Светлый дух устало приваливается к чему-то твердому: то ли ствол дерева, то ли стена, то ли взбесившаяся магия сделала воздух достаточно плотным. Ощущения сбоят и выдают совершеннейшую ерунду. Он, к примеру, не чувствует ни ног, ни рук, перед глазами то и дело вспыхивают сверхновые, чтобы тут же погрузить весь мир во тьму, в ушах шумит море, но, кроме звука, ничто не указывает на близость воды, зато спина буквально разламывается от боли – словно он, забывшись, взвалил-таки этот чертов мир себе на плечи.
Человеческое тело точно не предназначено для испытываемых им перегрузок. Следует запомнить и больше не принимать участия в суицидальных операциях – пусть смертные сами разбираются с доставшимся им миром.
Луноликий вспоминает, что уже давал подобный зарок, но, очевидно, не сдержал обещания.
Хочется курить – встряхнуть организм новым, никак не связанным с усталостью чувством, но из них двоих сигаретами запасался Даниэль, Луноликий же предпочел избавиться от вредной привычки.
Зато обнаруживается телефон. Надо же – апокалипсис почти случился, а живучей машинке хоть бы что, даже экран не треснул. Светится, заставляя его и без того страдающие глаза болезненно пульсировать.
Черт знает что. У него целая куча дел: узнать о состоянии Герды, убедиться, что залатанная прореха между мирами не откроется в ближайшее время, еще раз поговорить с Хранителями, уже на конкретных примерах поясняя, почему не стоит наплевательски относиться к его просьбам.
У Луноликого – целая куча дел, и нет возможности взяться ни за одно из них. Вчерашние раны, помноженные на сегодняшнюю усталость, оставляют единственный вариант – добраться до кровати и отлежаться, надеясь, что с регенерацией у него не так паршиво, как с выносливостью.
А дальше – по списку.
Впрочем, с одним из пунктов неоконченного списка он может справиться. Ощупью, чтобы не смотреть на сияющий экран, Луноликий набирает номер Сапфиры. Ровные гудки как-то пробиваются сквозь проклятый шум чертова моря.
Она не берет трубку ни после первого, ни после третьего гудка. Может, потеряла телефон в недавнем хаосе, или слишком занята и не может ответить на звонок, но дух с каким-то отрешенным упрямством продолжает вслушиваться в гудки.
После – перезванивает снова. И еще раз. Количество попыток перестает иметь значение, ведь большего он пока сделать не в силах.
Наконец механический звук прерывается ее голосом – усталым, но живым. Дух улыбается, понимая, что хоть одного из жителей города беда наверняка миновала.
- Привет, - хрипло начинает он, с трудом собирая слова. О том, что нужно будет еще и говорить, светлый как-то не подумал. – Ну, как ты? Безумие, кажется, кончилось, что у вас было?
Он, оказывается, уже даже не стоит, но на земле вполне удобно.
Дух закрывает глаза, и сквозь треклятые вспышки и ровный гул пробивается голос Сапфиры, а он изо всех сил старается понять, что же она говорит, хотя, на самом-то деле, просто рад, что драконица не пострадала.

Светлый дух устало смеется, но быстро осекается – помятое тело настойчиво намекает, что не желает быть потревоженным даже для проявлений радости. Надо же, она все пропустила. Как в том забавном сериале, что они когда-то смотрели вместе, где главная героиня сумела не заметить вторжение инопланетян. Трижды.
- Много чего, - Луноликий рискует и открывает глаза. Оказывается не так скверно, как до попытки дозвониться до Сапфиры, и то ли он и правда восстанавливается ускоренными темпами, то ли банально устал, и все беды решились бы стейком и удобной подушкой под головой. – Лучшая часть в том, что оно закончилось. Хотелось бы верить, что окончательно.
Пользуясь новообретенной способностью смотреть и не погибать от головной боли, дух придирчиво осматривает смирно ведущее себя небо. Пара случайных облачков не выглядят как предвестники армагеддона, а безмятежная гладь не спешит прорываться новым порталом. И почему бы этому не открыться ближе к ядру земли? И сыпались бы голодные тердаки прямиком в лишенную магии лаву, не доставив никому ни единой проблемы. А так город нуждается в основательном ремонте, а жители – в отдыхе и лечении.
Он хмурится, услышав про удар и больную голову. Вряд ли что-то серьезное, но звучит неприятно.
- Были, - он честно оглядывается, не увидев никого поблизости, - разошлись. И совершенно точно были живы.
План драконицы он всецело одобряет, и даже рад, что отпала необходимость взывать к ее благоразумию и просить переждать ночь в тепле и безопасности.
- Звучит здорово, только…
Мерные гудки не дают договорить. Сбросила? Уронила телефон? Сбоит связь?
В любом случае, повторные попытки связаться с Сапфирой ничего не дали, лишь вежливый механический голос бесстрастно повторял о том, что абонент временно находится вне зоны действия сети.
Сам же Луноликий не так уж далеко от своего бывшего дома. Однозначно ближе, чем до новой квартиры, редакции, больницы или участка. И, нужно признать очевидное, помощник из него сейчас никакой, поэтому все места, кроме тех, где можно заснуть, откладываются до утра.
Одна беда – преодолевать расстояние придется ногами. Дух не был уверен, что попытка перемещения не закончится встречей со стеной или чем похуже, а способностью Кромешника создавать себе транспорт из песка он больше не обладал.
Замки девушка не сменила – дверь бесшумно открывается, и Луноликий, войдя в залитый электрическим светом коридор, получает сомнительно удовольствие от  возможности лицезреть свое потрепанное тело в ростовом зеркале.
Не зря оно ему не нравилось даже под проклятьем. Залитая кровью – не его, Герды, но от этого более тошно, - рубашка, да успевшие набраться цвета синяки и порезы. Если он на кого и похож, так на участника подпольных боев, а никак не на создателя вселенной.
- Сапфира?
Луноликий двигается на автопилоте. Добирается до гостиной. Видит ее, убирающую какие-то нехитрые мелочи в домашнюю аптечку.
- Когда ты сказала про голову, я представил кровавое месиво, - улыбается дух уголком разбитых губ, - а это выглядит даже героически.
Ссадина, конечно, глубокая, но уж точно не угрожает жизни девушки. В копилке хороших новостей наконец-то прибыло.

Дух, замечая обеспокоенный взгляд драконицы, осматривает себя. Вид, и правда, не самый жизнеутверждающий, но, если сравнивать с прочими жителями города, ему еще крупно повезло. Он вполне успешно может передвигаться, к примеру.
В больнице сейчас, должно быть, творится форменное сумасшествие. Как и в участке. Одно из этих мест ему стоило бы посетить и, если не возглавить смертных, - от одной мысли о подобной глупости духу становилось дурно, - то хотя бы успокоить. И организовать.
- Это не моя, - успокаивающе произносит мужчина, стараясь не думать о девушке, которой принадлежала кровь. – Все в порядке.
Заявляться к Сапфире в подобном виде было несколько неразумно, но Луноликий действительно беспокоился, что ее обморок посреди каменного завала, если он все верно понял, мог оказаться более травматичным.
Прежде, чем он успевает выразить свое счастье от созерцания девушки в добром здравии, попрощаться и отправиться восвояси, грозный помощник шерифа города внезапно начинает командовать, и ее звонкий голосок глухо отдается в его невероятно тяжелой от усталости голове. Луноликий получает на руки пушистый халат, полотенце и направление в душ – указание достаточно заманчивое, чтобы не изображать из себя несгибаемого героя и подчиниться. На улыбку его уже не хватает, но в голосе явно слышимы нотки юмора.
- Слушаюсь, мэм.
Избавиться от грязи и крови, в самом деле, было бы желательно. Однако светлый почти уверен, что халат – единственная его вещь, оставленная в этом доме. Хорош  же он будет, дефилируя по разрушенному городу в этом одеянии и мягких тапочках.
Значит, все прочие проверки откладываются на неопределенное время.
Как и вся остальная жизнь.
Едва загнав тело под душ, Луноликий честно признается себе, что в ближайшие несколько часов, если не случится очередного вторжения, а Сапфира не выгонит его на улицу, он намерен провести в постели, желательно неподвижно.
Раны действительно отыскались. И, что примечательно, оставили их вовсе не тердаки, а утративший разум темный дух и, по неукоснительно соблюдающемуся вселенной закону подлости, исцеляться так же быстро, как и все прочие травмы, они упорно не желали.
Лишнее напоминание о том, как глупо они оба поступили.
И даже далекая от всепрощения мысль о том, что темному сейчас должно быть так же паршиво, не приносила утешения.
Отмытый от грязи светлый чувствует себя на несколько пунктов лучше.
- Именно этого мне и не хватало, - уже более жизнерадостно отвечает Луноликий, опускаясь на кровать рядом с Сапфирой. Лицо ее столь безмятежно что, не окликни она выходящего из душа мужчину, он бы подумал, что девушка задремала.
- А я ведь имел глупость жаловаться на скуку в городе, - его рука привычно, и, одновременно, в первый раз, запутывается рассыпавшихся по подушке светлых прядях, осторожно перебирая. – Знал бы о таких приключениях – молчал бы как рыба.
Опыт подсказывал, что одними тердаками, равно как и единственной стычкой с Кромешником, все не закончится. По все тому же регулярно срабатывающему закону.
Впрочем, это будет уже не сегодня, и на том спасибо.
Луноликий ложится на свою половину кровати, довольно выдыхая.
- Напомни, кто из нас ее выбирал? – Старые воспоминания постепенно стираются. Он помнит проведенные с девушкой годы, но то, что было соткано заклятьем, все более становится похожим на сон, и их первые совместные  покупки – именно оттуда.
А вот потрясающе удобная кровать значительно более реальна. И сейчас это едва ли не самое главное.