К вечеру дома стало совсем невозможно находиться. Стены давили, по-прежнему мерещились пятна крови, хотя, казалось, бы от них не осталось и следа, но стоило на мгновение закрыть глаза, как старшие картины вновь и вновь всплывали перед глазами. Ким казалось, что она медленно сходит с ума, и если ничего не предпринять, то вскоре хранительнице самое место будет в психиатрическом отделении. Она бы и сейчас не сопротивлялась, если бы её решили закрыть, там лучше, чем в гнетущей тишине квартиры. Даже в Аду лучше, чем в собственной квартире, которая ещё недавно устраивала во всём.
Фея помнила, как давала себе зарок больше никогда не пить. Та ночь, когда она, перебрав в баре, заявилась к Кромешнику, ещё хранилась в памяти. Все детали так и не удалось вспомнить, но того, что вспомнилось, хватало, чтобы долгое время не смотреть в сторону алкоголя. Но обещание себе она давала до того, как осознала, какую ошибку совершает давая шанс тому, кто его не заслуживает. Теперь его смерть на её совести и из-за него ей плохо и больно и из-за него ей теперь долго будут сниться кошмары, если она сможет заснуть хотя бы ненадолго. Пока все попытки поспать заканчивались полным провалом.
Ожидаемо спиртного в доме не нашлось, даже самого слабого. Избавилась от всего, что хоть как-то могло толкнуть  на приключения. Теперь жалела. Она не знала, чем ещё заглушить боль, кроме спиртного. Единственное известное лекарство, и как назло именно его нет.
От похода в бар Ким отказалась сразу. Толпу людей сейчас она переносит ещё хуже, чем одиночество. Идти в магазин, а после возвращаться сюда, тоже не хотелось. Снова будет вспоминать и искать пятый угол, чтобы спастись от кошмара. И самого странного, не от того, которого увидела, очнувшись вчера, а когда-то наивно думала, что нет ничего удачнее кошмаров Кромешника. 
Ким особо не осознавала, когда собиралась, куда пойдёт. В сознании настойчиво крутилась мысль отправиться к Нику. Он не прогонит, она это точно знала, а если не знала, то чувствовала. А ещё у старого разбойника точно должны быть запаса алкоголя.
Фея улыбнулась Не повезло детям с Хранителями. Один Хранитель любит выпить, другая - расклеилась так, что не знала, как себя собрать снова и все чаще склонялась к тому, что и не получится.
Странно как-то вышло. Злая королева наложила проклятье, чтобы сказочный мир почувствовал на себе, что значит быть несчастными. Кимберли не могла сказать, что под проклятием была так сильно несчастна. Куда несчастнее она стала, когда память вернулась, разрушив то, что бережно хранилось.
К Нику девушка не пошла пешком, а вызвала такси. Не хотелось, чтобы её видели подавленной, а нет никаких гарантий, что где-нибудь по дороге ей не захочется разреветься. В последнее время это состояние её не покидало, а потому не удивилась бы. Странно, что в машине сдержалась.
Когда стучала в дверь, Ким чувствовала себя неуютно. Вряд ли кто-то из Хранителей предполагал, что увидит фею в разбитом состоянии. И вот оно, свершилось. Дверь открывается, а первое, что произносит:
- Есть выпить?
Ни приветствия, ни каких-либо иных вопросов, словно её ничего и не волновало. Впрочем, не исключено, что её и правда на данный момент волнует очень узкий круг проблем, в который входит смерть человека и собственные неудачи.

Ник понимал с полуслова. Это опыт прожитых лет или врожденная способность, но сейчас Ким была благодарна, что её вопрос не встретили длинной лекцией о вреде алкоголя. Забавно такую было бы послушать от Северянина с его любовью к выпивке.
Ким обхватила себя руками, опустив голову. Ей все равно, что пить, хоть воду из-под крана, она вряд ли заметит. Чувствует себя так, будто пропустили через мясорубку, а после попытались собрать снова. Не вышло. Ни одна часть тела не встала на своё место. Фея чувствовала себя не на своём месте. Когда она была на своём - смертей не было.
Хариш мёртв, - прозвучало тихо, но этого хватило, чтобы Ким снова зашлась в рыданиях, прислонившись лбом к плечу Ника. Впервые, после возвращения от Кромешника, она сказала это вслух. Наверное, стоило бы добавить, что смерть - не единственная причина разбитого состояния, но ком в горле не даёт больше проронить ни слова.
Она изо всех сил пыталась держать себя в руках. Не справлялась. Моральные силы закончились где-то на этапе выбора, остальное попросту сломало. Нужно было как-то выбираться из всего этого дерьма, но она и представить не могла, как именно, только больше погружалась в пучину отчаяния.
- Прости, я… - девушка всхлипнула, так и не продолжив. Она не знала, как все объяснить и нужно ли это. Мысли разбегались, горло болело и хотелось просто помолчать. И забыться. Кажется, она как раз этим и пришла к старому другу.
Взгляд скользнул по стакану. Ник что-то говорил про бренди.
Фея опустошила стакан одним глотком. Горло обожгло. Непривыкшая к столь крепким напиткам, Ким закашлялась. И надо было ей посягнуть именно на стакан бывшего разбойника, а не попросить что-то более подходящее для девушки. Впрочем, какая разница, если результатом будет долгожданный покой.

Вся выдержка некогда воительницы канула в Лету. Последние её остатки сгорали с вопросами Ника, возвращающиеся в памяти к недавнему прошлому. Больше никаких усилий, чтобы хоть как-то сдержать поток слез. Пережитое давило на печи бетонной плитой, и хуже всего, фея толком не понимала, как со всем этим жить дальше.
Ник говорил, что лучше выговориться. Наверное, и правда было бы лучше, если бы фея знала с чего начать. С далекого прошлого, когда только все началось? Или со злополучного похищения, которое перевернуло все вверх дном? Или наиглупейшего решения в своей жизни довериться человеку, который этого не заслуживал?
С тяжёлым вздохом Тусиана опустил голову на стол, спрятав лицо в кольце рук и едва не столкнув на пол наполненный бокал, издав звук, больше похожий на скулеж.
- Ты же знаешь, что Хариш убил моих родителей? - спросила Ким, спустя пару минут, склонив голову на бок, чтобы видеть Ника. - С тех пор мы не виделись, но проклятье нас соединило, - девушка поморщилась от неприятных воспоминаний, но нашла в себе силы продолжить. - После того, как память вернулась… - фея запнулась. Слово "похитил" категорически отказывалось ложиться на язык. - Мы встретились. Я думала, он захочет возобновить войну, но он предложил совершенно другое. Он сказал, что войны не будет, если я вернусь к нему и помогу избавиться от проклятья, наложенного летуниями.
Фея почувствовала, как горло сжимает спазм. Воспоминания о том разговоре и, казалось бы, искреннем желании Хариша начать сначала причиняли боль. Говорить об этом было непросто, и Кимберли опустила многие детали разговора, не считая их важными. В конце концов, чтобы не говорил Хариш, а все сводилось к эгоистичному желанию вернуть себе человечность, которой у него никогда не было. Предыстория нужна была лишь для того, чтобы вызвать жалость у наивной феи.
Какой же надо быть дурой, чтобы поверить такому человеку, как Хариш!
- И я согласилась, - выдавила из себя Ким. Признаваться в собственной глупости хотелось меньше всего, но и отрицать это не имело смысло. Все уже случилось, ничего не изменить и осталось только как-то принять последствия. Пока не получалось. - Я хотела помочь ему, думала, смогу полюбить так, как было под проклятьем, но не выдержала, - фея снова замолчала. Снова пауза. Говорить о смерти Хариша ещё сложнее, и Ким кусала губы, собираясь с мыслями. Взгляд упал на бокал с алкоголем. Она не видела, что налил Ник, да и вряд ли хотела знать. Провела по ободку пальцем, но так и не выпила. - Когда я ему сказала, что хочу уйти, он попытался меня убить. И у него бы получилось, если бы не кошмар Кромешника. Он меня спас.
Последние слова прозвучали как-то совсем буднично. Летуния не смотрела на Ника, не видела его реакции. Как зачарованная, продолжала водить пальцем по ободку бокала, мыслями находясь далеко от друга, от его дома, в прошлом, которое стоило бы забыть, если бы это было возможно.
- Ну всё, можешь теперь говорить, какая я дура, что поверила ему, - горько усмехнувшись, добавила хранительница.

Стоило ли удивляться тому, что Ник не мог так просто поверить в доброту Кромешника? Он не знал всего того, что знала фея и тем более не чувствовал. Это и хорошо. Было бы странно, если бы Николас испытывал симпатию к тёмному духу. Хотя бы симпатию, не говоря о всепоглощающей любви, лишившей покоя и сна.
Перед тем, как ответить, фея всё-таки отпила из бокала, забыв, что там не вода. Ей просто захотелось смочить горло.
- Да, - неуверенно ответила она другу. - Если быть точнее, спас кошмар, Кромешник сам вряд ли бы пришёл.
Или пришёл бы? Только бы знать, что им движет и на что готов? Или нет, лучше не знать. Да и сама же обещала оставить его в покое. Пообещать было легко, а выбросить из головы мысли о нём - не получается до сих пор.
- Он не такое зло, каким ты его считаешь. Он лучше, чем мы все думали.
Она не задумывалась, насколько её слова могут звучать странно для Хранителя. Всё также, не поднимая глаз на Ника, она не спеша опустошала бокал. Мысли в голове путались, но она считала, что должна сказать; должна рассказать друзьям, что Кромешник не зло во плоти.
- Ты и представить не можешь, сколько у него было возможностей убить меня, но он этого не сделал.  И, возможно, не сделает. Он приставил ко мне кошмара, чтобы защищать. Я от этого не в восторге, но это похоже… на заботу, - фея улыбнулась. Раньше она не думала, что приставленный кошмар - это проявление заботы. Она вообще в последнее время думала крайне мало, либо думала совсем не о том, о чём нужно было. Все её мысли крутились вокруг тёмного духа, при этом фея умудрялась упускать такое количество важного, что невольно запутывала себя ещё больше и уже ни в чём, абсолютно ни в чём не была уверена. 
- Кошмара больше нет, - словно желая успокоить Ника, добавила Кимберли, но не стала говорить, что в общем-то не была бы против, если бы Кромешник её не послушал и оставил кошмара. Так она хотя бы знала бы, что её судьба ему не безразлична.
Глупо! Очень глупо! И как перестать быть такой дурой?

Ник не верил. Будь у феи не так тоскливо на душе она непременно бы улыбнулась тому, как вытянулось лицо друга от её слов. Окажись она на месте Северянина, вероятно, не поверила бы тоже, но за её словами стояли не чьи-то рассказы, а то, что она видела своими глазами и чувствовала сердцем, которое, согласно заветом летуний, не должно быть таким ранимым и воспринимать любовь как нечто, способное превратить жизнь в тягостное существование. И уж тем более не летунии заявляться к давнему другу затем, чтобы поделиться тем, что её гложет, заливая печаль алкоголем.
В глубине души Ким понимала, что должна остановиться. Нужно перестать рассказывать о Кромешнике то, чем бы он сам не хотел делиться с другими, но голос разума заглушался отчаянием и болью. Фея бы уже и не вспомнила, когда последний раз прислушивалась к доводам рассудка. Всё вина проклятого города. Он делает людей несчастными даже сейчас, когда проклятье рухнуло.
На первый вопрос Ника фея так и не ответила, на второй - едва заметно дёрнула головой, услышав прозвище, которым в прошлым с радостью называли тёмного все Хранители. Теперь оно было неприятно.
- Не называй его так, пожалуйста, - настойчиво попросила Кимберли.  Она не хотела слышать ничего дурного в адрес Кромешника, чем бы он не занимался в прошлом. Для неё всё изменилось, осталось только это донести до Хранителей, которые вряд ли её поймут.
- Нет, - фея отвечала коротко, наполняя бокал бренди. - Нет, - повторила она, уверенная, что спасение не было случайностью.
Она не спешила с ответом, делая один глоток, затем второй и третий, уплывая воспоминаниями в тот злополучный день.
- Спасение не было случайным. Кошмар появился, когда мне грозила опасность, и сражался вместо меня. Он мог остаться в стороне, если бы хотел. 
А после был визит к Кромешнику и поцелуй.
Фея неосознанно коснулась пальцами губ. Она не стала говорить Нику о поцелуе, как и о том облегчении, которое увидела в глазах Повелителя Кошмаров в момент встречи. Это было не тем, чем она хотела делиться, но оба момента невольно вызывали улыбку.
- Я понимаю, как тебе сложно поверить в то, что я говорю, но я видела его другим. Боже, я… - Тусиана спрятала лицо в ладонях. Говорить становилось сложнее, алкоголь действовал быстрее, чем она хотела. Да и стоило ли этому удивляться? Из-за всего пережитого аппетита не было совершенно и она бы вряд ли вспомнила, когда в последний раз ела нормально.
- Просто поверь мне, - фея бросила попытку и дальше подбирать слова. Она просто хотела, чтобы ей поверили. Уже едва ли понимала, зачем ей это нужно, но очень этого желала.

- Может, у него были причины, чтобы стать таким, - насупилась фея, категорически не желая соглашаться с Ником. Впрочем, разумом она понимала, что он прав, но сердце убеждало в обратном. Память подбросила свою ложку дегтя, напомнив о злополучном разговоре в Подземелье, когда тёмный поведал о причинах войны, а светлый в свою очередь ничего отрицать не стал. Тогда, при разговоре с Луноликим, Тусиана приняла то, что иного выбора у светлого не было, но иза-за вспыхнувшей обиды готова была признать правоту Повелителя Кошмаров. Однако это не значило, что злость и обиду стоило выливать на друга.

- Прости, - попыталась фея загладить вину за короткую вспышку гнева. Стыдливо опустила взгляд, боясь реакции Северянина, и спрятала руки в карманы куртки, внутренне сжавшись, вздрогнув от его вопроса.

- Нет, - резко ответила Кимебрли и дёрнулась назад, испуганно посмотрев на Ника. - Да, - тихо призналась она, опустив плечи и прикрыв глаза. - Да, я люблю его. Понимаю, как это звучит после всего, что было, но ничего не могу поделать. Когда воспоминания вернулись, я ждала, что чувства пройдут, но, кажется, стало только хуже. Прости, Ник, я не хотела, чтобы так вышло.

Летуния и без того чувствовала свою вину перед Хранителями за то, что не готова в очередной раз сражаться рядом с ними против общего врага, но сейчас, признаваясь Нику, чувство вины усилилось, и она бы не удивилась, если бы старый друг выставил её за дверь, обозвав предательницей. Вероятно, она бы сама ушла, если бы не кружилась голова и не было так паршиво на душе.

- Он тоже ничего не забыл, я уверена. Ник, мы так мало о нём знаем. Ни он сам, ни Луноликий почти ничего не рассказывали, но вдруг всё то, что мы о нём знаем, - ложь, - Ким кусала губы и нервно теребила цепочку на старых антикварных часах. Она и не заметила, как достала их из кармана. - Но мы можем узнать. Всё, что угодно.

Лёгким движением Ким открыла часы, положив их перед Ником. Оставалось всего две минуты до полуночи. Две минуты до того, как часы раскроют прошлое Бугимена. Это было страшно и волнительно.

У феи с трудом получалось сидеть на месте, а не ёрзать на стуле, пока ждала ответа от Санты. Самой ей безумно хотелось в тайны Кромешника, что уже понять его мотивы.