Предсказуемо. Всё. Слабо Хэл думала, что в этот раз всё обойдётся. Не придётся в очередной раз убеждаться в своих старых выводах, напоминать о давно принятых правилах, выученных уроках жизни. Но нет. Хелен молча слушала Томаса и мрачнела. Он сейчас пытается ей доказать, что тогда бы его реакция на упоминание Румпельштильцхена была бы другая? Что он не попытался бы раскрыть глаза Медее на истинное лицо того, к кому она хотела вернуться? Ведьма всегда была сыта по горло чужим мнением о своём Наставнике. Она совершенно не нуждалась в примерах и доказательствах, какое он бессердечное чудовище, пожирающее на завтрак детей, которых вечерами похищал из кроватки. Потому что это чушь.
Сказать, что Зачарованный лес её дом и тогда бы он рассказал, что способен доставить её туда в любой момент? А какая разница зачем ей туда, если дракон прекрасно видел, что "Эваноре" было это безумно важно? Меняет ли суть имя, наставник, цель, если жажда любимой женщины добиться важной цели не причина для правды? Стоит просто признать, что не такой уж любимой, вот и всё. И Хелен это понимание останавливало от обиды, потому что и сама не любила достаточно. Останавливало сейчас, когда она познала любовь Румпельштильцхена. Тогда Медея могла лишь мечтать, представлять и бояться всего этого, чтобы в полной мере понять поступок дракона. Сейчас всё было по-другому. Именно поэтому лишь раздражение поднялось в душе, а не яростная злоба заплясала на кончиках пальцев.
Никому она не говорила об этом, не позволяла и ей говорить ничего подобного. Одобрение её выбора? Ведьма могла бы рассмеяться от такого заявления, но и сам дракон всё понимал - ей было откровенно начхать, что и кто думал о ней и Румпельштильцхене, когда она знает, что ни с кем, кроме него счастья не найдёт. Хелен не стала переубеждать, что не боялась рассказать, а не собиралась, не хотела и не видела в этом смысла. Разные понятия и мотивы, но всё это не нужно было дракону. Он чувствовал себя преданным? Что ж, тогда всё у них стало хоть так взаимно. Они оба предали друг друга, поняли это, но не держат, как надеялась Хэл, обиды друг на друга. Их жизни пересеклись, когда было нужно, и теперь окончательно разошлись в разные стороны, так стоит ли и дальше в этом копаться?
- Ты сам всё сказал, - сухо обронила Хелен, потеряв даже оставшиеся крупицы желания разговаривать дальше. - Что было, то прошло, - подвела она итог, и пожелала ответного счастья, но скорее всего уже пустоте. Устало вздохнув, Хэл не хотела и думать, услышал ли её Томас. Она правда старалась закончить на дружеской ноте, ещё тогда, когда пришла всерьёз мириться, пусть и под давлением обстоятельств. Вышло видимо фигово, как и всё, что она делала в последнее время.
- Как видишь, даже ответный посыл счастья ему без надобности, - криво усмехнулась Хелен, позволяя себе более удобно и расслабленно разместиться на кушетке. Посторонних в комнате больше не было и скрывать не самое лучшее состояние было не за чем. - А если б мы с тобой зависели от каждого, кто желал бы нам с тобой счастья, ни одной минутки у нас бы не было, - хмыкнула она, но прежде, чем успела опомниться, прикусить себе язык, выпалила: - Побудь со мной, пожалуйста... - измученное последними днями сердце забилось сильнее, словно преодолевало препятствие, преграду, решилось на что-то рискованное, на что не имело права.
Хэл зажмурилась на мгновение, как девчонка, которая попросила объект желаний о долгожданном свидании и боялась отказа, а на деле же, ведьма костерила себя за очередную слабость и эгоизм, которые могли отозваться лишней болью для любимого мужчины. Она очень сильно сомневалась, что сможет победить Эванору, так зачем было терзать сейчас Голда, вновь ненадолго возвращаясь в его жизнь? Он же начал учиться жить без неё, так зачем цепляться за него сейчас, чтобы потом оставить одного? Это слишком жестоко даже для тёмной ведьмы. - Я не... - она замолчала, взглядом зацепившись за Голда. Как невыносимо хочется прикоснуться и забыть, пусть и иллюзорно поверить, что никогда не было звучащего в ушах "Отпускаю".
