Не зря Мирана хотела избежать разговора, спеша покинуть дом, в котором прожила больше, чем в Стране Чудес. Разница всего в два года, но учитывая, с кем она жила это время, разница казалась колоссальной, год за два или за три, а сейчас и вовсе каждая минута кажется вечностью, а он всё так же упирается, закрывая собой выход, отнимая у Белой королевы время. Её время, которое она предпочла бы потратить на что-то иное, чем ссора с человеком, с которым предпочла бы и вовсе не встречаться, не говоря уже о том, чтобы обсуждать то, что предпочла бы забыть, как кошмарный сон.
Им всегда тяжело было понять друг друга. Ей не нравилась его эгоистичная натура и его проклятая способность, он не понимал, почему она отказывается быть с ним, хотя, кажется, сказала ему об этом уже не раз, но вот упёртый, продолжает настаивать на своём. А она устала. Она просто хочет уйти, чтобы всё обдумать. Или нет, лучше выпить и очень много, потому на трезвую голову думать обо всё произошедшем невозможно, а выпитое каким-то чудодейственным образом выветрилось. Вот так всегда, с Абсолемом только хорошее вино переводить.
- Вспомнила, какое ты дерьмо, - грубо, но честно заявляет Бейли, не собираясь придумывать никаких оправданий своему поступку. К тому же высказать Абсолему всё, что о нём думает, всегда приятно, а затем наблюдать, как меняется выражение его лица. Не сильно, этот подонок умеет держать себя в руках, и всё же зная о его, хоть и не веря них, приятно сделать ему больно, как когда-то сделал он ей.
Мирана закатывает глаза, когда речь заходит о вещах.
- Дурой была, - снова исключительно честность, но в этот раз по отношению к себе, и как бы это было неприятно признавать, но это было именно так. Она же и правда делала всё, чтобы создать уютное гнездышко для двоих, особенно тщательно подходя к обустройству дома. Наверное, поэтому вдвойне странно осознать, что это не твой дом и никогда не был твоим. Всё вдруг стало чужим, как и человек, с которым прожила бок о бок столько лет, но так и научиться принимать его, не видеть в нём своего главного врага и не смотреть на него с ненавистью.
- Не думаю, - снова следует короткий ответ ещё до того, как Винсент закончил говорить. – Нам нечего обсуждать, - добавляет она, не проявляя ни на намёка на возможную теплоту в голосе, что позволяла себе раньше. Как же это противно! Она и правда думала, что любит его!
Мирана потирает виски, прикрыв глаза. Она просто хочет закончить этот бессмысленный разговор и уйти, и, пожалуйста, больше никаких разговоров о мифических чувствах, созданных магией. Почему только Абсолем это отказывается признавать? Почему с ним всегда так сложно? Она ничего у него просит, ничего с собой не забирает, уходит с пустыми руками и всё равно он запирает дверь, не желая идти на уступки. Как это в его стиле!
Она кривит носик, когда слышит его смешок, не видя ничего смешного, но через мгновение сама готова рассмеяться, слушая про «чудесные» двадцать восемь лет. Вот это и правда смешно, но Миране не до смеха. Каждое слово – прямое попадание в цель. Знает, за что зацепить и куда ударить. Она хочет ответить тем же, только причинить физическую боль, но вместо этого, как только он делает шаг в её сторону, она делает шаг назад. Не боится, просто не хочет быть с ним рядом.
Вопросы сыплются один за другим, а у королевы нет на них ответов. Она сама хотела бы знать, почему не ушла, а потому в какой-то момент затравленно смотрит на мужчину, но это длится всего несколько секунд, когда спина упирается в преграду, тем самым сообщая, что бежать больше некуда и она обязана дослушать до конца. С трудом не вздрагивает, когда Абсолем повышает голос, но отворачивается, не желая на него смотреть. Словно снова под проклятьем, но это минутная слабость, и Мирана справляется с ней, как и всегда, когда чувствовала, что не время позволять себе быть нежной принцессой, в какую её пытались превратить во дворце, а потому, когда снова поворачивается к магу, во взгляде уже привычный для него холод, ненависть и злость за то, что всё-таки зацепил.
- Никакой магии? Оглянись, посмотри, где мы, - Блеквелл взглядом указывает на окно. - Магия к этому не имеет никакого отношения? Наша фальшивая жизнь, наши чувства – всё создано магией, и после этого ты говоришь «никакой магии»? – Мирана выскальзывает из плена, созданного стеной и Абсолемом и оказывается в гостиной. Что ж, раз он хочет поговорить, она предоставит ему такую возможность, и продолжает говорить, развернувшись к Винсенту. – Это всегда магия, Абсолем. Всегда! Либо твоя, либо Злой королевы. Вы так заигралась, что вам плевать, что другие люди тоже умеют чувствовать и им не нравится, когда им навязывают любовь к тем, кто её не заслуживает. Тебя не за что любить. Ты эгоистичный, наглый, самовлюблённый подонок. Таких не любят, таких убивают.
Мирана замолкает, тяжело дыша. Речь выдалась эмоциональной, но Гарланд сам виноват, удерживая её в доме, а королева совсем не жалеет о сказанном. Кроме того, может добавить, если попросит, знал же, что будит спящего дракона, а спал он слишком долго, чтобы никак не среагировать на откровенную попытку навязать то, чему противилось всё естество Белой королевы.
