Доминик Мёрфи, будучи журналистом столь хорошим, что его вполне можно было считать детективом, легко сходился с людьми, легко находил их слабости, легко помнил все переплетения связей, но был достаточно отстранённым, чтобы в них не вляпаться. С Чеширским Котом дела обстояли не столь равнозначно. Он никогда не думал о последствиях своих действий для кого-то кроме себя самого, и легко терял связь с реальностью, но при этом неохотно терял связи с теми людьми, которые ему нравились. Чешир был убеждённым котом, полагающим, что может вернуться куда угодно, когда угодно и ему всегда будут рады. До сих пор примерно так оно и было, но даже Кот понимал, что судьбу нельзя испытывать вечно. Он очень долго бежал от ответственности и вот-вот готовился взвалить на себя, если и не весь груз, то не малую его часть.
Очнувшись от проклятия Чешир тут же вляпался в историю с феей и таинственным орешком («Прямо название сказки», — мысленно фыркнул Кот). Он увлечённо беседовал с пиратами и принцами, сновал туда-сюда, явился под не слишком ясные очи Мираны, требовал порядка, собрания, к оружию! И очень надеялся, что войны не будет. Фея заронила в его сердце зёрна сомнения. Очень простые, но от того не менее разрушительные.
«А что если Страны Чудес больше нет?» — думал Чешир, и мысль эта приводила его к идее, что воевать с Красной ему не за чем. Анастасия нравилась ему, и здесь была далека от Красной Ведьмы Страны Чудес. Не то, чтобы женщина его мечты должна быть барменом в баре, но пока они здесь и сейчас, имело ли смысл вспоминать старые обиды, перемывать старые кости, убивать старых врагов? Имело ли смысл бороться за страну, которой могло и не быть? Кто-то считал «да», Чешир считал «нет». Хотя он упрямо откладывал окончательное решение, каким оно будет, Чешир уже знал.
Принятие решение не было коньком Чеширского Кота. Как и любой другой кот, он слишком стремился быть в двух местах одновременно, сидеть на двух стульях и получать самое вкусное не из своей миски. Чешир никогда не считал, что привязывается к людям или дружит с ними так, как это принято у людей. Для него «друзья» были компанией, с которой можно провести время — день, неделю, несколько лет, — а можно и не проводить. Вот только выбор этот должен оставаться за ним и не быть окончательным.
Поменяв сторону, он потеряет компанию. Не сможет давать умные советы Королеве Миране, которая девочкой любила слушать истории о приключениях. Не сможет подшучивать над  мышкой-малышкой, которая любила читать слишком умные книжки. Не сможет болтать с Мартовским Зайцем. Возможно, Шляпник не отвернётся от него в полном смысле, потому что со Шляпником общего у Чеширского кота даже больше, чем могло бы показаться на первый взгляд, но этого мало.
«Возможно», — думал Чешир, и сколько в этой мысли было трусости! — «Только возможно нам не придётся воевать здесь и сейчас».
Не придётся воевать, не придётся принимать решения. Казалось бы, всё просто, но Чешир понимал, чувствовал, что ничего хуже, чем решения не принимать решения, нет.
Он надеялся, что если войны не будет, если Анастасия простит его, если они сойдутся, а Страна Чудес будет на месте, возможно, к моменту, когда ему придётся вернуться, что-то поменяется: Анастасия перестанет быть Кровавой Королевой или согласиться уйти с ним в другой мир, Мирана уйдёт со своими последователями в другой мир, Бармаглот исчезнет — иными словами, произойдёт что-то, из-за чего ему не придётся воевать с бывшими друзьями. Предать он мог, он уже делал это, но воевать… этого ему не хотелось.
Он собирался прийти на собрание первым и невидимым послушать настроение своих соратников, поэтому в квартире Сони появился рано. Задолго до того, как первый чудесатый позвонит ей в дверь. Он собирался подготовиться — узнать, кто что думает, чтобы было чем возражать.
Хороший план и Чешир даже последовал ему изначально. Он появился, и какое-то время терпеливо наблюдал за тем, как Соня расставляет кружки чая, поправляет вазочки, занимается иными последними приготовлениями, но потом не выдержал, оказался у неё за спиной, дунул в затылок и, когда она вздрогнула, расхохотался, появляясь от улыбки до кончиков пальцев.
— Привет, — усмехнулся Чешир. — Не против, что я без стука?

Чешир, который любил появляться, как попало, и знал, что люди не всегда реагируют на такие появления адекватно, был готов и исчезнуть, и отскочить, но малышка-Соня приобрела за годы дружбы иммунитет. Хотя дружили они, если разобраться, много лет тому назад. Гораздо дольше, чем время их знакомства в Стране Чудес.
— Ты меня обижаешь, — заявил Чешир, но даже не стал строить обиженного выражения. На его лице сияла радостная и беззаботная улыбка. Ему было приятно видеть мышку-малышку. Мышку, которая узнаёт его, знает его, правильно на него реагирует. — Не просто обижаешь, а разбиваешь мне сердце! — тут он всё же положил руку на грудь, словно бы там действительно что-то болело. Сердце у него было в порядке и билось, несмотря на радость, спокойно, а хитрые зелёные глаза успели осмотреть не только рыженькую мышку, но и стол. На столе стояли чашки, а еда в глаза как-то не бросалась.
«Почти дежавю», — подумал Чешир, представляя весёлую суету за столом, делёж чашек, ложек, пирожных, и, разумеется, чая. Жаль, что военные советы такими уж сильно весёлыми не были, и чем ближе приближался Бравный День, тем серьёзней становились лица друзей, они худели, выглядели серыми, мрачными, больными.
Чешир был совсем не против чаепития, но, скорее, в духе их знакомства, когда малышка была младше, а их дружба только зарождалась.
— Во-первых, — как ни в чём не бывало продолжил Доминик, который в прошлой жизни был Котом, умеющим колдовать, — многие любят эффектно появляться, но я не просто люблю делать это. Я делать это умею! Во-вторых, не говори так, словно бы мне нельзя прийти пораньше и поговорить с этой маленькой мышкой, — он подмигнул девушке и широко расставил руки. — Приветственные обнимашки? — лукаво поинтересовался Чешир.
— Выглядишь отлично. Почти не дуешься, почти не поправилась и даже улыбаешься. Отлично! А настроение как? — он всё ещё улыбался, но теперь взгляд его зелёных глаз казался серьёзней, глубже, может даже, настороженней. Сам он довольно легко принял тот простой факт, что последние двадцать восемь лет жизни они провели в обмане, сотворённой Злой Королевой из Зачарованного Леса. Но возраст Чешира приближался к тысячи лет, а малышка прожила под заклятием дольше, чем без него.

Отредактировано Dominique Murphy (04-09-2018 20:31:39)

Чешир выглядел очень довольным. На самом деле, он и вполовину так не нуждался в похвале, как хотел это показать, и всё же ему, как и любому другому творцу, было приятно, когда его таланты признавались. И можно ли его за это винить? Немного тщеславия и гордыни не вредило ещё ни одному коту, а искренняя радость, с которой так охотно делилась Соня, буквально грела его сердце.
Он крепко обнял её, вдыхая знакомый аромат, в который примешивались запахи этого мира. Не самые приятные, но вполне привычные. Как и Соня, Чешир скучал по старым временам, по чаепитиям, смеху, рассказам. Даже по неприятностям, в которые так любила влипать маленькая мышка, называя их приключениями.
Улыбка Кота смягчилась, стала чуть более искренней и потому грустной. Он привязывался к людям, хотя и не любил этого признавать. Привязывался, хотя и не ко всем. И знал, что именно от таких близких людей потом будет тяжелее всего услышать едкое слово «предатель».
— Мышка Соня, — проговорил Чешир, чуть отстранившись, взяв её лицо в свои руки и внимательно его рассмотрев. — Приятно знать, что хоть что-то в этом мире не меняется.
Ещё приятней было слышать мысли, довольно похожие на его собственные. Не совсем такие же, не одинаковые, но с одной природой.
— Сложно сказать, — признался Чешир, неопределённо пожав плечами. Желание ребячится, воровать конфеты и печенье, тут же есть их или подкармливать Соню, куда-то улетучилось. Он, кажется, понимал о каких личностях идёт речь.
— Во-первых, если тебе интересен этот факт, меня действительно когда-то очень и очень давно звали Домиником, так что здесь я всего лишь вернул себе имя, — он пожал плечами. Чешир мог бы добавить, что не считает это имя счастливым. Судя по всему, всё обстояло совсем наоборот. Именно с этим именем он предал своего короля много-много лет назад. Именно под этим именем его заклеймили предателем. И хотя Чеширский Кот никогда ничего не обещал и не давал никаких обязательств, он понимал, что для людей всё будет выглядеть иначе. И хотя Чеширский Кот старался держаться от всех на расстоянии, он понимал, что ему это неприятно.
— Во-вторых, владеть газетой не так уж плохо. Я всегда в курсе последних новостей и мне это нравится. Но вот жить здесь, — он сморщился. — Маленький городок, где половине известных мне колдунов и ведьм я перебежал когда-то дорогу, не вызывает у меня ощущение уютной коробочки, в которую так и хочется забраться. Я бы с удовольствием сбежал отсюда, Соня, если говорить совсем откровенно, но вряд ли на совете пойдёт речь об этом.
Старая вражда, по его мнению, значила меньше нынешних проблем, но Чешир понимал, что сам он слишком пристрастен или, наоборот, слишком беспристрастен, чтобы верно судить о чувствах и отношениях остальных.
— У меня в газете работает Герцогиня. Из неё так себе секретарша, но я как-то свыкся. А ты, насколько я помню, работаешь вместе с Брандашмыгом и Анастасией, — на имени последней у Чеширского Кота странно ёкнуло сердце. Он никогда не был на стороне Красной, но на протяжении лет поддерживал какие-то отношения с ней. Он поддерживал с ней отношения до стычки с Кромешником и именно из-за Кромешника, из-за того, что она воспользовалась его историей, Чешир с ней рассорился. Ему никогда не нравилось быть обманутым. Никакому лжецу не нравится, когда его обманывают. Но Анастасия — эта Красная страшная женщина, — смогла его обмануть.
— И как ты?.. — он пристально посмотрел в глаза Сони, не договаривая вопрос. Как ты справляешься? Как ты к ним относишься? Как ты сможешь воевать с ними? Соня может выбрать любой вопрос и ответить на него.

— Мне тоже, милая. Мне тоже, — Чешир весело рассмеялся. Годы шли. Если учитывать проклятие, довольно долгие годы. Но Соня оставалась той самый мышкой-малышкой, которую он встретил под большим раскидистым деревом с магической книжкой. Такая же непосредственная, добрая и говорящая обо всем без умолку.
Ему нравилось слушать болтовню Сони. Рядом с ней не возникало потребности говорить глупости или жестокости только, чтобы задавить неловкую тишину или шокировать. Соня всегда была открыта чудесам этого мира и легко удивлялась без искусственных усилий. Она радовалась историям, внимала истинам и даже кивала на редкие нравоучения, которые входили в одно её очаровательное ушко, чтобы тут же выскочить через другое.
— Можешь называть меня, как тебе удобно, — позволил чародей, который здесь в этом мире был всего лишь журналистом.
Чешир позволил себя провести, куда следует, и устроить на диване. Он тут же развалился на нём так, словно бы не просто бывал тут каждый день! Словно бы это его диван, словно бы он жил здесь, а Сони разрешил бывать лишь время от времени. Он развалился, закинул одну ногу на другую и игриво щёлкнул девушку по носу.
Чешир не пробовал погладить кота. На самом деле, когда превращаешься в животное или превращаешься из животного, определённую связь со зверьём своего вида сохраняешь. Эта глубинная связь, не обязательно позволяющая управлять или читать мысли, но понимать.
— Коты ревнивы и эгоистичны. Они всегда плохо относятся к тем, кому хозяин отдаёт предпочтение, потому что справедливо полагают, что этот человек ворует время и внимание, принадлежащие им, — Чешир слегка сощурил зелёные глаза, гадая, как часто бывает тут Мэтт, и как много внимания Сони принадлежит ему. Он тоже время от времени ревновал свою мышку-малышку. И делал это так же, как кот: где-то зашипел, где-то укусил, где-то сделал иную гадость, за которой не стояло никакого особого умысла.
Чешир невольно сморщился от упоминания Бармаглота, но тут же, впервые об этом задумавшись, осознал, что здесь ничего не имеет против него. Чешир не любил драконов в Стране Чудес, потому что они разрушили мир, в котором он жил и который был ему дорог, но в Сторибруке от них пока вреда не было. Впрочем, даже если было бы, Чешир не чувствовал в себе желание так уж рьяно защищать этот городок.
Страна Чудес была его родиной, и её существование Чешир связывал со своим. Он не думал, что погибнет, если что-то произойдёт с его миром, но ему нравилось туда возвращаться. Ему нравились люди, которые её населяли — смешные, добрые, безумные. Нравился сюрреалистический пейзаж местности с огромными растениями, нелепыми постройками и карточными войнами. Его мир был безумным, но в этом безумии Чешир чувствовал себя на своём месте.
А здесь… Здесь он как элемент современного искусства — нелепого коллажа из фотографий, газетных вырезок и мазков джема. Что-то такое, что не вызывает восхищения, но на некоторое время приковывает взгляд.
— Совет нужен, — произнёс он тихо и серьёзно. — Нужен хотя бы для того, чтобы определиться, хотим ли мы воевать здесь и сейчас, или отложим этот вопрос до того, как вернёмся домой. Если, конечно, вернёмся, — Чешир нахмурился. Если Страна Чудес для него навсегда потеряна, он не хотел бы терять тех, кто был ему дорог, к кому он испытывал привязанность. Именно поэтому Чешир собирался всеми силами предотвратить войну, которая могла бы продолжиться в Сторибруке. Предотвратить её в Стране Чудес не представлялось ему возможным, но в Сторибруке всё так перемешалось, что был шанс.
— Тут две стороны, Сони. Я не вижу никакого смысла воевать с Анастасией, у которой тут нет власти сжигать деревни и рубить головы, но... Но если оставить всё, как есть, потом будет сложно. Сейчас уже сложно, но потом будет ещё сложнее. К тому же между Анастасией и многими повстанцами лежит кровь. Едва ли так уж легко переступить через неё, — Чешир вновь протянул руку к девушке, но теперь не для того, чтобы игриво щёлкнуть по носу, или дёрнуть за прядь волос. Вместо этого он погладил её по щеке. — И всё же можно попытаться.

Чешир задумался. Многие его поступки опирались на одну простую истину, которой заразила фея. Мысль, настойчиво твердящая о гибели мира, в котором Чешир родился. Эта мысль злила его, опустошала, наполняла тоской и жаждой найти дом. Возможно, не тот самый, в котором он жил большую часть времени с момента своего рождения, но хоть какой-то. В конце концов, что такое дом? Всего лишь место, в которое хотелось бы вернуться. Сюда Чеширу не только не хотелось возвращаться. Здесь он не хотел даже находиться. Здесь ему было скучно, тошно, мало места. Здесь его время от времени одолевала паника. Отсюда ему хотелось убежать куда угодно.
На языке Чешира крутилось несколько недобрых шуток и хорошо продуманная ложь. Он мог бы сказать: «Конечно, сладенькая, со Страной Чудес всё в порядке и вскоре мы сможем вернуться домой, чтобы снова резать друг друга на маленькие кусочки». Вместо этого он пожал плечами.
— Не знаю, сладенькая, - признался Кот. — Наверное, никто не знает, кроме Реджины, но, возможно, даже она не знает достаточно точно. Понимаешь? Она знает только о своём намерении. Возможно, ей не хотелось, чтобы сказочным персонажам было куда возвращаться. Возможно, ей не хотелось оставлять шанс победить себя, — в конце концов, разве будет победой её смерть, если в итоге им всё равно будет некуда возвращаться? Чешир полагал, что нет. И судя по тому, что Реджину до сих пор не линчевали, многие полагали также.
«Или боялись», — Чешир не исключал подобного варианта. Сам он не то, чтобы боялся, но привычка быть защищённым от магии, была в нём слишком велика, чтобы ломануться против Злой Королевы без защиты.
— Волшебство такой силы, которая вкраивает один мир в другой, едва ли его можно контролировать полностью. Даже если она объявит, что уничтожила все миры, остаётся шанс, что это неправда.
Он не сказал так же о другом своём опасении. Чеширский кот всегда отличался отменным инстинктом самосохранения. Он боялся, что мир, в котором все они жили и жили более-менее мирно, схлопнется. Он боялся снова потерять память и стать ещё одним безликим членом местного общества. Он боялся умереть без магии.
Однако едва это та тема, которую стоит поднимать с маленькими мышками. По крайней мере, в нынешней ситуации, когда хватало и других проблем.
— Тебе она нравилась здесь, не так ли? Тебе она нравится здесь, — Чешир лукаво улыбнулся. Ещё одна правда, о которой он пока не был готов говорить, заключалась в том, что ему Кровавая Ведьма нравилась даже там. Он любил и её красоту, и вздорный характер, и решительность. Он видел в ней королеву, хотя ему и не нравились её методы. По крайней мере, не всему ему. Весь он протестовал и против огня, и против жертв, и против драконов. Но одной части его, сильной части, глубокой, нравилась даже та Красная Ведьма, которая сжигала деревни с помощью драконьего огня. Нравилась, потому что Анастасия брала, что хотела, и добавилась этого любыми средствами. Разве это не вызывает восхищения?
— Всё в порядке? — он озабоченно посмотрел на мышку, внезапно залившуюся краской и вновь, с едва заметным лукавством в глазах, коснулся её щеки. — Ты часом не заболела? Весной легко повестись на обманчиво тёплое солнышко, — Чешир сокрушённо покачал головой.
Для него Соня была маленьким протеже, которого интересно поддразнивать. Ему нравились восхищённые взгляды, которая бросала на него малышка, нравилось, как она время от времени влюблялась в него. На взгляд Чешира, эта влюблённость была сродни  влюблённости девочки-фаната в рок-музыканта или актёра, и всё же она льстила его самолюбию, как льстила его самолюбию мысль, что Мэтт имеет какие-то шансы только потому, что некий чародей любит свою мышку только как маленького и смышленого друга.
— Да, вероятно они подойдут с минуты на минуту, — согласился Чешир. — Давай я помогу тебе всё здесь устроить. Как ты на это смотришь?