– Раз-зумеется, всю, – лаконично и беспредельно невозмутимо ответил Кромешник, осушив очередную порцию текилы; не привыкший к подобному, организм его поддавался алкоголю быстро, и это уже отразилось на речи, все менее внятной. Он не стал уточнять детали вроде той, что он собирался вовсе не заточать душу в классическом смысле, ибо одушевленный, тем более очеловеченный, костюм был ему вовсе ни к чему. Меж тем что женщина, что призрак при таких обсуждениях с завидной синхронностью дернулись, но обоих крепче самых прочных цепей сковал, лучше любых кляпов заткнул леденящий ужас. Темный дух давно уже убедился, что страх был одним из наиболее удачных и полезных его приобретений. В те моменты, когда не касался его самого.
– И не только это, – продолжил Повелитель Кошмаров, и в его голосе проскользнула обманчивая, ненормальная мягкость. Мягкость, которая стократ хуже любого его злобного шипения, обратилась влиянием, невидимым, почти неощутимым, прокрадывающимся мимо сознания, заставила белую от страха плененную женщину успокоиться, затем умиротвориться так, что кошмары тихо подвели ее, отпустили и... Несчастная и не вздумала бежать, покорно опустив руки. Тьма могла отнюдь не только пугать и сводить с ума, однако убедиться в этом удавалось немногим, а почувствовать на личном опыте – практически никому из живых. Какое из извращений над людской природой, моралью и порядком вещей скрывалось под столь многообещающими фразой и действиями, оставалось тайной недолго.
На глаз сложно было бы определить, что сталось с пленницей, но ни ведьму, ни духа, ни кошмаров она как будто не замечала, а в ее влажных от непролитых слез глазах светилось особое отстраненное выражение тепла и привязанности. Может быть, она, как и Хелен недавно, вспоминала свою семью, если у нее была семья, может быть, где-то в своем воображении гладила любимого кота, а может быть, возилась с соседскими детишками – присутствующим знать это было не дано. Темного духа такие мелочи и вовсе ничуть не волновали. Все, что ему было нужно – прикосновение, простейший контакт, мимолетная связь. Женщина, взяв протянутую руку, обеспечила его всем необходимым. И подписала себе смертный приговор. Впрочем, обречена она была еще в тот момент, как ее воля не выдержала, слишком легко проломилась под натиском страха. У нее не хватило сил сопротивляться даже грубому, плохо подготовленному и оттого не лучшему удару, перед более древней и опасной силой она была беззащитна. С точки зрения собравшихся темных тварей, столь беспомощное создание и капли жалости не стоило. Точку зрения Хелен они игнорировали. Вмешиваться в происходящее, как какому-нибудь оголтелому герою, ей было не с руки.
Казалось бы, и не произошло ничего странного. Не сотворилась никакая зловещая чертовщина, не шелохнулась окружающая тьма, даже одинокая, отрезанная от своей «стихии», лампочка под потолком не замерцала. Все самое жуткое всегда случается просто, почти незаметно. Так же, как осела на пол случайная ничем не примечательная женщина, попавшая не в то место не в то время. Она не выглядела замученной, больной или испуганной, но не выглядела и спящей; определенно была мертва, но никаких признаков явления еще одного призрака не было. С этого момента Кромешника она больше не интересовала. Он сжал и разжал пальцы обеих рук, подвигал плечами, проверяя, все ли в порядке с его телом, и вернулся к делам насущным. Теперь, согревшись чужим теплом, он выглядел чуть менее паршиво, чем раньше, и даже озаботился попыткой стереть кровь с лица по-пьяному неаккуратным движением.
– Нужен упор на прочность, для долгих битв это не подходит, – Кромешник продемонстрировал дыры на только что снятом пиджаке. Отчего-то он ничуть не сомневался, что долгие битвы ему предстоят. Это светлый и темный духи способны быстро выяснить, кто на этот раз проиграл больше, а вот с Хранителями приходится возиться подольше, они обладают прескверным свойством отвлекать и лезть под руку. К сомнительному счастью, недавнее столкновение подарило Кромешнику уйму полезной информации. Века войны, в которой он участвовал отнюдь не только кошмарьими силами, многому его научили, но раньше он не был столь уверен в своих способностях противостоять свету. Теперь же, пусть положение его было прескверно, темный дух мог полагать, что одолеет собрата, пусть эта весть, как ни странно, не вызывала восторга. Даже без перевеса в силе, даже днем, на чужом поле, за счет безумной ярости, сплетенной с умением – лишь бы только никто не мешал. – Мне нужно держать это тело в живых как можно дольше, а свет… С ним я справлюсь. Надо что-то сделать с молниями. Человеческие тела слишком неповоротливы, чтобы уклоняться от них.
Вполне себе монотонно перечисляя, что им предстоит сделать, Повелитель Кошмаров ничтоже сумняшеся раздевался, предчувствуя, что магия подгоревшего костюма совсем скоро сойдет с ума. Никакого стеснения темный дух, разумеется, не чувствовал, и на Хелен поглядывал лишь для того, чтобы убедиться, что она слушает. Гораздо больше он был увлечен разглядыванием и оценкой физических повреждений, как бы тому не мешал шум в голове. Как оказалось, принесенные в жертву люди от ожогов все ж не спасают, однако на это Кромешник и не рассчитывал. Постучав ногтем по участку совершенно нестрашно-белой, сгоревшей напрочь вместе с нервными окончаниями, кожи, он взглянул на призрака и задумчиво изрек: – Как у тебя с целительством. Хелен?
