае, откуда в ней такая острая тяга к бегству? Но в Сторибруке, где у них хранились знания этого мира со всеми ей психологическими увёртками, Нина не сомневалась в намерениях Готель, и всё же эти манипуляции, конечно же, немного работали.
— Наверное, ты можешь думать всё, что хочешь, — тихо и ласково проговорила девушка, поправляя куда более короткие и уже крашенные волосы, — но лучше бы тебе не говорить этого вслух. Пока, по крайней мере. Думаю, со временем я справлюсь, но прямо сейчас ещё очень рано, — она улыбнулась и в этой улыбке заключалась просьба о прощении. Готель для неё во всех мирах была единственным по-настоящему близким человеком. Родителей своих Рапунцель не знала, а гостей в её башне было немного, и срок знакомства слишком коротким. Умом она понимала справедливость всех слов и обвинений, но что-то внутри всё ещё защищало Готель.
«Дурачок», — Нина посмотрела на пальцы Юджина сцепленные с её собственными. У неё на языке вертелись другие вопросы. Что если бы она посчитала, что с ними всё кончено? Что если бы отчаялась? Что если бы нашла кого-то другого? Что если бы кто-то другой — более доступный, близкий, законный — оказался рядом с Юджином?! Насколько бы хватило их эфемерных отношений, если бы появилось новое препятствие?
Она упрямо поджала губы, и на лице её появилось невероятно решительное выражение.
— Юджин, — девушка запнулась лишь на мгновение, готовясь к длинной-длинной речи о любви, о времени, которое вроде есть, но, может, и нет, о ведьмах, способных накладывать чары такой силы, что память исчезает и меняется мир, о жизни, которую нужно прожить правильно. Вместо этого, она сказала только:
— Давай жить вместе. Не думаю, что у закона и тётушки Готель будут особые основания попортить нам жить, а если и будут, давай справляться с этим вместе. 

Отредактировано Nina Wright (30-09-2018 05:14:08)